Среди огнистых камней

Я по-прежнему не знала, сколько прошло времени с того злосчастного дня, когда боль поразила меня, и мне было страшно об этом спрашивать. Папа и Егор были здесь, а это означало, что прошел, по крайней мере, месяц. Когда я научилась самостоятельно уверенно передвигаться по больнице, когда стала съедать свою порцию целиком, я отважилась спросить об этом у Егора. Мы сидели одни в палате, и никто не прислушивался к нашим разговорам.

– Егор, сколько времени я здесь нахожусь?

Егор устремил на мое лицо беспокойный взгляд и неохотно произнес:

– Полтора месяца, но если быть точным – семь недель.

Он, наверное, ожидал, что такая новость испугает меня, но я даже не расстроилась, время для меня ничего не значит. У Рауля в замке даже часов не было, и мне это ни к чему. Упоминание его имени, даже в моей голове, приносило мне облегчение, будто он не пропал, а где-то рядом, как он и обещал мне много раз. Я даже слышала неясный шепот в своей голове: «Не бойся, Маша, я буду рядом». Но, конечно же, я никому об этом не говорила, иначе мне не выйти отсюда.

– Егор, расскажи мне все с самого начала. Я плохо помню, что тогда было… ну, когда ты ждал меня на мотоцикле возле куста.

Он тяжело вздохнул, будто это воспоминание причиняло ему ощутимую боль, его глаза выражали муку.

– Маша, это самое тяжелое мое воспоминание, несмотря на то страшное событие, которое мы пережили вместе. Это трудно было перенести, а вспоминать еще хуже.

Я лежала на кровати и смотрела в его страдающие глаза, он был искренен в своих переживаниях за меня, и это удивительно, поскольку нас с Егором не связывали никакие дружеские отношения до того злополучного дня. Егор был не просто смазливый мальчик, он был цельной натурой с глубокими чувствами, и чистой душой. Это стало для меня приятной неожиданностью. Горг никак не повлиял на него своей извращенностью.

Я смотрела в глаза Егора и ждала продолжения.

– Когда ты исчезла у меня на глазах в этом кусте, я глазам своим не поверил. Это было похоже на сказку, про шапку-невидимку. Я подошел к кусту, но кроме светящейся ветки ничего не увидел, и поэтому не мог понять, куда ты делась.

– Погоди, ты видел, что ветка светилась? – поразилась я.

– Да, я видел это. Я стоял и ждал, когда ты появишься снова.

– А сколько прошло времени до моего возвращения?

– Немного, я думаю минут десять или меньше. Потом появилась ты с таким выражением лица, будто ты смертельно ранена. Я подумал, реально подумал, что ты умираешь. Ты стала падать, и я подхватил тебя на руки. Я не понимал, что произошло, и осмотрел тебя на предмет ранений. Но внешне ты была цела и после твоих слов, что его больше нет, я сообразил, что это шок, нервный срыв. Я положил тебя на землю, и позвонил отцу, чтоб он приехал за нами на своей машине. Мне пришлось бы объяснять всем, что произошло, поэтому я сочинил версию, что тебе по дороге стало плохо, ты остановилась и упала. Проезжая мимо, я увидел тебя, притормозил и отвез на машине отца домой.

Отец приехал быстро, он был напуган, как и я, едва взглянул на тебя. Ты была безжизненна, Маша, и не шевелилась. Я отнес тебя в машину, погрузил твой скутер на багажник и мы поехали к тебе домой. Твоя мама была просто в истерике, она почему-то решила, что это я во всем виноват, и выгнала меня.

– Прости, Егор,– извинилась я за маму.

Он быстро улыбнулся, как мой Рауль, и это мне понравилось.

– Дальше я знаю, что с тобой происходило со слов разных людей. Твоя мама была категорически против моих посещений. Я все же уехал в тот же вечер, Маша. Я твердо обещал своему дяде, что приеду не позже этого срока. Но, если б не твоя мама, я все-таки нарушил бы обещание, и никуда бы от тебя не уехал.

– Почему?

– Я не мог оставить тебя в таком состоянии, в такой беде. Но я не знал, чем помочь тебе, если твоя мама была так настроена против меня. Я надеялся, что тебе станет лучше и все пройдет. Я уехал, но каждый день звонил. Сначала звонил тебе, но ты не отвечала, а твоя мама потребовала, чтоб я прекратил названивать, и тебе не до меня, что ты ни с кем не общаешься. Я позвонил к себе домой, и тетя Люда рассказала, что ты никуда не ходишь, ни с кем не разговариваешь, не ешь. Я очень встревожился. У Карины я узнал номер телефона твоей подруги Юли. Она навещала тебя, и не утаила, что ты ужасно выглядишь, никого не узнаешь, ни с кем не разговариваешь, и ничего не ешь. Я хотел приехать к тебе после этого разговора, но мы с дядей ушли в плавание на три недели. Это было ужасно. Мой дядя очень сочувствовал и мне и тебе, и поэтому, как только мы причалили, он дал мне денег, и я вернулся сюда.

Ты была уже в больнице. Приехал твой папа, и был очень обеспокоен и напуган. Я встретился с ним, и мы поговорили, мы нашли общий язык. Он все пытался узнать, что с тобой произошло, ведь ни у кого не было объяснений. Только Юля сообщила твоей маме, что якобы, какой-то Игорь уехал. Я догадался, что это был… Рауль.

Егор прервал рассказ, ему непросто было произносить имя моего Рауля.

– Егор, спасибо тебе за твою заботу, за твои переживания. Если б не ты, я вообще никогда бы не открывала глаз.