Затмение в созвездии близнецов

– Мамочка, Виталий вернулся из поездки, но не мой, понимаешь? Чужой какой-то. Я чувствую это. Он мне изменил, мамочка, – и Мила снова заплакала.

Вероника Аркадьевна обняла дочь.

– Возможно, ты ошибаешься, дорогая моя. У страха глаза велики. Будь поснисходительней. Знаешь, как говорят? Если я не видела этого собственными глазами, то значит он мне не изменял. Зачем ты терзаешься понапрасну?

– Так говорят обыватели, толстокожие и не обремененные интеллектом особы. Я не могу так, мама.

– Ну хорошо, а что же делать с нашим отдыхом? Ты намерена ехать без Виталия?

– Конечно! – сказала Мила. – Во всяком случае, если он не объяснится со мной и не докажет, что я неправа.

Дело принимало серьезный оборот. Вероника Аркадьевна прекрасно знала, что никому еще не удавалось убедить ее дочь в том, что она в чем-то неправа, особенно, когда это касалось ее чувств. Тут она стояла до конца на своем мнении, и переубедить ее было практически невозможно.

Она решила сама поговорить с Виталием и выяснить, в чем дело. Предварительно созвонившись с ним, Вероника Аркадьевна пришла на встречу со своим потенциальным зятем в сквер у Большого театра, где они пробеседовали около сорока минут.

– Я не знаю, что вам сказать, Вероника Аркадьевна. Для меня это все, как снег на голову. Я чист перед вашей дочерью. Она заблуждается, никаких любовных интриг у меня не было, я клянусь вам. Да у нас все актрисы замужем! Извините, но это бред какой-то!

– Виталик, я очень хорошо отношусь к тебе и хочу помочь. Милочка очень впечатлительная, но у нее ведь есть особенности, сверхпредчувствие и все такое, ты же знаешь. С этим нельзя не считаться. Если она обманывается, нужно попытаться ее переубедить. Давай вместе подумаем, как это лучше сделать?

– А надо ли, Вероника Аркадьевна? Получается, что я должен оправдываться в том, что я ничего плохого не совершал, то есть доказывать, что я не верблюд. Это же абсурд!

– Но ты ведь любишь ее. Нужно бороться за свою любовь. Не можете же вы порвать ваши отношения только из-за обоюдного упрямства. Я поговорю с Милой и попрошу ее встретиться с тобой. Объяснитесь еще раз. Все обойдется, я уверена.

Старания Вероники Аркадьевны не прошли впустую. Мила согласилась встретиться с Виталием и молча выслушала его доказательную речь о том, что он ей верен, честен перед ней и по-прежнему любит только ее одну.

– Ладно, – сказала Мила. – Я должна тебе поверить, но ты пойми, что это не каприз. Я вижу любого человека насквозь. Я забуду этот эпизод. Не знаю, что там у тебя произошло, пусть это останется на твоей совести, но я не сделаю этого второй раз. Пойми, Виталий, мне очень трудно строить свои отношения с человеком, мысли, чувства и поступки которого мне могут быть известны. Не обманывай меня.

Виталий облегченно вздохнул. Он взял девушку за руку и нежно поцеловал кончики ее пальцев. Милу он обожал, но честен с ней не был.

* * *

Утонченная красота, благородство манер, талант – все это не оставляло равнодушным женщин, которые вращались вокруг Виталия Петерсона. Все актриски и серьезные актрисы были влюблены в него и не раз предлагали провести с ними приятный вечер. Они настойчиво приглашали молодого красавца в гости, недвусмысленно намекая на интимное времяпрепровождение, а порой просто откровенно предлагали ему себя.

Выбор у Виталия был огромный. И он сдался. Не потому, что был уж очень сластолюбив, но он был мужчиной, зрелым и страстным. Он испытывал большие чувства к своей избраннице, Миле Лагутиной, но их отношения носили девственный характер. Мила даже целовать себя позволяла только в щеку, а если уж в губы, то только слегка притрагиваясь к ним, как к лепесткам розы, чтобы не повредить и не помять их, нежных и шелковистых.

Виталий ценил целомудренность своей невесты, но природа брала свое. Сбиться с истинного пути его соблазнила молодая партнерша, с которой они были заняты в «Ревизоре». Наташа Меркулова играла Марию Антоновну, хорошенькую дурочку, а Виталий – Хлестакова. Что в этой Наташе так задело сердце Виталия, он и сам не понимал. Но ночью после спектакля он не смог выгнать ее, когда она робко постучала к нему в дверь и впорхнула в его номер в легком облегающем трикотажном платье, под которым абсолютно ничего не было, и босая.

Она сразу же скинула платье и предстала перед ним во всей красе своих округлых, полноватых, но по-девичьи прелестных форм.

– Виталик, только не ломай комедию, – сказала она, – давай не будем играть в мальчика и девочку. Переспи со мной, доставь себе удовольствие.

Виталий, как голодный, набросился на девушку, ощутил почти физически ее горячую истому и почувствовал запах женского тела, от чего у него закружилась голова. Следующим его реальным ощущением было то, что он обладал этой юной горячей плотью, он был во власти своих низменных чувств, которые на тот момент отождествлял с неземным блаженством.

Но все внезапно кончилось, Виталий лежал рядом с Наташей на полу, почти бездыханный, утомленный и удовлетворенный, а она нежно целовала его и говорила:

– Ну вот я и выиграла пари. А все утверждали, что мне не удастся тебя соблазнить. Ну и глупый же ты, Петерсон. Хочешь женщину и изводишь себя, как монах.

Виталию стало неприятно от этих слов. Он отодвинулся от ее разгоряченного тела и тут подумал про Милу. Она представилась ему в виде маленького плюшевого медвежонка, тогда как лежащая рядом, бесстыдно обнаженная Наталья, все еще пытающаяся неприлично ласкать его, казалось ему чуть ли не акулой, хищной, коварной и опасной.

– Наташа, иди к себе, – сказал он ей, слегка поморщившись. – Все, что нужно, ты уже сделала. Я вполне доволен. Но с меня хватит.

– А ты уверен? Я ведь девушка ненасытная. Могу всю ночь с тобой покувыркаться, только свистни. Ну пока, – сказала она с усмешкой и ушла, кое-как натянув на себя свое розовое трикотажное платье.

Виталий долго переживал свой позор. Он прекрасно понимал, что все вокруг знают, что произошло между ним и Меркуловой, но самое ужасное то, что он так ни разу и не смог ей отказать. Она появлялась у него почти каждую ночь, и он предавался любовным утехам с ней, прекрасно понимая, что этого делать не должен. Виталий даже подозревал, что он не единственный ее любовник, так как Наташа открыто кокетничала и флиртовала со всеми. Но это ему было абсолютно безразлично. Он знал, что покончит с этой связью сразу же после окончания гастролей. Честно говоря, кроме брезгливости она никаких чувств у мужчины не вызывала, и он проклинал себя за слабость, слабоволие и неспособность сопротивляться собственным похотям.

Когда Мила вдруг неожиданно раскусила его, он испугался. Ему стало неимоверно стыдно, но в то же время и обидно за себя. Ведь в конце концов вся эта история с Меркуловой не стоила и выеденного яйца. Сам-то он никакого значения их отношениям не придавал вообще. Но Мила вдруг обернула все это в его сознании совершенно другой стороной.

После ее упреков Виталий Петерсон впервые задумался о том, что его поступок не детская невинная шалость, а самая настоящая измена и предательство. Ему захотелось во что бы то ни стало защитить себя, убедить Милу в том, что она неправа. И слава богу, ему это удалось, пусть с помощью Вероники Аркадьевны, но это уже не суть. Главное, что Мила перешагнула через черту разрыва с ним, и он вновь как бы очистился от постыдного греха и вернулся к своей возлюбленной в прежнем обличии.

* * *

Отдых в Анталии проходил великолепно. Море, солнце, песчаные пляжи, комфортабельный роскошный «Люкс» в пятизвездочном отеле с двумя просторными спальнями, в одной из которых спали Мила с ее мамой, а в другой – Виталий со Станиславом Мартыновичем. Мраморная ванная, сверкающая зеркалами и никелем, была размером не меньше двадцати квадратных метров, кондиционеры в каждой комнате, холодильник-бар, изобилующий напитками всех сортов, и приветливый обслуживающий персонал делали их отдых приятным, комфортабельным и незабываемым.

Мила и Виталий проводили много времени вдвоем, родители старались не обременять их своим присутствием. Виталий заметил, что Мила стала более податливой, более раскрепощенной и позволяла ему намного больше, чем раньше. И еще он чувствовал, что она чего-то ждет от него.

Как-то раз вечером в баре, где они обычно пропадали до глубокой ночи, давая родителям возможность тоже побыть наедине, Мила вдруг спросила его:

– Виталик, скажи мне, какие у тебя планы на будущее? Ты собираешься строить его со мной или мечтаешь о чем-то еще? Я хочу понять, какое место я занимаю в твоей жизни. Извини, что я так в лоб, но мне необходимо это знать.

Виталий растерялся так как был не готов к разговору такого рода. Он очень любил Милу и не мог дождаться, когда она наконец достанется ему вся целиком и безраздельно, но это никак не ассоциировалось в его сознании с их совместным будущим. Точнее, он об этом еще не задумывался всерьез, и только сейчас впервые до него дошло, что их отношения действительно должны идти к какой-то конкретной цели.

– Мила, я не знаю, что сказать. Видишь ли, я не могу сейчас ничего предложить тебе. Мой однокомнатный кооператив вряд ли тебя устроит, а на большее я пока не тяну. Я хочу, чтобы ты сама сделала свой выбор. Ты знаешь, чем я располагаю, если я сделаю тебе предложение, то это означает, что я приглашаю тебя жить со мной в одной комнате и ждать, пока я заработаю на большее.

Мила смутилась. Она говорила несколько о другом, жилищная проблема не стояла у нее во главе угла. Просто ей никогда не приходилось задумываться о таких банальных вещах. Она думала о высоких материях, о том, какое место она занимает в его душе, как сильно он привязан к ней, а в конечном счете, собирается ли Виталий стать ее мужем и сделать ее, Милу, своей любимой на всю оставшуюся жизнь.

Разговор зашел в тупик. Мила чувствовала обиду и разочарование, а Виталий пытался понять, что он сказал или сделал не так. Конечно же, он не хотел терять Милу, он по-прежнему испытывал к ней нежные и трепетные чувства, которые росли и крепли с каждым днем, но жениться он был попросту не готов. Он отводил себе еще пару лет на холостяцкую жизнь и ухаживания за Милой, а она ждала большего.

Так ни о чем и не договорившись, они вернулись в отель, и на следующий день Мила весь день провела в номере, сославшись на головную боль и плохое самочувствие. Виталий переживал, ему очень хотелось вернуть все в прежнее русло и попытаться исправить свою очередную ошибку.

Лагутины и Виталий возвратились домой в конце августа. В Москве уже началась осень, природа не хотела ждать наступления сентября. Янтарно-желтые кроны деревьев, осенние астры на городских клумбах и прохладный, слегка пронизывающий ветерок отчетливо напоминали о том, что лето кончилось, пора готовиться к зиме. Виталий вернулся в театр, который во всю готовился к открытию сезона, а Мила приступила к занятиям, в этом году она заканчивала институт, и это был очень серьезный период в ее жизни.

Глава 6

Дмитрий проснулся от легкого прикосновения и подскочил на кровати, как испуганный.

– Ты чего? Что случилось? Пора уже? – спрашивал он не менее испуганную Настю, которая разбудила его, как он и просил, в час ночи.

Она, ни слова не говоря, включила ночник, и Дмитрий заметил, что Настя уже одета и готова идти, куда он скажет.

– Черт, извини, я что-то совсем… так крепко уснул. Сейчас я, – сказал Дмитрий и проворно вскочил с постели.

Оделся он быстро, умылся холодной водой, чтобы согнать остатки сна, и они тихонечко вышли в коридор.

– Пойдем, я выведу тебя через ресторан, а сам пойду выпишусь из номера. Я не хочу, чтобы мы тут мелькали вдвоем.

В ресторане еще играла музыка и было довольно много посетителей. Официант, уставший и злой, сказал им, что они больше не обслуживают, на что Дмитрий только пожал плечами и повел Настю через зал к другому выходу. Они без труда вышли на улицу и остались практически незамеченными.

– Так, ты жди меня здесь, не высовывайся. Я подъеду на машине вон к тому углу, тогда быстро беги туда и сумку мою не забудь, поняла? – спросил Дмитрий, и Настя кивнула в ответ.