Оценить:
 Рейтинг: 0

Юдоль женская

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
5 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Таких страстей мы навидались на этих фронтах, что и не рассказать, – говорил он жене, но в подробности её не посвящал.

С дочкой о войне не беседовал, а к осени всё же нашёл в себе силы подняться, чтобы отыскать Лёле школу. Её отдали в местную церковно-приходскую, не самую лучшую, но от дома недалеко, сама могла бегать.

– Учись прилежно. Учителей слушай внимательно и читай побольше, – напутствовал её отец, и девочка послушно кивала в ответ.

Училась она хорошо, пока была девчушкой, всё ей было интересно: и про природу, и про климат, и про небо и звёзды. Как-то она спросила отца:

– А как всё это устроено? Как Бог создал весь мир, нашу землю, звёзды в небе? Разве одному это всё под силу? И какой Он, этот Бог? Как человек, только большой очень? Его кто-нибудь видел?

– Это всё тебе надо у учителей расспрашивать, – ответил Павел. – А я тебе так скажу: нет никакого Бога. А если бы Он был, разве допустил бы войны на земле да кровопролитие? Разве Он позволил бы людям убивать себе подобных да газом их до смерти травить?

– Да ты что такое ребёнку говоришь? – спросила вошедшая Раечка. – Тебя вот Бог спас, сколько я за тебя молилась, и Он услышал мои молитвы. Не слушай его, дочка. Он нездоров и поэтому такой сердитый. Иди учи уроки. Своей головой надо жить. А что не совсем понятно, у учителей расспроси. Они тебе всё расскажут.

Этот разговор надолго запал Лёле в душу. Она стала часто задумываться над тем, есть ли Бог, какой Он и где находится. Не верилось ей в то, что это человек в небесах, живущий за облаками, как им в школе рассказывали. Но ни с отцом, ни с матерью она больше эту тему не обсуждала. Ей хотелось самой всё понять и во всём разобраться.

После революции

Наверное, ни к одной стране судьба не была так жестока, как к многострадальной России. Пока шла Первая мировая война, все с напряжением ждали её окончания. Народ бедствовал и не понимал, зачем и почему русские вступили в Антанту, зачем отправили на смертный бой сотни, в общем-то, безоружных молодых мужчин, которые тысячами гибли в кровопролитных боях.

Конечно, была у русских и своя правда. Русский солдат – это воин, который воюет до конца, до последнего вздоха. В этой войне русскому солдату удалось продемонстрировать мощь и силу, чтобы враждебно настроенные народы знали, с кем имеют дело.

Погибло и пропало много русских солдат и офицеров, около десяти миллионов. Большая часть из них осталась лежать в сырой земле после чудовищных кровопролитных боёв, многие были захвачены в плен или пропали без вести, а те, кто выжили и вернулись домой, были практически инвалидами всю оставшуюся жизнь.

Нет, мы не выиграли в этой войне. И заключённый с Германией Брестский мир до сих пор вызывает кучу вопросов и недоумение. Возможно, это был единственный выход из войны, но он обернулся потерей огромных территорий России. Этот мир заключали уже большевики в 1918 году, а до этого, в 1917-м, Россию потрясло ещё две революции, Февральская, повлекшая за собой свержение царского режима, и, наконец, Октябрьская с установлением советской власти в стране.

На фоне революционных перемен в Астрахани, как и во многих других городах, развернулась борьба за власть. Меньшевики были ещё в силе, они не желали сдавать позиции. В то же время большевистская партия настаивала на том, чтобы в губернии признавалась только власть Советов. Такое противоборство неминуемо привело к столкновению, и в Астрахани вспыхнула гражданская война.

Бои продлились всего две недели, но в результате власть в губернии взяли в свои руки большевики. 27 января 1918 года, прямо в день рождения Ниночки, которой уже исполнилось три года, первый губернский съезд Советов провозгласил Советскую власть в городе Астрахани.

Начиналась новая жизнь, но было тяжело. Нехватка продовольствия, медикаментов, топлива и других жизненно необходимых товаров хоть и не приводила население к панике, но всё же рождала недовольство и неудовлетворение среди городского населения. А в сёлах было ещё сложнее: отменили частную собственность на землю, развернулись работы по государственному распределению земли.

Семья Шевченко, как и многие другие, начала бедствовать. Винную лавку они давно потеряли, да Павел работать и не мог: его здоровье было окончательно подорвано. Раиса тоже лишь слегка подрабатывала, где могла, а дом, хозяйство и маленькая Нина были на Лёле. Ей уже исполнилось десять лет, и она считала себя взрослой помощницей маме и больному отцу.

Так, в страданиях и лишениях, прошло долгих четыре года. За это время Лёля вернулась в школу, Ниночка подросла и вместе со старшей сестрой стала хозяюшкой в доме, а Рае неожиданно подвернулась работа.

* * *

В апреле 1922 года в Астрахани восстановилось движение трамвая, которое было приостановлено в связи с военными действиями. Понадобились новые кадры: вагоновожатые, билетёры, контролёры. Были организованы курсы по подготовке этих кадров, и Раиса воспрянула духом. Не прошло и трёх месяцев, как она стала водить трамвай по Большой Демидовской улице через Земляной мост и Соборную улицу. Это была одна из главных, центральных линий, и молодая женщина с гордостью рассказывала дома, как ей всё-таки повезло и с работой, и с деньгами. Теперь у неё появился регулярный заработок, и им больше не придётся сводить концы с концами.

Но в доме по-прежнему было тяжело. Здоровье Павла не улучшалось и последние пару лет особенно пошло на спад. Ночами его сотрясал душераздирающий кашель до крови и до рвоты. Прослушивались явные хрипы в лёгких. Он почти не вставал, а когда поднимался с постели, то передвигался с большим трудом.

Доктора разводили руками, помочь ничем не могли, иногда лишь облегчая страдания всякими порошками да уколами.

– Ему здесь не климат, – говорил один из врачей, давно наблюдавший больного мужчину. – Вам бы к морю его вывезти жить, или уж в леса, в среднюю полосу. Там и попрохладнее, и воздух поздоровее.

Но переезд куда бы то ни было представлялся Раисе совершенно невозможным с больным мужем и двумя дочерьми. Так и продолжалась бы их горестная жизнь, если бы не случай.

В то утро Раиса вышла на работу очень рано, на улице было морозно, темно и скользко идти по гололёду. Шёл уже март, пора бы весне вступить в свои права, но зима в этот год отступала неохотно. Было зябко и ветрено, сухой колючий снег неприятно покалывал лицо, и женщина спешила скорее добраться до депо, сесть в трамвай и согреться.

Всё шло как обычно, и ничто не предвещало беды. Вагон плавно заскользил по рельсам, с лязганьем подпрыгивая на стыках. Народ спешил, суетился, заскакивал в трамвай на ходу и спрыгивал на поворотах, когда он замедлял ход. И вдруг Рая почувствовала неладное, вернее заметила впереди прямо на рельсах большую наледь, как будто кто-то специально ведро воды на целый сугроб вылил, и тот замёрз причудливым бугром.

Размышлять было некогда, нужно было тормозить, но на скользких обледеневших рельсах это оказалось почти бесполезным занятием. Со скрипом и почти не сбавив скорость, вагон приближался к опасному месту, и оставалось только надеяться на чудо, что мощная железная машина раскрошит ледяную глыбу и пройдёт вперёд. Но не тут-то было.

Трамвай на тормозах почти юзом врезался в ледяной ком, который, возможно, и раскрошился от удара, но его куски как скользкое инородное тело попали под узкие колёса и сделали всю эту махину шаткой и неустойчивой.

Вагон сошёл с рельсов, накренился и завалился на стоящее сбоку дерево, которое спасло его от опрокидывания на землю.

Раздался крик, и поднялась паника. Народ стал выскакивать из трамвая, давя и толкая друг друга. Раиса упала со своего сиденья, очень больно ударилась головой о металлический поручень и никак не могла подняться на ноги, оказавшись в скрюченной и неудобной позе.

Ей помогли двое мужчин, кое-как проникнув в кабину и освободив Раечку, зажатую в узком пространстве. Из губы у неё сочилась кровь, бровь была тоже разбита, и сильно болело плечо, на которое пришлась вся тяжесть тела при падении навзничь.

Разбирательства о причине аварии шли довольно долго. Виновных не нашли, да и не искали. Как доказать, что кто-то специально лил воду на рельсы для образования ледяного затора? Свидетелей не нашлось, и злоумышленники, если они и были, удачно избежали наказания.

В аварии никто, слава Богу, не погиб. Были сильные ушибы, переломы и один сердечный приступ как последствие испуга, но серьёзных жертв не было, и суда удалось избежать.

После этой трагедии не могло быть и речи о том, что Раиса вернётся на прежнюю работу. Страх и неуверенность так крепко овладели её сознанием, что она даже и думать о вождении трамвая не могла. Да и в депо ей прямо намекнули на то, что с этой работой придётся расстаться.

– Ты не горюй, Раёнка, – сказал ей Павел, – всё к лучшему. Я вот тут подумал, может, в Саратовскую губернию подадимся? Там ведь у меня сестра живёт, молодая бабёнка. Дом у неё крепкий, от мужа остался, и прямо у самого леса.

Раечка знала сестру мужа Наталью, которая была лет на пять моложе его, они встречались пару раз, на похоронах их родителей. Ещё ей сразу же вспомнились советы доктора, который говорил, что лесной климат сможет облегчить самочувствие Павла, и она призадумалась.

Терять больше было нечего: работы нет, заработков тоже. Приближалось лето, и астраханская сухая жара снова будет доводить её несчастного мужа до обмороков.

«Уже шесть лет он мучится, бедолага. Надо что-то решать, отъезд в Саратов – это наша последняя надежда», – рассудила Раиса, и семья потихоньку стала готовиться к переезду.

Собрали всё необходимое, в основном одежду да обувь, всё, что было, увязали в большие узлы. Брать пришлось и летнее, и зимнее. Сколько придётся там пробыть, они и не гадали.

Так, со всем скарбом, семья погрузилась на пароход, и вверх по Волге-матушке поплыли до Саратова. Павел как будто даже оживился. В глазах появился блеск, он сам взошёл на пароход и спустился в трюм, где они выкупили четыре места, и там уже буквально рухнул на лавку. Раиса с девочками примостились в самом углу, дав ему возможность разместиться почти лёжа.

Кое-как добрались до места. Павел часто кашлял, почти не спал, Раиса поила его водой и чаем, кормила хлебом и кашей на воде, которую припасла с собой в дорогу. Было видно, что ему тяжело, но он держался, не стонал и не жаловался. Лёля с Ниной вели себя тихо, часто дремали, положив головки к маме на колени, так и доехали.

В Саратове Рае пришлось искать подводу, которая довезла бы их до деревни, но ей повезло. Добрые люди подсказали, что в ту сторону как раз едет новенький грузовик с большим кузовом, наполовину пустой. И даже к шофёру её отвели. Он попутчиков взял, но забеспокоился за Павла: очень уж неважно тот выглядел.

– А ты его в кабину с собой посади, а то в кузов-то он не залезет, боюсь. А мы уж с дочками туда заберёмся.

Так и добрались до деревни, по ухабистой дороге, с тряской и грохотом пустых молочных бидонов в кузове, но зато засветло. Наталья встретила гостей с распростёртыми объятиями, запричитала, заохала. Брата она сразу признала, несмотря на его измождённый вид. Поздоровалась с Раей, Лёлей и Ниной, расцеловала всех, расплакалась и позвала в избу:

– Проходите, гости дорогие, располагайтеся. Я сейчас самовар поставлю да на стол соберу. Павлуша, а ты приляг вот на топчан покуда. Потом я вам всем постели справлю.

Почти всю ночь женщины не спали и всё рассказывали о своём житье-бытье. Муж Натальи Кондрат с первой мировой так и не вернулся.

– А я всё жду его, не поверишь. Как тяжко на душе, но, думаю, может, он в плен попал, может, память отшибло. Такое, говорят, бывает при ранениях в голову-то.

– А похоронную ты не получала? – осторожно спросила Раиса.

– Да нет. Вот и не верю. Я и в Саратов ездила, запросы делала. Сообщили мне, что без вести пропал, а это ведь, может, и живой. На каторге у немцев али ещё где.

Но Раиса её чаяний не разделяла. «За столько-то лет уж всяко объявился бы либо весточку прислал. А ежели память потерял, то всё равно что и помер», – думала она про себя, но Наталье таких слов не говорила. Пусть надеется.

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
5 из 7