Ночь времени. Легенды луны о выборе, долге и любви

Рядом с супругой правителя шла юная Десма, любопытствующая и немного воинственная. Девушку саму иногда пугала та сила, которую она в себе ощущала. Это была не мягкая обволакивающая женская энергия, но жесткая мужская агрессия. Она конкурировала с мужчинами, но при этом сражалась за их внимание и страсть. Но обиды на мужчин и на жизнь, спрятанные глубоко в сердце, иногда прорывались и уничтожали все хорошее. Мужчины брали ее, наслаждаясь, и покидали, не даря заботы, нежности и любви. Десма заметила, как взгляд советника Илии смягчался, когда он наблюдал за мягкой кошачьей грацией Арис. На нее никто так никогда не смотрел, и это злило девушку и одновременно захватывало желанием понять, что делало жрицу такой притягательной. Тайра тоже была хрупкой, как и Арис, но мужчины смотрели сквозь нее. Голос Арис, низкий и глубокий, прервал размышления Десмы.

– Сегодня мы будем соединяться со стихией Земли, наполняясь ее силой и способностью давать жизнь. Тайра, я принесла твой керамический шар, который вобрал все страхи. Тебе нужно разбить его и затем выбрать три вида камней! Обычно мы выбираем те камни, в чьей силе нуждаемся в данный момент.

Тайра подошла к стеклянным вазам и молча протянула Арис фиолетовые аметисты, золотистые топазы и четыре изумруда.

– Теперь тебе надо выложить ромб из одного вида камней, крест – из другого и четыре камня положить в каждый сектор. – Жрица протянула Тайре ткань, пропитанную клейким раствором. – Важно сделать это самой, чтобы вложить силу своего намерения, своего желания родить ребенка в эти камни, и тогда они смогут, усилив желание, наделить тебя плодовитостью.

Тайра углубилась в творчество, а Арис стала обходить по кругу алтарь. Сделав девять медленных кругов, она увидела, что узор из камней уже создан. Золотистые топазы были разделены крестом из фиолетовых аметистов на четыре ромба, в центре каждого переливался нежным зеленым цветом изумруд. Жрица попросила Тайру лечь на ложе и положила ткань с узором на ее живот.

– Постарайся расслабиться и представить все, о чем я буду говорить, – попросила Арис.

– Ты закрываешь глаза, делаешь вдох и на выдохе представляешь себя лежащей на теплой земле. Солнце греет тебя своими лучами, стрекочут кузнечики, ты чувствуешь запах чернозема. Все твое тело расслабляется, и ты словно погружаешься в уютную негу земли. Ты погружаешься все глубже и глубже и чувствуешь, что твое тело распадается на миллионы частиц, которые становятся частицами земли. Ты – Земля, дающая жизнь. Ты питаешь, оберегаешь, укутываешь заботой и теплом.

В тебе пульсирует сама жизнь. Семечко становится ростком, личинка становится маленьким муравьишкой, в тебе пульсирует сама жизнь, дающая всходы и приносящая урожай, в тебе пульсирует сама жизнь, несущая плоды. Обратись к Земле:

Великая Земля,
Даруй мне силу пробуждения и силу рождения,
Надели полнотой, дающей всходы, несущей плоды,
Убери все невзгоды,
Освети путь из тьмы,
Подари мне дитя.

Голос Арис заполнял все пространство храма, вибрируя и отражаясь от стен. Казалось, что это уже говорила не хрупкая женщина, а сама земля.

Жрица смолкла и посмотрела на Тайру. Щеки женщины порозовели, в ней появилась пульсация жизни, и Арис могла это почувствовать. Она помогла жене правителя сойти с ложа и ощутила сильное присутствие Десмы. Девушка сидела, закрыв глаза, прямо на теплом полу храма и, раскачиваясь, напевала какие-то мотивы.

– Я молюсь своим богам, – почувствовав, что на нее смотрят, огрызнулась она.

– Богиня Луны не любит, когда в ее храме молятся другим богам, – мягко предупредила Арис. Она чувствовала, что что-то раздирает Десму изнутри, но пока не могла понять, с чем это связано.

– Я это учту! – поднимаясь с пола и вставая за Тайрой, сквозь зубы процедила Десма.

– Тайра, тебе нужно поспать, а вечером будут пиршество и танцы. Когда женщина танцует в полнолуние, в семнадцатый лунный день, она предстает перед мужчиной в новом образе. В нем вспыхивает угаснувший интерес и желание познать эту женщину. В нем пробуждается страсть.

– Я буду танцевать одна и перед всеми? – запаниковала Тайра.

– Нет, будут танцевать жрицы храма, я и…

– Я тоже буду танцевать, – перебила ее Десма.

– Танец будет ритуальным, но очень простым, – спокойно продолжала Арис. – В нем могут принять участие все желающие. Я и четыре жрицы будем держать пространство и наполнять его энергией, а вы будете танцевать в центре. Я все буду говорить!

– А мужчины обязательно должны это видеть? – все еще сопротивлялась Тайра.

– В танце женщина раскрывается, и мужчина начинает замечать в ней новые грани, по-другому чувствовать ее. И он также ощущает интерес и внимание других мужчин, и это обостряет в нем желание обладать этой женщиной и оставить в ней свое семя как символ того, что она принадлежит ему, – провожая Тайру и Десму к выходу, объясняла жрица.

Арис собиралась на пир тщательнее, чем обычно. Мерцающая серебристая ткань больше открывала, чем скрывала. Туго зашнурованный корсаж закрывал предплечья и оставлял грудь совершенной открытой. Из-под широкого серебряного пояса, перехватывавшего тонкую талию, каскадом ниспадали оборки длинной колоколообразной юбки цвета морской волны. Запястья тонких рук украшали тяжелые серебряные браслеты. Серебро – металл Луны. Волосы она подняла наверх, открывая длинную шею, и перевила крошечными шестигранниками бусин из лунных камней. В свете факелов бусинки переливались, своим молочным мерцанием подчеркивая матовую белизну ее кожи. Глаза казались темно-бирюзовыми, цвета моря на закате, в их глубине хотелось утонуть, чтобы постигнуть вечность и приобщиться к тайнам того, что скрывается под манящей гладью.

Столы были накрыты за пределами ритуального круга и освещены только факелами и светом Луны.

Когда жрица подошла, музыканты уже играли мистические мелодии в ожидании правителя и его свиты. Арис обходила двор, еще раз проверяя, все ли готово, и почувствовала, что Мадрук уже пришел, по тому, что музыка зазвучала громче, словно приветствуя его. Он сразу заполнил все пространство, и хаотичные конфигурации тонких серебристых нитей энергии всех присутствующих приняли структуру, концентрируясь вокруг правителя… И только спираль, окружающая Арис, не подчинилась его невидимому приказу.

Правитель

Мадруку хватило мгновения, чтобы почувствовать это и охватить взглядом весь двор, раскинувшийся за храмом. Защищенный от любопытных глаз с одной стороны поднимающимся холмом, а с другой стороны храмом, двор был прямоугольным; по периметру, словно часовые, охраняющие тайны происходивших в нем магических священнодействий, росли кипарисы. Прямо посредине был выложен ритуальный круг, в котором прошлой ночью Мадрук застал Арис. За кипарисами стояли боковые строения, слева раскинулись жилые здания с покоями главной и других жриц, а справа стояли строения с залами для обучения и гостевыми покоями, в которых сейчас и разместился правитель со всей свитой. Двор был заполнен людьми, но он искал глазами лишь одну фигуру, он искал Арис.

Она манила его своей внутренней свободой и внешней покорностью. Мардрук понимал женщин, их желания и их страхи, но что-то в ней ускользало от него, что-то было в ней непостижимое, чего правитель не мог объяснить себе сам. Он с нетерпением ждал танцев, желая в них получить ответы на свои вопросы.

Наблюдая за танцующей женщиной, мужчина словно проникал во все ее помыслы и тайны, часто узнавая про нее то, в чем она сама себе не признавалась. Обычно женщины хотели привлечь его внимание, чтобы потом завладеть им. Его пугало и отталкивало их желание обладать. Свобода – вот что он ценил выше всего в жизни и чего никак не мог получить. Свобода делать то, что он сам хотел, делать так, как он считал нужным, проявляться так, как он был способен.

Пир начался с медитативного вкушения пищи, когда каждый кусочек еды не проглатывался, а медленно смаковался. Вино разжигало кровь и отключало контроль. Музыка звучала все громче, подчиняя всех общему ритму. Наконец, четыре жрицы вошли в круг и встали по четырем сторонам, олицетворяя четыре фазы Луны. Руки жриц были прижаты к телу, правая рука – к сердцу и левая – к низу живота.

Послышался удар гонга, и жрицы стали медленно двигаться по кругу, поднимая правую руку с раскрытой ладонью, символизируя растущую Луну. Пройдя девять шагов, жрицы вскинули обе руки к Луне, приветствуя ее, поднимаясь на носочки, словно хотели взлететь и раствориться в оранжевом золоте лунного диска. И вот уже левая рука вернулась на низ живота, а правая раскрылась, словно держа убывающую половинку, и жрицы продолжили свой путь по кругу. И, вернувшись в исходную точку исчезнувшей Луны, они застыли в неподвижности. Но эта неподвижность не была скучной, в ней чувствовалась нарастающая, рвущаяся наружу дикая энергия. Эта сжатая мощь притягивала взгляды, завораживая и обещая приобщение к некоему таинству.

Арис вошла в центр круга и, подняв тонкие руки к Луне, стала настраиваться на лунный ритм, быстро дыша носом, делая акцент на выдохе. Ее тонкие ноздри раздувались, как у лошади, несущейся по бескрайним песчаным барханам… Жрицы присоединились к этому дыханию. Дробь барабанов подхватила их. Арис медленно подошла к жене правителя и вывела ее в центр круга.

– Дыши носом, быстро вдыхая и выдыхая, но следи только за выдохом, – приказала она Тайре и пошла за Десмой, выводя и ее в середину. Жрицы смотрели в центр круга, а Тайра, Десма и Арис смотрели на гостей. Три фигурки стояли в центре круга, растворившись в своем дыхании, символизируя три лика Богини Луны, три женских проявления – юность, зрелость и мудрость.

Музыка становилась все громче и все ритмичнее, подхватывая дыхание семи женщин и иногда пробегая дрожью по разгоряченным телам. И вдруг в какое-то мгновение энергия взорвалась изнутри и, подхваченные ритмом, семь фигур задвигались в диком танце пробудившейся силы.

Правитель

Он видел яростные, отрывистые, рубящие движения Десмы, стремящейся освободиться и подчинить. Он скользил взглядом по плавным, несмелым, растерянным движениям Тайры, не понимающей и не признающей той силы, которая управляла ею сейчас. Он завороженно следил за раскрепощенной, проявленной и дикой кошачьей грацией Арис, празднующей и провозглашающей свою дикость. И вдруг почувствовал, как какая-то невидимая сила бросает его в центр круга, требуя перестать быть наблюдателем и стать участником, оказаться в эпицентре этих неистовых энергий, ощутить кожей их вибрации, вдохнуть запах разгоряченных женских тел, заглянуть в их расширенные зрачки, настроиться на ритм каждой из них.

Он встал и посмотрел на Арис, безмолвно спрашивая позволения войти в священный круг. Арис почувствовала его взгляд и кивнула. Войдя в центр круга, Мадрук поразился силе той энергии, которая бушевала внутри. Закрыв глаза, он просто стоял посредине этого вихря, наполняясь и растворяясь в нем и наслаждаясь тем, что все кружились вокруг него.

Музыка внезапно оборвалась, и все застыли, тяжело дыша. Поднесенные бокалы с вином были осушены одним глотком. Он еще раз обвел всех взглядом и почувствовал, как мощнейшее сексуальное желание разрывает его изнутри. Даже не анализируя, к кому это желание, он схватил Тайру за руку и буквально поволок в покои.

Краешком глаза Арис заметила, как передернулась Десма, но не придала этому значения. «Все идет так, как должно», – подумала она и вздохнула с облегчением. В этот день важно было заниматься любовью, отдавать мужчине женскую энергию и принимать его мужское семя, его мужскую силу. То, что произойдет в гостевых покоях, должно принести результат, в эту ночь должна зародиться новая жизнь.

Пока она размышляла, Десма куда-то ускользнула. Поклонившись еще раз Луне, поблагодарив и попрощавшись со всеми, жрица пошла в свою комнату.

Тело все еще трепетало от пережитого в танце возбуждения, взгляда Мадрука, его близости.

Она разделась и легла, но сон все не шел, Арис ворочалась, злясь на себя и на него. Чтобы как-то убрать это дикое желание, она решила сделать медитацию.

Когда-то очень давно она делала эту практику, чтобы познать своего внутреннего мужчину. В реальности мир посылал того, кто был похож на внутреннего мужчину, давая тем самым возможность встретиться лицом к лицу со своими страхами, своими иллюзиями и своими мечтами. И не всегда столкновения с проявленной в реальных мужчинах частью себя были безоблачны. Иногда они заставляли увидеть то, на что совсем не хотелось смотреть и что совсем не хотелось признавать в себе. И увиденное злило и раздражало, ранило и выводило из себя. В этом было много боли и много открытий, и главное открытие – что невозможно изменить другого, можно лишь изменить себя, свою женскую суть, и тогда внутренний мужчина будет готов меняться… и в реальности тоже появятся новые мужчины или прежние повернутся совсем другой стороной.

Но сейчас ей просто хотелось освободиться от этого возбуждения и желания, она хотела слиться со своим диким мужчиной, отдаться этой энергии и спокойно уснуть.

Арис закрыла глаза и, сделав вдох, перенеслась воображением в дикий лес. Заходящее солнце красноватыми мазками превращало деревья в красочную декорацию происходящего. Арис медленно шла по узкой тропинке, манящей вглубь.

Она подошла к опушке и увидела, как навстречу к ней из леса выходит мужчина. Сначала она видела лишь очертания его фигуры и длинные черные кудри. Он медленно приближался к ней, но в его крадущихся движениях чувствовалась собранность готовящегося к прыжку леопарда. Загипнотизированная этой силой, она не могла сдвинуться с места и лишь наблюдала, как он идет к ней. Постепенно Арис стала узнавать его черты: крупный нос, серые насмешливые глаза, гордо развернутые плечи. Он шел и освобождался от одежды, пристально глядя ей в глаза. И, прочитав во взгляде молчаливый приказ последовать его примеру, она не могла ослушаться его и так же медленно сняла сначала верхнюю кофточку, развязала пояс юбки и, выйдя из нее, сделала шаг ему навстречу. Он властно привлек ее к себе и, увидев в ее глазах готовность подчиниться ему, овладел ею с такой страстью и такой силой, что Арис ощутила каждой клеточкой своего тела: наконец-то она встретила мужчину, равного ей по мощи, мужчину, способного укротить ее темперамент и утолить ее желание.

Жрица открыла глаза, все еще трепеща от пережитого возбуждения и наслаждения, все еще чувствуя обжигающие прикосновения его рук на своем теле и мощь его фаллоса внутри. Ощущения были настолько реальными, что невольно она провела рукой по постели, желая продлить чувство близости, но наткнулась лишь на прохладное полотно. Понимание того, что все было лишь сном, игрой воображения, обрушилось на нее и затопило своей безысходностью и невозможностью того, что это может когда-нибудь стать реальностью.

Злясь на себя и на мир за то, что ей показали, как это может быть, чувствуя, что рыдания разрывают ее, и боясь всех разбудить, Арис, накинув легкое платье, помчалась к священному кругу. Храм спал, и только полная Луна серебрила камни магического места, освещая пространство внутри круга. Арис вбежала в круг и, упав на теплую землю, наконец-то позволила себе разрыдаться.