Наследник

– Почему? У тебя ведь такой замечательный голос, – напомнила я. – Мне казалось, что ты перестала петь, когда длился траур по брату…

– Нет. Причина не в том, – призналась Иссоа.

– А в чем же?

Она обняла Ульвена и нежно, но повелительно приказала ему: «Ступай, мой милый, во двор к другим детям, тут взрослые разговоры. Потом мы тебя позовем».

Вид у мальчика был недовольный, но препираться с императрицей он не счел для себя возможным. Какие-то правила этикета родители ему очевидно успели внушить, раз уж он понимал, что титул принца влечет за собой как права, так и обязанности.

Интересно, так ли воспитывали в свое время другого Ульвена?.. И таким ли он был? Бойким, властным, напористым, неуёмно пытливым?.. Еще рано судить о том, насколько племянник и дядя похожи характерами. Внешне, пожалуй, различия очевидны: у мальчика глаза зеленовато-карие, а не коричнево-серые. И в них более явственно угадывается неотразимо проникновенный взгляд его матери – алуэссы.

Смех и детские крики во дворе возобновились. Видимо, все накинулись на Ульвена с расспросами, что такое забавное происходило в гостиной, а он объяснял на смешанном уйлоанско-немецком про «виолино» и Geige, или сердито отмахивался, когда вопросы казались ему несуразными.

– Дорогая Иссоа, ты что-то начала говорить, – напомнила я.

– Да, Юллиаа. Почему я совсем перестала петь и спрятала виолино в сундук. Это не из-за брата. Вернее, не только из-за него. А… Илассиа, Эллаф и Карл сами слышали. Но, может быть, не поняли, что я сделала там, на Лиенне.

– Ты издала ужасающий вопль, – вспомнил Эллаф. – От которого всех как будто пришибло. И пока ты кричала, никто не посмел даже пошевелиться. Кроме Карла.

– Мне тоже стало не по себе, – сознался Карл. – Но я должен был действовать. Будто кто-то мне диктовал шаг за шагом: сделай так, потом сделай так. Пришлось абстрагироваться и стараться игнорировать звуки, которые издавала Иссоа. Я удивлялся лишь их оглушительной мощи.

– Карл, похоже, оказался единственным, кого не поверг в полную оторопь клич алуэссы, – пояснила Илассиа. – А мы с Эллафом уже слышали это однажды и, может быть, потому не лишились рассудка и не оцепенели на месте, как прочие.

– Нет, причина не только в этом, – возразила Иссоа. – Тот клич не касался вас, мои дорогие. Поэтому он не мог причинить вам вреда. Разве что прозвучал действительно очень громко. Но ведь это не музыка, где нужно думать о мере и красоте.

– А что это было? – спросил Карл.

– Проклятие, – кратко сказала Иссоа.

И без каких-либо сожалений призналась:

– Я тогда прокляла ту планету. Лиенну. Со всеми ее обитателями.

А потом со своей обычной милой застенчивостью тихо спросила всеведущее Мироздание:

– Интересно бы знать, подействовало?..

Ночной разговор

До глубокой ночи мы с Карлом обсуждали случившееся. Дети спали – они уплавались, унырялись, убегались, ухохотались, улакомились. Под конец принц Ульвен тоже принял участие в их забавах, но лишь после того, как Карл обещал ему, что начнет обучать его игре на скрипке, а Иссоа согласилась помогать, поскольку сама когда-то была ученицей Карла. Инструмент и смычок она, правда, всегда держала неправильно, да уж что с них взять, с уйлоанцев.

– Вот тебе и нежная девушка, беззащитная Froschprinzessin – Лягушка-царевна, – усмехнулся Карл, когда мы, наконец, остались вдвоем.

– Schatzi, мы ведь знали, что она – алуэсса, – напомнила я. – И ведь вы с учителем недаром выбрали ей артистический псевдоним «Лорелея».

– Никакая Лорелея не могла бы такое содеять. Юльхен, это правда было за пределами всякого понимания. Я раньше считал, что она оглушительно выла и голосила от боли и ужаса. А выходит, те жуткие вопли имели осознанный смысл.

– Ты не слышал Лусс Блумп. А я слышала.

– Лусс Блумп?

– Амфибия с Валги. Почти что наша соседка. Забыл? Живет тут недалеко, в Витанове, возле самого склона Эттая. Пожилая солидная дама, сирена двоякохвостая, sirena bicaudata, профессор, сотрудник Института космолингвистики. Специалист по языкам водных цивилизаций. Иногда ведет спецкурс в Колледже, если набирается группа.

– Никогда не встречал.

– Она сейчас редко выходит из дома. Ей трудно передвигаться. А мы с учителем к ней однажды наведались, когда выясняли подробности про русалок и алуэсс. Мы тогда записали два клича.

– С проклятиями?

– Ещё чего не хватало! Нет, один просто призывный, типа «эй, все сюда!», другой… хм-хм… эротический.

– И… как?

– А ты помнишь, какую оргию мы с тобой учинили в тот вечер? Не поручусь, что Ульвен не устроил нечто похожее своей драгоценной Илассиа. Потом те же самые кличи он проверил живьем на Эллафе, когда мы уплыли на озеро Ойо на яхте. Последствия могли оказаться фатальными. Бедный Эллаф пылко признался Иссоа в любви и кинулся в озеро, чтобы там утопиться и покончить с недозволенной страстью к сестре императора.

– Ты не рассказывала!

– Ну, зачем бы я стала… Всем было очень неловко. Иссоа накинулась на Ульвена с упреками в хладнокровной жестокости, тот сокрушенно оправдывался. Зато не осталось сомнений, что эти двое непременно поженятся, пусть не сразу. Как сказал Ульвен, «лучше ясность, чем полный туман». Он был отчасти рад, что признание всё-таки состоялось, а то неизвестно, как долго бы Эллаф молчал, а Иссоа покорно страдала. Но Иссоа тогда испугалась не только за жизнь Эллафа. Она в ужасе спрашивала, неужели она и вправду настолько опасна.

– А при чем тут она, если клич воспроизводился в записи?

– Она в точности повторила его. Даже с превосходящей силой. И Эллаф, уже исчезнувший в тумане и тростниках, послушно приплыл на ее призыв, хотя выглядел почти невменяемым.

– Но ведь это был клич той самой амфибии с Валги, а не уйлоанской океаниды?

– Неважно. Иссоа, как ты знаешь, способна воспроизвести что угодно, от арий Царицы Ночи до боевого клича валькирий.

– Да, диапазон у нее абсолютно нечеловеческий.

– И вдобавок какой-то особенный голосовой аппарат с невиданными резонаторами. Вероятно, он развивался вместе с ее организмом. Иссоа-девочка вряд ли была столь могущественна. Дитя как дитя, только певчее и голосистое. До случая с Эллафом она, похоже, сама не знала, что может не только петь, но и наводить на окружающих морок, овладевая их волей и парализуя двигательные способности. Ты помнишь, они с Ульвеном заехали к нам как-то вечером накануне отлета, немного побыли и распрощались?

– Я так понял, они благодарили твоего отца за его согласие на твое назначение кастеляншей.

– Госпожой Хранительницей, барон!

– Ну, неважно.

– На самом деле они посетили Лусс Блумп. Чтобы она дала Иссоа еще один мастер-класс.

– По проклятиям?

– Я не знаю. Меня туда не позвали. Но, возможно, в тот вечер они занимались и этим.

– В голове не укладывается! Юльхен, всё-таки, кем был наш друг: профессором космолингвистики или адептом русалочьей магии?

– И тем, и другим. И вдобавок иерофантом. Не забудь, что он тоже потомок алуэссы Ниссоа. А к магии он подходил как ученый: записывал, анализировал, изучал воздействие заклинаний на психику, пропускал через звуковые фильтры…

– И, похоже, втайне практиковал.