Наследники князя Гагарина

– Да разве же вам откажешь, Давид Михайлович! Непременно и посмотрю, и потрогаю!

И весь холл третьего этажа заливал грудной Катин смех – такой волнующий, что даже и не мечтавшая о счастье Лада просыпалась с ощущением возможности большой любви или хотя бы короткого романа. А мужчины выходили к утреннему столу кто с игривой улыбкой, кто с озабоченным выражением лица, но все – с явным желанием сегодня же завести с кем-нибудь новые любовные отношения или хотя бы покрыть ореолом романтичности старые.

Вот и сейчас по холлу гулко разносился веселый смех Екатерины, а на его фоне звучал угрожающе-требовательный голос обманутой жены московского любовника:

– Костя! Костя! Ты только послушай, как она хохочет!

Наверное, Косте приятно услышать за тысячи километров такой жизнеутверждающий и сексуально окрашенный смех любимой женщины, подумалось Ладе. Нет сомнений в том, что любимой. Разве можно не восхищаться такой прелестной умничкой, как их Катя? Лада вполне естественно назвала про себя эту женщину «нашей». Здесь, в атмосфере по-семейному уютной гостиницы, все приезжие сразу же становились своими.

– Это она над нами смеется! Нет, ты должен немедленно решить вопрос о нашем отдыхе и устроить нас с Леней в другую гостиницу… Да что значит «мы сами»?! Где мы сейчас, в разгар сезона, найдем номер за ту же цену? Ты хотя бы о ребенке подумай!

«Ребенок» тем временем что-то неразборчиво басил. Судя по тону, увещевал мать не орать на всю гостиницу и не вовлекать в семейные проблемы посторонних людей, которых, за неимением с утра пораньше других развлечений, здорово веселила эта театрализованная перепалка.

– Нет, не дадут поспать, покой нам только снится, – сказала Миленина самой себе вслух и, соскочив с широкой двуспальной потели, потянула за шелковый шнурок.

Плотные темно-синие шторы раздвинулись, впуская в комнату яркие лучи пробуждающего дня, и Лада подошла к зеркалу. В зеркальной глади дверцы шкафа она отразилась вся, в полный рост. Ну, что тут скажешь? Хороша, да и все! Стройная, но не худая, высокая, но не длинная, симпатичная, хоть и не красивая. Впрочем, последнее – смотря на чей вкус. Вчера ее весь вечер именовали именно красавицей, а сегодня впервые за последний год она провела полноценную ночь любви. И это было не то чтобы здорово, но вовсе неплохо.

Лада встряхнула длинными волосами, откидывая их назад, и встав вполоборота к зеркалу, оглядела себя со спины. Пепельные пряди вперемешку с пшеничными доставали почти до поясницы. Новые знакомые считали, что такого потрясающего эффекта ей удалось достичь при помощи мелирования, а ее волосы никогда не знали краски и завивки – так распорядилась природа, подарив ей блестящие двухцветные косы, которые она со школьных лет и до сих пор еще иногда заплетала.

Курортница продолжила ревизию. Живот почти плоский, если еще немного подкачать мышцы пресса – вообще будет то, что надо. И шрам совсем не портит – он тонкий и бледный, практически косметический. Конечно, талия могла бы быть чуть поуже, а бедра чуть пошире, но тут уж ничего не поделаешь. Зато грудь – в ее-то тридцать два года! – и вовсе мечта поэта. Не большая, не маленькая, округлая и упругая. Интересно, как бы она смотрелась в старинном платье с безумным декольте? Лада приподняла обеими руками груди, так что они соединились меж собой и стали похожи на два детских мячика. Она улыбнулась нелепости своей позы, и в этот самый момент страшная мысль вдруг ожгла ее с такой внезапной очевидностью, что женщина бессильно опустила руки вниз и прижалась лбом к холодному стеклу.

– Нет, – прошептала она, оставляя на гладкой зеркальной поверхности затуманенные следы горячего дыхания, – этого не может быть! Нет, нет, нет!

Из-за двери послышалось:

– Эх, денек-то какой! А может, не пойдем сегодня на завтрак, возьмем пивка и сразу к морю, а?

После завтрака Виктор еще раз постучался к Милениной, но снова безрезультатно. Это настораживало, и он занервничал: спит или ушла? Еще вчера он не стал бы так беспокоиться, но прошедшую ночь они провели вместе, и возникала мысль, что Лада впервые за всю неделю не спустилась к завтраку, потому что не захотела столкнуться с ним за одним столом на глазах хозяев и постояльцев. Стесняется? Но ведь, скорее всего, никто ничего и не заметил. Ну, зашел мужчина к женщине поздно вечером выпить перед сном стакан вина, так никто же не знает, что вышел он только под утро. Даже если бы это обстоятельство и было предано огласке, что с того? Курортники весьма снисходительно относятся и к легкому флирту, и к более серьезным увлечениям коллег по отдыху, тем паче, что они с Ладой – свободные и вполне самостоятельные люди. В конце концов, они никому не мешают и не привлекают к себе общественного внимания. Не то, что этот московский дуэт жены с любовницей. Устроили тут бесплатный цирк!

Виктор спустился вниз, вышел из дверей четырехэтажного особняка и присел на лавочку у небольшого фонтанчика, выложенного диким камнем. Хозяйский сын Александр работал в беседке – очищал от углей и пепла длинный мангал, на котором ежедневно жарились ароматные шашлыки или готовился азиатский плов. Виктор огляделся вокруг, залюбовался аккуратными цветочными клумбами, разбитыми между выложенными каменной плиткой дорожками, и вдохнул полные легкие прохладного утреннего воздуха. Красота! Все-таки правы были его друзья, когда решись уехать из Новосибирска и построить в Сочи частную гостиницу. Он вспомнил, как Лена, когда им случалось всей компанией смотреть прогноз погоды, всякий раз говорила мужу:

– Давид, ну, почему у них там плюс пятнадцать, а у нас минус пятнадцать. Поехали жить в Сочи!

И они поехали. Правда, Лена и сейчас не очень довольна своей жизнью: была инженером на производстве, а стала горничной в собственном доме, да и заработки оказались не столь велики, как представлялось. Впрочем, бывает ли женщина когда-нибудь целиком и полностью довольна своей жизнью, будь она хоть прислугой, хоть королевой? И все же юг есть юг, что ни говори. Однако Виктор еще не решил для себя, хочет ли и он жить здесь постоянно, а не просто приезжать раз в год на отдых.

Он несколько раз порывался спросить у Александра, не видел ли тот Ладу, но было как-то неловко справляться о девушке, с которой завел роман. И только когда Саша подошел к нему сам и попросил зажигалку, Виктор задумчиво произнес:

– В центр, что ли проехаться? Да одному скучновато, а компаньонка моя куда-то пропала.

– Лада? А она ушла минут пятнадцать назад.

– Как была одета: как на пляж или как в город?

Саша лишь широко улыбнулся, разведя руками. Жест его говорил: разве их, женщин, поймешь, что у них считается выходным нарядом, а что повседневным, тем более что во время отдыха они и в ресторан, и на пляж зачастую одеваются одинаково: шорты да майка.

Повесив ключи от своего номера на специальный стенд с множеством крючков, Виктор вышел за ворота. Спустился вниз по крутой горке, давшей название пансионату, к морю. Когда немолодые, нехуденькие дамы, разморенные жарой, с трудом взбирались по асфальтовой дорожке вверх, пеняя на крутость подъема, Леночка смеялась:

– А это у нас бесплатная антицеллюлитная программа!

Вспомнилась песенка «На недельку до второго я уеду в Комарово», на мотив которой один из отдыхающих написал такие слова:

Каждым летом, нету мочи,

Снова тянет в город Сочи,

Чтоб забыть про все заботы,

Суету и канитель.

Там кого-то ждет коморка,

А меня «Крутая горка»,

Есть на улице Медовой

Замечательный отель!

Виктор прошелся вдоль все полосы пляжа Курортного городка, Ладу среди купающихся и загорающих не обнаружил и тогда поехал в Центральный Сочи на маршрутном такси. Полчаса спустя он уже бесцельно брел по Приморской набережной и, несмотря на то что был в солнцезащитных очках, щурился от ярких полуденных лучей.

– А-а-а-а! – донесся откуда-то сверху хрипловатый протяжный крик.

Вскинув голову, Виктор увидел болтающуюся на двух резинках фигурку. Девушка взмывала ввысь и снова низвергалась почти до самой земли, натужно визжа и нелепо дрыгая в воздухе ногами. Виктор пригляделся, и вдруг с удивлением узнал в летающей женщине свою постоянную спутницу последних дней, с которой вчера впервые занимался любовью. Сначала хотел подойти поближе, но решил, что лучше будет проследить за ней издали, раз уж она решила почему-то побыть сегодня одна.

Резинка почти прекратила колебательные движения. Два парня ловко поймали Ладу и вмиг высвободили ее из стреляющей людьми рогатки. Смеясь и покачиваясь, она пошла по набережной в сторону аквапарка «Черномор» и вскоре скрылась за его воротами. Виктор тоже купил билет и был при входе окольцован вокруг запястья пластиковой лентой, дающей право в течение всего дня беспрепятственно входить в парк недешевых, хотя и весьма однообразных развлечений.

Он прошел на территорию и сразу же увидел Ладу. Она стояла у стойки бара, уже в белом купальнике, и полусонный бармен наливал в ее стакан прозрачную жидкость из восьмигранной бутылки «Звезда Давида». Виктор как-то покупал эту водку Давиду в подарок. Запив поглощенные залпом сто граммов кока-колой, Миленина почти бегом понеслась к пожарно-красной лестнице ближайшего аттракциона. Энергично вскарабкалась на верхнюю площадку и стремглав покатилась по извилистому металлическому желобу, чтобы вывалиться из него в прозрачно-голубой бассейн.

Виктор присел за столик и заказал светлого пива и сушеных кальмаров. В течение пары часов он с неприятным всевозрастающим изумлением наблюдал, как девушка его мечты лихорадочно металась от барной стойки к очередному аттракциону, периодически выпивая по пятьдесят граммов без закуски, как заправский алкоголик, и каталась с горок, как проказничающая школьница. И это та, которая говорила, что водки не пьет вообще, а вино – только во второй половине дня. И это та, которая утверждала, что не любит острых ощущений, потому что ее мутит даже на колесе обозрения! Как прикажете понимать эту метаморфозу? Что, он отказывал ей в выпивке или запрещал развлекаться? Или она притворялась умницей и скромницей только для того, чтобы произвести на него благоприятное впечатление?

Будучи человеком серьёзным, он не любил непредсказуемости. Хватило ее с избытком и с первой женой, чьи милые девичьи странности обернулись в семейной жизни извечным недовольством мужем и беспрерывными скандалами. Какое он испытал облегчение, когда наконец-то с ней развелся! Нет уж, в сорок лет хочется определенности, относительного покоя и домашнего уюта. Все эти ужимки и прыжки явно неуместны и несвоевременны.

Серьёзный мужчина заказал третью банку пива «Невское». Он все ждал, что Лада обратит на него внимание. Гадал: смутится нежданной встречей или подойдет, как ни в чем не бывало? А может, сделает вид, что не заметила? Но ей не надо было делать вида – она и так никого вокруг не замечала. И он проследовал за ней до «Простоквашино». Они уже ходили вместе в зимнее кафе с тем же названием у центрального рынка, но он не знал, что на набережной есть и летнее заведение от этой фирмы.

Сидя в кафе, находящемся напротив, он наблюдал, как Лада набирала на тарелку разнообразные закуски с воза или телеги, как называют эти импровизированные столы с разносолами. Она говорила, что и в Москве, если выходит в рестораны, то предпочитает «Елки-палки» – сеть раскинувшихся по городу трактиров, идею создания которых воплотили потом во многих городах, называя кабаки то «Любо-дорого», то «Русская кухня».

Ударившаяся в загул женщина выпила графинчик водки, опустошила тарелку и отправилась в другое кафе, расположенное на эстакаде, выдающейся в открытое море, где снова заказывала спиртное и слушала музыку, глядя в пространство невидящим взором.

Виктору уже давно надоела эта бесцельная слежка, хотелось подойти к ней, заговорить, спросить, что такое с ней случилось за пару предрассветных часов, на которые он ее покинул, почему она внезапно решила сбежать и напиться до неприличия в одиночку. Но он почему-то все не мог решиться на открытый контакт и машинально вновь побрел за удаляющейся в сторону Морвокзала одинокой фигуркой, одетой в светлые шорты и черную майку с глубоким вырезом. Он переживал, что она, сильно пьяная, может влипнуть в неприятную историю, чреватую непредсказуемыми последствиями.

Было уже около часа ночи, когда Лада вошла в очередное заведение. Он видел сквозь стеклянную фасадную стену ресторана, как она изучала меню, и зашел на минутку в близстоящий белый домик с буквой «М», но, когда вышел оттуда, ее столик уже пустовал. Виктор заглянул в ресторан и спросил у официантки:

– Здесь только что сидела девушка. Она ушла?

– Сказала, что раз свежей клубники нет, то делать у нас нечего, – фыркнула в ответ девчонка, недоумевающая, кто это интересуется такой заносчивой и капризной дамочкой, которая набралась до такой степени, что, «гордо удаляясь», с трудом попала в дверной проем и едва не разнесла вдребезги стеклянную витрину.

Преследователь вышел на набережную: куда она пропала? Поднялась по неосвещенной лестнице на верхний ярус с тем, чтобы поймать такси, или отправилась на поиски дальнейших приключений? Влекомый странно ведущей себя женщиной, он так устал от бесцельных скитаний, что решил прервать это неблагодарное занятие и вернуться в пансионат.

Такси довезло его до Адлера и притормозило у автозаправочной станции, но Виктор не стал сразу подниматься к дому друзей, а прошел к морю, чтобы окунуться перед сном. Покрытый крупной галькой морской берег, казалось, был абсолютно пустынным, и он принялся уже стягивать брюки, как вдруг до него донесся чистый голос, который четко, хотя и с некоторым надрывом выводил: