Переиграю шторм

– С добрым утром!

– С добрым! Дитя порока! – ответила она.

Вскоре из кухни потянулся запах кофе – Лев завтракал опять в одиночестве. Таня задремала. Проснулась она от того, что рядом на кровать завалился Лев.

– Может, погуляем? – предложил он.

– Давай, – вяло согласилась она.

Лев с воодушевлением принялся «чистить пёрышки». Похоже, что последние месяцы сам процесс подготовки к встрече с возлюбленной стал его маленькой страстью, с которой он предвкушал вожделенное свидание и уже от этого был счастлив! Наверное, и сейчас, подогреваемый приятными ассоциациями, он порхал по квартире, мылся, брился, тщательно чистился и гладился, мурлыча себе под нос легкомысленный мотивчик с двусмысленными слогосочетаниями: «Пара – па – барам, пара – па – бабам! Пара – па – барам, пара – па – бабам!»

«Ну, точно, из ума выжил, – молча косилась на него Татьяна. – Пятьдесят лет! А он „по барам, по бабам!“ Ох-хо-хо…»

Поскольку Лев заметно похудел, то и гардероб его слегка обновился, а кроме того – видоизменился: теперь в нем преобладали молодежные тенденции. Собираясь на прогулку с женой, он облачился в джинсики Levi’s, приталенную сорочку в синюю клетку и модную стального цвета ветровку. В тон ей кепка с известным брендом прикрывала заметно обозначившуюся проплешину.

Таня для пешей прогулки предпочла туфли на устойчивой платформе, а к ним – пончо и брюки, обтягивающие бедра.

Лев и Татьяна очень старались произвести друг на друга потрясающее впечатление: жена – тем, что она ещё достаточно молода и хороша, муж из последних сил преподносил себя удачливым сердцеедом в расцвете лет и сил.

Они шли не под ручку, не за ручку, а в полушаге друг от друга, занятые больше своими мыслями, чем общением. Лев виртуально парил высоко над тротуаром, над верхушками деревьев, крышами домов, демонстрируя вновь приобретённую, небрежно-раскованную походочку с легким повиливанием бедер. На его челе, как нимб, угадывалась надпись «Lucky man!» Счастливчик! Он даже не останавливал взгляд на встречных красотках, поскольку упивался исключительно собой. Но ещё больше ему хотелось, чтоб жена сполна оценила его в таком новом и неожиданном для неё образе.

Она и оценила. Через некоторое время насмешливо заметила:

– Прекрати вилять бедрами, как уличная девица. Ты что, походку у своей Биатричче перенял?

Лев хмыкнул, вжал голову в плечи, но промолчал.

В скверике Таня вспомнила дворника в армейской фуражке и сказала:

– Вчера мне дворник посоветовал в театр сходить. Как ты на это смотришь?

Лев с любопытством взглянул на жену.

– Дворник, говоришь? Тогда надо идти!

В этот же вечер они отправились на гастрольный спектакль заезжего театра. Давали «Мастера и Маргариту», овеянного ореолом мистики и популярного далеко не у всех режиссеров. Удивительно, что хоть и на галёрке, но билеты ещё оставались.

Учитывая короткую дистанцию – от автомобиля до зрительного зала, Татьяна позволила себе туфли на шпильках. Смирившись с местами «на задворках», платье она надела строгое и скромное. Лев предпочёл костюм и галстук.

…На сцене дефилировала, как на подиуме, Маргарита – высокая длинноногая девица с белыми волосами до пояса. Ежеминутно она проделывала со своими волосами замысловатые манипуляции: перекидывала их резким кивком через плечо на грудь, затем ещё одним хитрым кивком переправляла половину волос на спину. Потом она повторяла то же самое через другое плечо и так далее. Таня попробовала прикрыть глаза и слушать текст. Не тут-то было! Со сцены стенала Маргарита, пленяя несчастного зрителя своим гламурно-зековским произношением примерно так:

– Щто жь! Я-а, я-а, я щеньщина, я щена!.. – Понятно, что Маргариту никогда не учили актерскому мастерству и она понятия не имела о технике речи. А актриса?

Разумеется, при такой игре и творческих откровений режиссера не последовало: ни новаторства, ни находок, ни попыток поиска, ни даже приличного тиражирования накатанных схем. Зачем говорить, когда сказать нечего?

Таня повернулась к Льву:

– Пойдём отсюда!

Лев поднялся, и они, извиняясь, стали пробираться к выходу. Вслед за ними потянулись и другие зрители. Галёрка на глазах пустела.

Неудачный культпоход в театр на некоторое время вогнал Таню в депрессию. Ожидала хоть чего-то для души.

Ах, как бы она, Татьяна, сыграла Маргариту!

Однако она не могла себе позволить вселенскую хандру, потому что состояние противостояния супругов никто не отменял. Чем холоднее и отчужденнее на брачном ложе становилась жена, тем яростнее её желал Лев. После его очередной попытки артиллерийского наскока Таня недовольно заметила:

– Послушай, у тебя только что окончилось лето любви, а ощущение, что ты вернулся из колонии строгого режима.

Лев, не упуская завоеванной позиции у груди жены, промямлил:

– У нас было мало интима. Она боялась забеременеть. А презики она не любит.

Жена почувствовала, как её лицо бросило в жар.

– Старая шлюха боится забеременеть! Ха-ха-ха! – Таня нарушила своё правило не говорить плохо о женщинах в присутствии мужчин. – А ты уверен, что твоя Чио-Чио-Сан так же незаразна, как и неопытна?!

– Ну… Я перед отъездом… тестировался… – выдавил Лев.

– Да? – она встала с кровати и бросила убийственный взгляд на Льва. – Жаль, что не кастрировался!

6

Звякнул телефон Льва, равнодушно возвещая о новой СМС-ке. Таня дотянулась до тумбочки, с полузакрытыми глазами нащупала мобильник и окончательно проснулась. Не воспользоваться отсутствием мужа теперь оказалось выше её сил: она быстро схватила его телефон и прочитала под грифом «Яскевич»: «Небыла связи, была на хутари». Разъяренная супруга на секунду задумалась: предъявлять это ему, усилив комплекс вины, или прервать порочную связь не самым благородным способом? Поскольку особого чувства вины Лев не испытывает, то и комплексы, наверняка, его не беспокоят. Значит, остается второе. Жена спокойно удалила СМС. Затем она привела себя в порядок и вышла на кухню.

Лев, судя по всему, проснулся давно.

– Доброе утро, – безразличным тоном сказала Таня.

– Доброе, – буркнул он, склонившись над мойкой, в которой чистил сушилку для посуды. Стеклянные тарелки и чашки теперь сгрудились на обеденном столе, а Лев ожесточенно занимался явно не своим делом.

– Если ты хочешь довести эту несчастную сушилку до блеска, то у тебя ничего не получится, – еле сдерживаясь, сказала Татьяна. – Проще купить новую.

– Странно! – воскликнул Лев. – Почему же ты до сих пор этого не сделала? У тебя ведь достаточно и денег, и времени! Так в чём дело? Почему же мы заросли грязью?

– Ты хочешь сказать, что пока ты в поте лица занимаешься зарабатыванием денег, я баклуши бью и транжирю заработанное тобой? – опешила она. – И мы заросли грязью? Какое нелепое и мерзкое враньё!

– Оставь! – скривился Лев. – Вот когда я приходил к Людмиле, я отдыхал! Там действительно комфорт, уют! Там рай!

– Нет… Ты не кобель… – прошипела жена. – Ты – сука! И место твоё – у мойки!

Она резко смахнула со стола посуду. Тарелки, чашки со звоном стукались о стену, плиту, падали на пол, превращаясь в груду осколков. Не глянув на мужа, Татьяна выскочила из кухни.

Лев потерял дар речи. Когда пришёл в себя, заорал ей вслед:

– Дура!!!

Чтобы успокоиться, она положила под язык валидол. Чтобы отвлечься, включила телевизор, остановилась на концерте какого-то пианиста, который играл Ф. Листа, «Размышление». Благозвучная, исполненная умиротворения музыка уводила из мира повседневной рутины, пошлости. Мелодичные арпеджио обволакивали своей сладостной паутиной. Таня плюхнулась на диван и уткнулась лбом в подушку.