Затмение в созвездии близнецов

– Боже мой, какой ужас! – тихо сказала она сама себе и снова повторила: – Какой ужас.

Машина наконец завелась, мягко заработал двигатель и стал наполнять салон долгожданным теплом. Мила быстро согрелась, перестала дрожать, но мысли лихорадочно колотились в ее мозгу, воспроизводя одни и те же слова Наташи: он мой любовник… мечется между двух огней… отпустите его… я жду ребенка…

– Боже мой, – снова повторила Мила и, закрыв лицо руками, заплакала.

Мила пришла в себя не скоро. Она заметила, что просидела в заведенной машине уже около получаса. Стало жарко, и у нее разболелась голова. Тогда Мила выключила отопление, приоткрыла чуть-чуть окно и медленно тронулась с места. Водила она очень осторожно, даже, пожалуй, излишние осторожно. А сейчас и подавно, ехала медленно, постоянно слыша сигналы нетерпеливых водителей, которые порой и выкрикивали что-то, обгоняя ее, крутя пальцем у виска.

Мила старалась не обращать на них внимание. Что с них взять, мужчины все нетерпеливы и любят скандальничать по пустякам. Она добралась до дома все же без приключений, поставила машину в гараж и пошла в подъезд.

Но ей вдруг совершенно расхотелось идти домой, она не хотела никого видеть, ни с кем разговаривать, и вообще, не лучше ли уехать куда-нибудь и не появляться дома. Но куда?

И тут она вдруг вспомнила, что в театре «Арт» сегодня идет «Анна Каренина», Виталий играет Вронского, и Мила быстро приняла решение. Снова сев в машину, она отправилась к театру, прекрасно понимая, что на первое действие она уже опоздала.

Двери в театр были наглухо закрыты, она долго стучала, но наконец ей открыли.

– Милочка, что же вы так припозднились? Проходите быстрее, – сказала ей дежурная и пропустила Милу в фойе.

Она разделась, взяла бинокль и направилась в полупустой зал. Был обычный рабочий день, поэтому зрителей было немного.

– Садитесь на задний ряд. Виталик сегодня бесподобен, он в ударе, – сказала ей дежурная и проводила ее на место.

Спектакль Миле не понравился. Или настроение у нее было такое, но она не любила новизны и отсебятины, которыми, как ей показалось, изобиловала постановка: и Анна старовата, да к тому же блондинка, что совсем не соответствовало описанию ее внешности Толстым; исключена из постановки значительная и серьезная сцена скачек, видимо, из-за трудности ее осуществления; Сережа, раздражающий манерами плохо воспитанного переростка. Мила была более, чем раздосадована.