Королева двора

Веру покоробило сравнение девочки с собаками, но она промолчала, боясь, что, поправив посетительницу, так и не услышит о цели визита.

– Я на многое закрывала глаза: и на красное вино на свадебном платье, и на опустошенные баночки с косметикой, и даже на соль в чае, но это…

«Добрались, наконец, до главного!»

– …Три недели назад ко мне, как обычно, заглянули подруги. Ну, кофеек, сигареты, немного мартини, вы понимаете?

«Не понимаю!»

– И что сделала эта нахалка? Пришла, уселась за стол, налила себе полный бокал и осушила одним махом.

– И вы ее не остановили?

– Что ж мне с ней, драться?

«Драться! Отнимать! Показывать, что тебе не все равно!»

– Да я как-то подумала, что сейчас ей плохо станет, потом неповадно будет.

– И что же?

– А ничего. Подружки разбежались, а я смотрю: Нелька у дерева два пальца в рот вставила и всю дрянь из себя вычистила без всякой «Скорой».

«Это хорошо. Значит, к выпивке ее не тянет».

– Я пока не вижу проблемы по своей части.

– Так она теперь все время так делает. Только девочки приходят, она тут как тут: стопку хлопнет, а потом песни начинает блатные горланить и гадости им говорить: «Дуры крашеные, сиськи силиконовые, идите отсюда!»

«А девочка-то правдивая и неглупая».

– Сколько ей лет?

– Шестнадцать.

– Я думала, меньше.

– Я тоже так думала, когда замуж шла. Представляла маленького несмышленыша, а получила здоровую гадину.

«Ну, кто из вас гадина – это еще большой вопрос».

– А что вы от меня хотите?

– Как что? Лечения! Вылечите ее!

– От чего? Я не вижу у нее никакой зависимости от алкоголя. Вы же сами говорили: два пальца в рот, и чистый организм.

– Ну да, ну да. – Женщина побарабанила по столу наманикюренными пальчиками. Вера посмотрела на длинные, острые ногти, похожие на коготки готовящегося разорвать добычу хищника, и поняла, что черные круги под глазами – следствие не волнения за девочку бессонными ночами, а неумеренного употребления кофеина с никотином. А волосы – они вовсе не спутаны, а обильно сдобрены специальной пеной, которая должна создавать ощущение художественного беспорядка.

– Я бы посоветовала вам сходить с девочкой к психологу. А еще лучше, если это сделает ваш муж. Ему, честно говоря, следовало бы больше внимания уделять ребенку.

– Мой муж в рекомендациях не нуждается.

– Как угодно. В любом случае здесь вам делать нечего. Наркологической проблемы нет.

Острые коготки скользнули в сумочку и выудили оттуда пухлый конверт.

– Есть, – сказал голос, из которого исчезла вся мнимая нерешительность, и конверт, из которого выглядывали зеленые американские купюры, перекочевал на Верин край стола. – Проблему ведь можно увидеть, если приглядеться. – Тон стал елейным и дружеским. Женщина словно пела: «Доверься мне, на меня можно положиться».

Вера подобных людей остерегалась. Им, облеченным деньгами, властью и отсутствием большого ума, много нехорошего могло прийти в голову. Впрочем, резкая демонстрация своих истинных суждений о таком человеке могла, к сожалению, обернуться потерей работы или чем-то еще более неприятным. Вера знала: подобные экземпляры эгоцентричны и мстительны, и не дай бог им не угодить: хлопот не оберешься. Поэтому и отказываться она стала максимально осторожно и вежливо:

– Я бы с удовольствием вошла в ваше положение, но если я обнаружу проблему, то ее необходимо будет указать в карточке, поставить диагноз, который придется лечить.

– Лечите.

– Вы предлагаете давать психотропные препараты шестнадцатилетней девочке, которая даже в них не нуждается?

– Я предлагаю вам это. – Конверт придвинулся к Вере еще на несколько сантиметров.

– Я вам очень признательна, но при всем желании просто не нахожу способа вам помочь. Одно дело консультация, а другое дело лечение несовершеннолетнего в нашем центре. Это противоречит инструкции.

Здесь Вера не лукавила. Детей в их клинике принимали, как правило, все по той же просьбе главврача, но не лечили. Давали рекомендации и советовали, к какому специалисту и в какую больницу обратиться. А если и случалось провести какую-то незначительную процедуру, то в документах этого не указывали и карточек на малолетних пациентов не заводили. Вот и ту, что должна принести Нелли, Вера потом просто выкинет где-нибудь подальше от клиники. К детским учреждениям всегда больше внимания и претензий со стороны властей, чем ко взрослым. Директор этого внимания опасался, поэтому на работу с детьми раз и навсегда было наложено вето. Так что Вера отнекивалась с чистой совестью и совсем не лукавила, когда говорила о противоречиях инструкции. Но и нахальная молодая особа была отнюдь не так проста:

– Инструкции, по-моему, существуют как раз для того, чтобы их нарушать…

«Это по-твоему!»

– Я все же так не считаю. – Конверт вернулся на прежнее место возле хищных ноготков.

– А если попробовать? Неужели вы никогда не нарушали инструкцию?

Кровь запульсировала у Веры в висках. Ей стало душно, мерзко и стыдно. Возможно, от того, что наглость посетительницы переходила все мыслимые границы, а может быть, лишь потому, что однажды в своей жизни ей уже приходилось слышать этот вопрос…

Верочка дремала на кушетке в ординаторской. Ночь выдалась спокойной: никто не стонал, не жаловался и не пытался поговорить по душам с сестричкой-практиканткой. Отделение отправилось на боковую несколько часов назад, и Вера, перемыв склянки, разложив градусники и утренние таблетки по стаканчикам, решила, что может позволить себе немного внепланового отдыха. Она устала: сдавала зачеты и курсовые в институте, отрабатывала смены в больнице, а в изредка образовавшийся свободный промежуток времени мчалась к профессору наркологии постигать свое жизненное предназначение. Профессор давал задания: все больше философские, требующие размышлений.

– Скажите-ка, Верочка, что произойдет, если человека лишить того, к чему он стремится?

– Он расстроится.

– Ага-ага, а потом?

– Потом попытается найти способ все же достичь желаемого.

– Верно. А теперь идите и подумайте, какой вывод это дает наркологии.

Вера уходила в растерянности и искала ответ, пыталась добыть верное решение, постоянно прокручивая в голове все аспекты психологии алкоголиков, и возвращалась радостная, гордая собой.

– Вылечить можно только тех, кто сам этого хочет, а тот, кто хочет продолжать пить, всегда найдет и время, и деньги, и способ, – говорила она, а довольный профессор хвалил: