…Называется жизнь

Что кончается синее море.

Ты была заводилой у нас,
Черт морской в полинялой рубашке,
Ты водила отцовский баркас
По бушующим волнам бесстрашно.

Сумку школьную прочь отшвырнув,
Ты сидела верхом на заборе,
И кричала, к биноклю прильнув:
«Не кончается, не кончается
Не кончается синее море».

Но однажды приплыл пароход
За тобою незвано, нежданно
И какой-то Синдбад-Мореход
Вдруг увез тебя в дальние страны.

На прощание ты, как всегда,
Закричала: «Увидимся вскоре,
Потому, что у нас никогда
Не кончается, не кончается
Не кончается синее море»

Позабыть мы тебя поклялись,
Мы тебе не прощали измену,
Но взметнулся в тревожную высь
Крик чужой пароходной сирены.

А потом прилетело письмо,
Как совсем неприкрытое горе,
Было в нем откровенье одно:
«Здесь кончается, здесь кончается
Здесь кончается синее море», —

пела Буланова, с поражающе щемящей грустью в глазах. «Что может знать это юное существо о том, где и когда «кончается синее море», – подумала Инга, вволю предавшись рыданиям.

* * *

ЛИНА сидела в полутемном зале ресторана и чувствовала жар на своих щеках. Подкрашенные, ухоженные, уложенные в красивую прическу золотистые волосы и элегантный, кофейного цвета брючный костюм омолаживали весь ее облик, а лучистые огромные карие глаза с удивлением младенца, познающего мир, смотрели на окружающую обстановку. Она выпила только немного коньяка, но с непривычки сразу почувствовала легкое головокружение и решила, что пить ей больше не следует. Однако сидящий с ней за столом атлетического сложения крупный блондин заказал еще бутылку шампанского, которую официант еле пристроил на переполненном деликатесами и бутылками с разными напитками столе. Зазвучал дивный голос Александра Малинина:

«Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала,
В расплавленных свечах мерцают зеркала…»

Лину охватила щемящая тоска об ушедшей молодости, от том, что она так мало танцевала в жизни, отдав всю себя мужу и четверым детям. Очевидно, ее настроение отразилось в выражении лица, потому что мужчина участливо спросил:

– О чем вы грустите, Галина Петровна?!

– Да нет, ни о чем. Просто музыка подействовала…

– А расскажите мне что-нибудь о себе, раз уж мы оказались в такой обстановке, – сказал проникновенно мужчина. – Ведь я, по сути, ничего не знаю о вас. Вот собираюсь вас в Америку отправить в командировку, о чем мы говорили. Я же должен знать о вашем моральном облике. – Эти слова вызвали у самого Данилы Ивановича такой хохот, что он вынужден был сделать несколько глотков воды, чтобы прийти в себя. А Лине в этом хохоте открылось что-то детское, непосредственное в начальнике, вызывающее к нему доверие.

– Ох, Данила Иванович! – сказала она, глубоко вздохнув. – Если б несколько лет назад мне кто-то сказал, что я поеду в Америку, пусть даже в командировку, я, поверьте, посчитала бы его своим врагом.

– Да что вы, Галина Петровна! Почему? Вы так ненавидите эту страну?

– Тогда, тогда… я ее ненавидела лютой ненавистью…

– А сейчас?

– А сейчас… Сейчас… – Лина задумалась на мгновенье и, опустив голову, сказала: – Не знаю. Не зря говорят, что время залечивает раны…

Данила Иванович почувствовал, что затронул больную для собеседницы тему.

– Давайте-ка выпьем за вашу успешную командировку в Америку! – сказал он с торжествующей улыбкой, довольный, что нашел способ увести разговор. – Вот когда американцы примут наши условия и подпишут контракт, который нам сулит большие прибыли, вы полюбите Америку, я вам гарантирую. Тем более что занятия английским вам пошли на пользу, как я понял. У вас еще есть несколько месяцев для подготовки, и вы сможете с иностранцами спикать на их языке.

Лина улыбнулась, отметив какую-то особенную возбужденность своего босса, на которую, казалось, он, всегда сдержанный, даже суровый, не способен. Она в ответ протянула к его бокалу свой, из которого затем отхлебнула небольшой глоток шампанского…

«Звуки музыки звучат, вижу ваш случайный взгляд,
молодой человек, пригласите танцевать!
Пригласите, пригласите, пригласите,
и ладонь мою в руках своих зажмите,

– зазвучал прокуренный голос ресторанной певички.

– Галина Петровна, а почему бы и нам не потанцевать! В конце концов, у нас есть повод повеселиться! Вчера подписали контракт с европейцами. Вы с Соколовым поедете подписывать контракт с американцами. Скоро наша фирма выйдет на совершенно новый уровень бизнеса! – Он встал и подошел к Лине, подавая ей руку.

Все произошло так неожиданно, что Лина не успела опомниться, как оказалась в объятиях своего «босса», ведущего ее в танце. Алкоголь и, казалось, атрофировавшиеся уже чувственные ощущения кружили голову.

Танец закончился, и они вернулись к столу. Еще находясь во власти музыки и прикосновений, они сели за стол молча, и, чтобы разрушить паузу, теперь уже Лина подняла свой недопитый бокал.

– Данила Иванович, – заговорила она проникновенно. – Спасибо вам за все! Вы изменили мою жизнь. Ведь я больше года не могла найти работу после смерти мужа. Все фирмы искали на должность референта молодых, длинноногих. А вы не только приняли меня в вашу фирму, но еще дали возможность выучиться патентному делу и английскому. Теперь у меня профессия, я независимый человек… Не знаю, что бы со мной было, не попади я к вам на работу…

– Да что вы, Галина Петровна, не надо меня благодарить. Я сам был заинтересован взять человека без гонора, который бы выучился и был предан моей фирме. Я уже нахлебался этих молодых, длинноногих. Каждый раз, когда заходила в кабинет, она не о деле думала, а предлагала себя. Казалось, хотела одного – уложить меня в свою постель. Сейчас время работать, если хочешь добиться успеха. И, короче говоря, я решил, что буду искать солидную женщину, чтобы работала! И тут явились вы, «как гений чистой добросовестности», если можно так перефразировать Александра Сергеевича. Вы пришли такая худенькая, маленькая, смущенная, как будто милостыню просить.

– А я и просила милостыню, – перебила Лина с грустной улыбкой. – Ведь для меня работа была почти то же, что для нищего кусок хлеба. А худенькой, маленькой стала от горя после смерти мужа. А до этого, – вы бы не поверили, – килограмм 80, не меньше, весила и никак не могла похудеть. А горе меня мгновенно «похудело». А маленькой была из-за опущенных плечей в прямом и переносном смысле…

– Это неважно, – перебил ее начальник, – я рад, что не ошибся, приняв вас. Более того, вы превзошли все мои ожидания. Вы сейчас уже бесценный работник. – Он, подлив шампанского в ее бокал, протянул свой, этим призывая еще выпить. – А знаете, – продолжил Данила Иванович уже веселым, игривым тоном, – я даже рад, что вы ненавидите Америку. Теперь я спокоен, что вы там не останетесь, – он громко расхохотался от своих слов и резко остановился, спросив: – А все же, что тому причиной, если не секрет?

– Понимаете… Как вам сказать… – Лина подбирала слова. – Я пережила жуткую драму, о которой можно было бы написать целый роман. Но никто, кроме моих двух подруг и дочери одной из них, не знает об этой драме по сей день, хотя она случилась очень давно. Вы единственный теперь во всем мире тоже узнаете, – сказала Лина, жалобно посмотрев на собеседника, словно моля его о хранении тайны, которую ей уже самой захотелось выплеснуть наружу. – Это очень длинная история, – продолжила она, опустив голову.

Данила Иванович молча подлил ей шампанского в бокал, и она, механически отпив немного, продолжила.

– Когда-то давно, тридцать лет назад, когда я ждала второго ребенка, мой муж, очень успешный в карьере ученый, тогда уже без пяти минут доктор наук, получил полногабаритную квартиру в Академгородке и я решила справить новоселье со своими подругами.

Это были мои школьные подруги. Кстати сказать, в далекие школьные годы нас сдружило то, что среди одноклассников нас троих «избрали» самыми красивыми девочками в школе в нашем потоке. – Лина покраснела и засмеялась с выражением неловкости, как бы ища снисхождения у собеседника за нескромность. – Нет, конечно, наша дружба была не на этом основана. – Лина улыбнулась. – Мы дружили очень красиво и искренне. Правда, после школы нас вначале всех разбросало. А потом волей судьбы мы с мужем оказались в Академгородке, где к тому времени уже жила с мужем вторая из нас – Инга… А третья, Нонна, продолжала жить в нашем родном городе Одессе.

– О, Одесса! Одесса! Я там много раз бывал. У меня там друзья, – перебил Данила Иванович с выражением восторга на лице. – Обожаю этот город веселых людей. А пляжи! Ой, извините, Галина Петровна, извините, что перебил. Продолжайте, я весь внимание.

– И вот мы все собрались в Академгородке у меня на новоселье, – продолжила Лина. – Я была беременна вторым ребенком. Подруги мне помогали весь день, и мы готовились к большому празднику.