Удивительные зигзаги любви

Удивительные зигзаги любви
Лариса Розена

– О, я уже давно не мальчик! Но хочу тоже оставить о себе память! Ты меня, милая, прости! – и, обняв меня, стал целовать. Отвечая на его поцелуи, я совсем не смутилась. Даже подумала: «Да пусть завидуют, с каким красивым мужчиной я целуюсь». Действительно, в нём была видна порода. Холёный, видный! Думаю, не одна девушка вздыхала о таком! В Париже многие парочки целуются на улицах. Но как вела я себя?! Не могла взять в толк, что со мной происходит! У меня снова в глазах показались слёзы.

Удивительные зигзаги любви

Лариса Розена

© Лариса Розена, 2021

ISBN 978-5-0055-0671-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается моей
Помощнице – Б. М.

УДИВИТЕЛЬНЫЕ ЗИГЗАГИ ЛЮБВИ

Недалеко от моего дома, где я жила, располагался небольшой частный магазинчик тканей. Иногда я заходила что-либо купить. Там продавалось женское бельё, бижутерия и другие вещи дамского обихода, ткани. Продавцом, и владельцем этого магазинчика была удивительно добрая, хорошая женщина, Тамара. В этом городе народ был своеобразный. Не то, чтобы злой, но не дружелюбный, несочувствующий. Несчастные люди плыли по своей домашней реке мелких забот, треволнений и, более, знать никого не желали. Эта узость интересов, желание жить, невидимым образом для других, действует угнетающе. Но владелица магазинчика тканей была другой. Располагала к дружбе, уважению, любви и поддержке. Она часто жаловалась, её тоже тяготит такое поведение людей. Живут, вроде земляных кротов, стараясь не выбираться из своих норок. Я с ней соглашалась. Людям не подобает так жить! Они должны общаться, относиться более дружелюбно друг к другу, без мелкой зависти, подколов, обид. Тамара тоже сетовала на это:

– Разве мы так жили раньше? Бывало, в деревнях девушки с парнями собираются, балагурят, душу отводят, веселятся. Да и взрослые встречались, чайку с наливочкой выкушать, поговорить по-хорошему, песни попеть, если настроение есть. А что сейчас? Общаться не с кем!

– Ну что же делать? – успокаивала я её, – живём, и правда чудно, неинтересно. Друг друга боимся, избегаем, словно в сталинские времена репрессий. Как бы чего не вышло! Или замордованы все, или коммунисты чистку провели, хорошее уничтожив, плохое оставив, как говорит виолончелист Ростропович. Такими легче руководить, на их фоне – умными выглядеть можно.

– Шутница! Но это правда!

– Не все такие. Вот вы сказали, Вы из сословия купцов. Это очень грамотные и трудолюбивые люди были. Такие, например, как Мамонтовы, Морозовы, Третьяковы, Рябушинские помогали своими капиталами культурному и социальному развитию России. Так вот, всех их, под одну гребёнку раскулачивания, толкнули. Отсылали семьями в Сибирь голыми, голодными, погибайте, мол, быстрее! А я – из дворян. У таких людей, как Вы и я, ещё сохранились понятия чести, совести… Мужайтесь, как поэт Омар Хайям сказал: «Чтоб жизнь прожить, знать надобно, не мало. Два важных правила запомни для начала. Ты лучше голодай, чем есть, что попало, и лучше будь один, чем быть с кем попало». Мне нравится его это рубаи.

– Скучная жизнь стала, но, Вы правы, не надо плакать. Будем мужественны.

В этот магазинчик заходила я не часто, но всё-таки мне было приятно видеть эту умную, честную женщину.

Она мне часто жаловалась, покупатели не идут:

– У людей денег нет.

– Думаю, не из-за этого. Какой-то страшный коронавирус появился. Люди умирают, думают: сегодня куплю, а завтра меня не будет.

– Зачем же так думать?

– Да вот думается.

У меня была книга о старце Серафиме Вырецком и его икона. Человек он умный, нигде не учился, самостоятельно грамоту изучил. Сначала был мальчиком на побегушках, затем помощником приказчика, потом открыл своё дело. Пушниной занимался, покупал, продавал, в деле крутились миллионные обороты. В Бога верил, вёл благочестивую жизнь. Почти все свои доходы направлял на помощь нуждающимся. Любо – дорого на таких смотреть! Храм посещал аккуратно, молился, посты соблюдал, мечтал стать монахом. Но его духовный отец велел, не спешить, подождать. По прошествии некоторого времени, стал он всё-таки монахом. Людей окормлял, молился за победу нашей страны во Вторую Мировую. Жил под Петроградом, в Вырице. Обезножил, лежал. Непрестанно молился, сильны были его молитвы. Стремился он повторить подвиг Серафима Саровского, молиться на камне. К камню его приносили, сам добираться уже не мог. Но молился он так, что людей на ноги ставил! Вот я и решила своей знакомой подарить икону Серафима Вырецкого, и жития о нём. Причислили его уже к лику святых. Она обрадовалась, увидела во мне не безразличного человека, стала с душевным теплом относиться ко мне.

Тамара была и хороша, и умна, и трудолюбива, в Бога верила. Дед её имел в Первую Мировую четыре Георгиевских Креста. То есть, род этот был благословенным. Господь любит и оберегает людей, сражавшихся за своё отечество. У нас с ней сложились чудесные отношения. Только жалко её было. Женщина, цветущая, хотя и под восемьдесят лет, работала и в магазине, и на даче в деревне, жалея свою дочку, взрослых внуков. Вроде, как они казались ей ещё маленькими и беспомощными. Трудилась, не покладая рук, не жалея себя. Это в её-то годы!? В последнее время она жаловалась мне:

– Устала я очень!

Без дела даже в магазине не сидела. То отчёты для налоговой составляет, то простыни, пододеяльники шьёт по просьбе людей. Минутки не имела свободной. Это меня удивляло, но я молчала. Не понимала, как великовозрастные внуки могут у пожилой бабушки что-то просить? Почему сами не зарабатывают себе блага?

Внуку под сорок она купила прекрасную машину, квартиру и всё жаловалась, что он на пятом этаже и крыша промокает. Об этом ли бабушке думать? Ей был бы уже покой более необходим. Но, увы! Детки умеют так «обворожить», что многие для них горбатятся до смерти. Как-то я заявила об этом своей подруге Лиде, она на это ответила мне:

– Не осуждай!

– Как это – не осуждай? Я и не осуждаю, я порицаю! Есть же морально этические нормы жизни? Ранее стариков берегли!

– Да какое тебе дело, – ответила та, – как живут и как жили? Пусть, что хотят, то и делают!

– Кажется, это скрытое убийство. Плохо, что общество не рассматривает такое и не выносит своего порицания!

– Да зачем тебе углубляться?

– Некие оптинские монахи (из Оптиной Пустыни) выйдя из монастыря, уже поднимают многие нравственные вопросы. Объясняя: молчанием предаётся Бог! Поэтому я не желаю молчать.

На мою сентенцию Лида ничего не ответила. Мы почему-то сейчас нацелились учить друг друга. Думаю, каждый в состоянии разобраться сам. Но нам хочется показать, что мы умные! Это касается не только других, но и меня! Вскоре этот разговор забылся.

Как-то у меня сломался компьютер, я спросила у Тамары: «Может, внук её починит мне его за деньги?». Она попросила внука помочь мне. Он как раз и работал мастером на 399 компьютерах, обслуживая их один, как она мне объяснила, и ему было там трудно. А может, нафантазировал внук, (его звали Мишей), что работа у него тяжёлая, дабы бабушка сильнее жалела. Не знаю.

Мы встретились с Михаилом, он отремонтировал мне комп, поставив новую программу. Но у меня барахлил и курсор, вновь попросила помочь. Я стремилась, всегда приплатить более, чем он просил, ведь он старался! Когда мы встретились вновь, он сообщил – бабушка внезапно умерла. Не от коронавируса, а от инфаркта. Я была потрясена. Как стояла на месте, так и застыла, шевельнуться не могла. Он взял мой комп, чтоб курсор наладить и уехал. Вернул мне его, смотрю дома, ничего не получается. На диске «Д» заморозились все мои файлы. Нельзя ни изменить, ни удалить. Это был удар ниже пояса. Там было 14 моих книг. Михаил обещал всё исправить и скрылся. Деньги получил, думаю, ему не захотелось более возиться с моим паршивым компьютером! Я и звонила ему, и писала смс, всё было бесполезно! Исчез. Мне стало обидно: за что деньги получил? Всё испорчено! Пришла в магазин к его маме Ольге, (она уже не хотела сама там работать. Желала закрываться). Сообщила ей: надо привести компьютер в нормальный вид, попросила оставить его в магазине для Михаила. Но она отказала мне в просьбе. Тогда я предупредила:

– Пусть отдаёт деньги, если не желает ремонтировать. Иначе, пойду в правоохранительные органы жаловаться.

Михаил после моего заявления выслал мне кучу смс, обвиняя в смерти бабушки, и даже в желании до него добраться и убить. Но полицейский, кому я поплакалась, пожалел меня и заставил его вернуть мне часть денег. Ему пришлось это сделать. Я сразу сильно заболела и грешила на них, будто они меня проклинают из-за этого случая. Уже пожалела, что и деньги забрала. Каждый день молилась Богу и просила прощение за то, что потребовала назад деньги. Выздоравливала долго и мучительно.

Сама, Бог дал, разобралась в причине недоработки, с большим трудом кое-что наладила. Правда, комп упрямился, еле поддавался. Решила купить новый. Прошло время, и я забыла об этом инциденте.

Как-то раз иду по улице, вижу Михаила. Еле узнала его. Он поздоровался со мной. Я тоже, и хотела пробежать мимо. Он остановил меня. Думаю: «В чём дело, что ему надо?». Нервничаю, даже боюсь, вдруг что-нибудь обидное скажет. Но он спокойно объяснил, кое-что хочет в компе доделать и пошёл за мной. Пришлось его впустить в квартиру. Он, действительно, что-то подделал. Я растерялась, не зная, как себя вести после того случая. Но он был спокоен, необыкновенно вежлив. Сидит, разговаривает. Я решила тоже быть учтивой, извинилась и предложила чашечку кофе с бутербродами. Он согласился. Сидим, болтаем о всякой ерунде. Но сама я напряжена до предела. Никак не пойму, что ему надо? Почему желал прийти ко мне? Ремонт компа – только предлог. Зачем ему это? Я так перетрусила, что когда он ещё сидел за столом, позвонила Лиде, сообщив, что у меня Миша ремонтирует компьютер. Думаю, теперь он не сделает ничего плохого. Понял же что информация вышла далее моей квартиры. Он допил свой кофе. Я встала, спросив:

– Может, ещё чашечку?

– Спасибо, выпью.

Он встал следом за мной, подошёл ко мне, обнял и стал шептать сумасшедшие слова. Я замерла и растерялась. У меня закружилась голова. Тело обмякло, но ноги налились свинцом. Хочу вырваться, не могу и шага ступить. Губы тоже закаменели, не шевелятся. Уже и мыслей никаких в голове. Одно желание – бежать, скрыться. Но сил нет ни на что. Что делать, как быть? Наконец, я всё-таки отталкиваю его. Но он не отстаёт, продолжает своё, обнимает, нашёптывает. Парень он здоровый. Однако это же не значит, что между нами что-то должно возникнуть. Наконец, придя в себя, я оттолкнула его сильнее, заявив, что жду друзей с минуты на минуту. Он отошёл, извинился, пообещал как-то ещё навестить меня, проверить, работу компьютера. Я кивнула, чтоб не раздражать его. Наконец он вышел. Я повалилась на диван и стала беззвучно плакать. «Боже мой, я совершенно невменяемая! Зачем я его пустила? Он как-то сумел меня уговорить! Неужели он вновь придёт? Придёт, – шептало сознание. Но зачем? Может, он мазохист? Или параноик? Или вообще съехал с катушек? Даже нафантазировал, что бабушку убила! Надо было спросить: „И дедушку тоже убила?“. Я очень боюсь непредсказуемых людей».

Перестав плакать, отогнав пугающие мысли, зашла в ванную, ополоснулась холодной водой. «Ну, что ж, план война покажет, – как говорил мой давнишний друг! Нечего заранее предполагать плохое!». Успокоилась, «Посмотрю, что будет далее». Но в квартиру пускать зареклась. Он стал ежедневно звонить, подкладывать записки в письменный ящик. Тогда я поняла, надо убегать. Дала себе слово более ни с кем из здешних людей не общаться. Народ здесь очень странный. Когда люди сердились на меня, желая унизить, вернуть ранее подаренные им вещи (а я люблю делать приятное, дарю что-нибудь), они возвращали мне эти вещи, почти выбивая дверь. Долго я удивлялась такой бестактности. Но что поделаешь? Выходит, действительно, оставлено в России было худшее!

Далее, не раздумывая, я уехала к себе в деревню. Там стоял старый дом, подаренный мне друзьями. Я почти не жила в нём. Но тут решилась. В квартире оставила квартирантку, попросив, передать моё письмо Мише, если он придёт. Строго настрого наказав ей, не давать ему мой новый номер телефона.

В письме я сообщала, что отношения между нами невозможны. Я неважно себя чувствую и улетаю за границу лечиться. Приписала в конце – «Приличнее будет, познакомить Вас с моей внучкой. Она учится в США. Прощайте – я». Квартирантка вскоре позвонила мне и рассказала, что произошло. Он пришёл, она впустила его в квартиру, передав моё послание. Он сел на стул, стал читать. После замер, сидит, с места не встаёт. Затем стал просить, сообщить ему мой новый номер телефона. Она ответила, что не знает. И вдруг он заплакал, словно маленький ребёнок, кулаком вытирая слёзы.

– Значит, никогда, никогда её не увижу!

Он вынул деньги и стал их предлагать ей, чтоб сообщила мой адрес и телефон. Но девушка не стала этого делать, я обещала её выпроводить с квартиры, если не исполнит мою просьбу. Жила она у меня почти бесплатно, оплачивая только комуналку.

Квартирантка была молодой хорошенькой девушкой. Я думала: придёт, увлечётся ею, оставит меня. Но, увы! Он долго не уходил, повторяя:

– Я Вам не верю, Вы обманываете меня. Она скоро вернётся, – посидел, полистал журналы, лежащие на газетном столике, наконец, встал и направился к двери. Вдруг вернулся, попросил у девушки ручку с бумагой, написал мне записку: