Шоу толстушек

Горец предложил поужинать, и только тут Дарья вспомнила, что за последние двенадцать часов она и её спутники не выпили даже глотка воды – не до того было.

В центре столовой располагались длинный деревянный стол человек на двадцать и несколько раковин вдоль стены. На электроплите – алюминиевые котлы, на деревянных тумбочках – стопки тарелок. Здесь царил принцип самообслуживания: положил еды, поел, помыл тарелку. В тот вечер в меню был густой мясной суп с лапшой и грибами, на второе – плов. На отдельном столике стояли чашки и несколько чайников с заваркой. Спиртное на базе строжайше запрещено.

Несмотря на то, что Дарья считала себя страшно голодной, съела она только один половник супа и поняла, что плов уже не осилит. Юлька тоже, в отличие от Тимура, особого аппетита не проявила.

После ужина началось построение перед разводом. Группы по четыре человека распределялись на ночное дежурство по стратегическим объектам. В последнюю «четверку» оказался включён давешний попутчик Митяй, стоящий в строю в камуфляжной форме и с автоматом. Судя по всему, харьковская тётушка увидит тихорецкого племянника не скоро.

В одиннадцать часов вечера уже другой водитель повёз приезжую троицу в гостиницу. Донецк выглядел чистым и тёмным, на улицах нет мусора, а в окнах – света. Уже давно наступил комендантский час, и на перекрестке патруль остановил троих парней, нарушивших запрет на ночные прогулки. На Дашин вопрос, как с ними поступят, сопровождающий гостей ополченец ответил:

– Улицы будут мести.

И сразу стало понятно, почему кварталы такие чистые.

– Вам здесь не страшно? – спросила Дарья у пухленькой горничной-блондиночки, которая в полутьме записывала в журнале фамилии приезжих и выдавала им ключи от номеров.

– Конечно, страшно, ведь в любой момент может снаряд прилететь, – призналась девушка и посоветовала: – Если услышите грохот, бегите сразу в подвал, это вот сюда, под лестницу.

Женщины вошли в свой номер, Тимур пожелал им спокойной ночи и направился в соседний. Дарье больше всего хотелось поскорее скинуть джинсы и джемпер, в которых она ходила уже вторые сутки. Кое-как помывшись ледяной водой, она залезла в холодную постель. Вскоре рядом пристроилась Юля, и, замотавшись в своё одеяло, прошептала:

– Что-то страшновато здесь. Я бы предпочла остаться в бункере.

– Где ночуют семьдесят голодных мужиков? – саркастически уточнила Дарья.

– Уж лучше семьдесят правильных мужиков, чем один шальной снаряд.

– Я бы в правильности этих мужиков усомнилась, в праведности – тоже.

– А бомбы вообще беспринципные. И беспощадные.

Леденёва возражать не стала, и вскоре по глубокому ритмичному дыханию догадалась, что подруга уже спит. Сама она так быстро проваливаться в сон не умела, тем более, в непривычных условиях. Лежала и раздумывала, опубликует ли редакция её репортаж, если она напишет всё, что узнала и увидела, и всё же сморилась.

Они проснулись от звонка внутреннего телефона. Тимур доложил, что сбегал в ближайший гастроном и купил кое-что на завтрак. В номер к женщинам он пришёл с бумажным пакетом, выложил на письменный стол бутылку молока и три сдобных булочки, задумчиво повертел между пальцами иностранную купюру и произнёс:

– Странные тут какие-то цены. Дал продавщице пятьдесят рублей, она мне – молоко, три булки да ещё и сдачу. Интересно, какой у них тут курс гривны по отношению к рублю?

– Не заморачивайся, – предложила Юля. – Ну и хорошо, что продукты недорогие. Главное, что они вообще есть.

В девять утра за «военными туристами» приехали парни с позывными Штурмовик и Джокер, последний рассказал, что он из донских казаков, и его должность – командир сапёров. Горец дал ополченцам задание отвезти журналистов на экскурсию в район поселка Солнцево, где ведутся работы по уничтожению неразорвавшихся снарядов.

На фоне восхитительных пейзажей – равнин и холмов, небольшого синего озерка и золотистого осеннего леса – Джокер рассказывал:

– Здесь тысяч девять военных стояло, тысяча танков, тысяча единиц техники. До сих пор получаем заявки обезвредить заминированные поля, на которых надо урожай собирать. Подрывались уже и люди, и коровы. Сейчас наша задача – очистить землю для мирной жизни.

Задачу ополченцы выполняли тщательно. Человек с опаленным лицом и позывным «Волк», пострадавший от сработавшей растяжки, и еще ряд мужчин в камуфляже сносили в воронку в земле метровые снаряды. Дарья такого количества металла на квадратный метр земли никогда не видела, она попросила Юльку сфотографировать её на фоне снарядов и рядом с колоритным Волком и подумала: главное, чтобы сын никогда не увидел этих снимков!

Приезжую троицу увели в один из блиндажей, оттуда они наблюдали, как вояки тянут бикфордов шнур. «Десять секунд до взрыва, – предупредил голос из рации и продолжил обратный отсчёт, – девять, восемь, семь»…

Леденёва закрыла уши руками и открыла рот, как учили на курсах «Бастион», чтобы не оглушило. Со смесью детского восторга и взрослой горечи она смотрела, как взлетают в чистое небо столбы земли и клубы дыма. Приседая, чтобы не задело шальным осколком, она боковым зрением заметила, как Тимур клонит Юлю вниз, держа её за голову. Пока она снимала взрыв, он зажимал ей уши своими руками…

Приблизительно на том же участке трассы, где накануне джип начал резко набирать скорость, по рации поступил сигнал: «Лысый – Джокеру. Внимание!» Штурмовик и ополченец из идущей впереди машины с мигалкой тут же высунули из окон дула автоматов. Гостей предупредили, что в случае стрельбы они должны падать на пол джипа. Через некоторое время рация сообщила:

– Лысый – Джокеру. Отбой внимания!

Штурмовик убрал из окна ствол и тихо произнёс:

– И всё-таки внимание…

Не комплексный обед

В частную клинику доктора Андрианова «Стройная жизнь» Егор привёз Дарью глубокой ночью. Они въехали на его новенькой «Ладе» (иномарок любимый мужчина не признавал, отдавая предпочтение отечественному Автопрому) в подземный гараж под административным корпусом и немного погуляли по территории базы. Здесь располагались одноэтажное помещение с палатами для пациенток, двухэтажное, того же предназначения, но пока без внутренней отделки, а также столовая и спортивный комплекс. С трёх сторон база была огорожена от леса сплошным металлическим забором, а с четвёртой – частоколом из чугунных прутьев, через которые открывался вид на бурную горную речку.

Ранее Леденёва уже приезжала сюда с Олегом Викторовичем и успела немного изучить окрестности, хотя ориентирование на местности не было её сильной стороной.

– Хорошо здесь, тишина и воздух особенный, – отметил Егор, бесшумно шагая по слабо освещённым редкими фонарями аллеям базы, которая задумывалась как туристическая, а стала лечебно-оздоровительной.

– Оставайся, – предложила Дарья. – Поселим тебя в комнате отдыха, будешь наслаждаться природой и покоем. К процессам можно и здесь готовиться.

– Да я же сбегу через два дня. Не такой уж я старый и толстый, чтобы обитать в подобном заведении.

– Я тоже, – сказала Дарья, невольно взглянув на выпирающий из-под ветровки животик Любимого мужчины, с которым он безуспешно боролся по утрам в спортивном зале, потому как с большим пристрастием поглощал по вечерам макароны, обильно сдобренные сливочным маслом и посыпанные тёртым сыром твёрдых пород.

– Но у тебя здесь есть свой интерес. Раз уж тебе не удалось попасть на незаконных основаниях на пару месяцев в женскую колонию, хоть в здравнице поживёшь. А мои интересы разбросаны по всему Северному Кавказу. Так что забирай свои наркотики, и я погнал. К утру как раз доберусь до офиса.

Егор выгрузил из багажника дорожную сумку с вещами и пятилитровую бутылку с коньячным напитком, чмокнул Дарью в щёку и выехал из гаража. Она оставила запасы спиртного, два блока сигарет и пачку кускового сахара в шкафу комнаты отдыха административного здания и поставила на подзарядку свой смартфон, который мог ей пригодиться только здесь, поскольку пользоваться сотовыми телефонами пациенткам не полагалось.

Подойдя к жилому корпусу, Дарья залезла в свою комнату через окно. Сумку разбирать не стала, лишь вытащила лежащие сверху тапочки и трикотажную пижаму, переоделась и откинула покрывало с застеленной кровати.

Собираясь прилечь, Леденёва услышала за стеной тихие всхлипы. Она знала, что завтра, вернее, уже сегодня, приедут москвички Алёны, Юлькина мама Татьяна Николаевна и ещё одна краснодарка по имени Марина. Значит, сейчас в других палатах должны находиться пятеро прибывших поздним вечером в клинику женщин: Жанна, Майя, Оксана, Нинель и Катя. Интересно, кто из них поселился справа от её комнаты и плачет в первую же ночь на новом месте? И почему? От жалости к себе или тоски по тем, с кем рассталась? Впрочем, кто сказал, что будет легко?

Конечно, завтрак Дарья проспала. Впрочем, нарушая один из главных принципов диетологии, она не намеревалась ходить по утрам в столовую ни сегодня, ни в другие дни, потому как есть спросонья не могла и обходилась до обеденного времени чашкой кофе. Она даже не слышала, как пациентки собирались, и проснулась только тогда, когда все уже ушли, и можно было спокойно привести себя в порядок после бессонной ночи и разложить по полкам и ящикам вещи. Потом журналистка ушла в административное здание просмотреть на компьютере последние новости, почитать родную газету, отправить электронные письма и пообщаться с друзьями Махраном и Олей.

Вернулась Леденёва к спальному корпусу за полчаса до обеда и присела на лавочку у входа, когда на крылечко вышла миловидная пухленькая женщина лет сорока в спортивном костюме и поздоровалась с ней.

– Привет, я Дарья, – отозвалась Леденёва.

– А я Марина. Дарькина.

– Красивая фамилия. Был когда-то такой губернатор Приморского края.

– Давно?

– Давно, – ответила Даша и вспомнила, как шестнадцать лет назад делала с этим неординарным человеком эксклюзивное интервью во Владивостоке.

– А ты когда приехала? – вырвала её из воспоминаний очередным вопросом Марина.

– Рано утром, – соврала Даша, – но я уже немного осмотрелась здесь и выяснила, где что находится, изучила режим дня.

– А мы совсем недавно прибыли. Со мной вместе в газели ехали мама с дочкой, обе Алёны, они москвички, и одна пожилая интеллигентная женщина, Татьяна Николаевна. Она вообще такая грузная, что еле ходит. А кем ты работаешь?