Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки!

Что-то не работалось. В доме бардак, в голове каша. Позвонил Костик, пригласил на выставку с итальянцами. Милая пара, Витторио и Алиция, с очень оригинальными идеями пересеклась с ними на одном из дизайнерких форумов. Они даже успели немного поработать вместе, и остались взаимно довольны. Потом приезжали к Елене во Владивосток, Игорь помогал им с поездкой в Японию. И вот теперь – персональная выставка. Как ей хотелоь окунуться снова во что-нибудь новенькое, почувствовать прилив сил, соорудить что-нибудь этакое. Но где они, и где она. Ближний свет. Да и Игорь её не отпустит. Да она и сама не поедет.

– Что-то ты, Елена, не рада даже? Ну не знаю, решай сама. Мы тебе всё отправили авиа, и приглашение, и билет. Наверное, уже в офисе.

Елена рванула домой. Выдраила первый этаж, кухню, спальню, ванную. Параллельно в духовке готовилась курица с рисом и овощами, здоровая пища для Игоря. Поднялась в мастерскую. Детская коллекция "Времена года" была уже готова, симпатичные вещички для самых маленьких. Нужно было собрать сумку и отправить девчонкам. Игорь вошёл незаметно, как раз в тот момент, когда Елена рассматривала маленькое платьице, украшенное по низу крохотными вязаными цветочками. Ох уж, эти цветочки, полжизни у неё отняли. Но получилось очень красиво.

– Любуешься? – Прогремело за спиной.

– Испугал, Игорь. У меня всё готово, пойдём ужинать, – и положила платьице в сумку.

– Красиво. А, главное, тебе нравится. Ведь нравится?

– Мне моя работа вообще нравится.

И тут его накрыло. Он стал выбрасывать маленькие вещички из сумки, рвал выкройки и лекала, скидывал со столов всё, что попадало ему под руку. Ножницы, большие, портняжные, пролетели в сантиметре от лениной головы. С перепугу, она понеслась через две ступеньки, влетела в спальню, потом в ванную. Схватила душ и включила холодную воду. Двери у них в доме, кроме входной, не закрывались. И вот он уже на пороге… Елена окатила Игоря холодной водой с головы до ног. Буян сразу как-то сник, руки опустились, глаза округлились. Он ничего не соображал, постоял-постоял и рванул. Из сауны послышался шум воды. Может, опомнится?

Лена поднялась в мансарду, собрала вещички. Вроде ничего не пострадало. Только несколько цветочков. И стала спускаться. Её муж стоял около открытой двери спальни, взгляд у него был ничего хорошего не обещающий. Неужели повторится та страшная ночь, мононочь, можно сказать? Ведь ни о каком романтик сейчас не может быть и речи. Она подошла к нему, обняла так сильно, как могла.

– Опомнись, Игорь! Что ты делаешь? Ты убьёшь меня ненароком. Ну в чём моя вина? Ведь ты винишь меня, я это чувствую. Ну скажи хоть в чём, и я постараюсь…

Он развёл её руки, поднял солдатиком (так она себя ощущала) и повалил на кровать. Именно, повалил. И всё повторилось. Сначала она пыталась образумить его, потом отбиться, чем сделала ещё хуже, разозлив и выпустив безудержную похоть своего мужа. Лена лежала как бревно, а он урчал и получал удовольствие. Боль от всасывающихся поцелуев, искусанные губы и вывернутые пальцы – вот что её муж, её Игорь, оставил ей. Пользуйся, дорогая. Встал, спустился вниз, принёс мазь. От синяков. Старательно промазал следы от поцелуев, очень больно обработал ранки на губах. А где же белые розы??? Лена не смогла встать принять душ, силы оставили её. А Игорь улёгся рядом и со словами "я люблю тебя" взял её руку. Команду "рядом" никто не отменял…

От того, что рука всё время находилась в неудобном для Лены положении (ещё одно новшество), она долго не могла заснуть. А высвободиться боялась, вдруг разбудит лихо, пусть уже дрыхнет тихо. Разбудил телефон. Звонили девчонки, сообщили, что билет и приглашение уже прибыли. Билет с открытой датой, поэтому уточняли, когда состоится сие событие. Лена обещала перезвонить, а перед глазами прыгали буквы записки: "Я привезу маму. Ей есть, что сказать." Господи! Ну что ещё они придумали? И услышала шум подъезжающей машины.

Екатерина Великая продефилировала, не здороваясь, мимо. Лена тоже промолчала. Мать всех времен и народов уселась в любимое кресло невестки.

– Подойди-ка сюда, Елена. – И поманила артритным пальцем.

Лена не сдвинулась с места. Ведь этой «женщины нет и никогда не будет в нашем доме…"

– Мама! – Резко бросил Игорь. – Мы договорились с тобой. Ты обещала. Говори уже, я пока кофе сварю.

Мегера поджала и без того почти невидимые губы, почмокала-почмокала, вытерла рот рукой. Подняла вверх свой корявый перст.

– Ты должна моему сыну ноги мыть, и эту воду пить, как нектар небесный. И чтить моего младшего сына, ангела моего. И если не хочешь, чтобы тебя выгнали из моего дома, родишь ребёнка от Юрия, как будто от Игоря. Тогда и кровь наша дальше пойдёт, и Игорёк получит наследника. И чем быстрее, тем лучше!

Елена онемела. Нет, окаменела. Да нет, она сошла с ума. Это всё не с ней. Это какой-то розыгрыш или проверка на вшивость! Или что это? События последних дней оставили её совершенно без сил, и она, как кисейная барышня, упала в обморок.

Придя в себя, увидела перекошенное лицо мамы Кати и Игоря, поившего её водой. Да она вся была мокрая.

– Что случилось? – Спросила Елена и вспомнила.

Тёмные круги перед глазами, ноги-руки не двигаются, глаза-уши-нос отказывались выполнять свои функции. Только звон в голове. Игорь отнёс её в кресло, где только недавно сидела женщина, называемая себя матерью.

– Мама! Тебе лучше уехать. Шофёр отвезёт. Ты сделала своё дело. Ничего не говори! – Проревел он. – Езжай домой.

Что-то бубня себе под нос, она потащила себя на выход. И Лена услышала её последние слова:" Послал же бог шлюху подзаборную…"

Это она, Леночка, папина дочка, воспитанная в лучших традициях русской классики, она – скромница и отличница, пионерка и комсомолка, она – сердце которой отдано только одному мужчине, как бы не складывалась её судьба, она – шлюха? Её организм так работал – разряжался сам собой в моменты сильных эмоциональных потрясений – плюс на минус. Лена представила забор и себя в чулках-сеточках, с рыжей шевелюрой и в боевом раскрасе. И захохотала. Игорь отшатнулся. А она стала раздеваться, полностью. На шее, груди, руках, животе, даже на ладошке синели ровные кружки – следы бурной ночи.

– И как нормальный мужчина на такое должен отреагировать? Да о чём это я? Какие нормальные мужчины? Мы же об Юрочке речь ведём. А если с первого раза не получится? Сколько мне с ним кувыркаться прикажете? А вдруг мне понравится? А?

И получила по морде. Сильно.

А потом долго сидела в неглиже, ни о чём не думая, в голове пусто, и подташнивало… Когда ушёл сын Кати, даже не заметила. Стала подмерзать.

Решение пришло cразу и навсегда. Елена позвонила в аэропорт. Быстрее, быстрее. Вызвала Люсьену, уж эта её в обиду не даст. Схватила походную сумку, и не оглядываясь, вылетела на улицу. Морозный воздух немного отрезвил. Подъехала Люся, ни о чём не спросила, только округлила глаза, увидев опухшие губы своей подружки. Всё поняла, без слов. Она следовала за Леной как ординарец и в банк, и в офис, и в аэропорт. И, когда уже была пройдена регистрация, тихим голосом спросила.

– Ты не вернёшься?

– Нет.

Она разревелась, говорила, что очень привязалась к Лёне, что у неё нет никого здесь, и как она будет без неё, без беззаботного лениного смеха. Да какой уже теперь смех… Елена обнимала её, приглашала к себе в любое время. Просила расцеловать самых лучших мальчишек на свете. Напомнила про заказанных для близнецов клоунов .

– А у клоунессы разбито лицо. И жизнь.

Люсьена еще больше расплакалась. Лена обняла, поцеловала свою задушевную подружку и пошла на посадку, всё время, пока ей было видно Люсю, оборачивалась и махала рукой.

И уже, сидя в самолёте, Елена увидела в больших окнах аэровокзала фигуру Игоря. Она бы ни с кем его не перепутала. Опоздал, голубчик!

Ещё в аэропорту, позвонила Косте и сообщила, что едет. Просила никому не говорить и встретить её. В самолёте не сомкнула глаз, в голове шла Бородинская битва, и они, кажется, отступали. Отступали, чтобы сохранить главное, – саму себя. Быть любимой или любить? Что лучше? Хотелось бы и то, и это. А если нет? Любовь к Сергею вымотала ей всю душу, но она его любила, а значит жила. Игоря не любила никогда. И он это знал. И свято верил, что его любви хватит на двоих. И она опять жила. С человеком, который так и не услышал от неё: "Я тебя люблю". Так что лучше? Самому себе не соврёшь, и у Елены было очень много вопросов к ней самой, любимой. Наверное, для ответов на них нужно время. И чтобы немного успокоиться, достала блокнот и стала набрасывать всякую всячину.

Прилетела, глотнула родного воздуха, она дома. Закрутила головой, выискивая Константина, который должен был её встретить. И увидела… Сергея. Он стоял, прислонившись к стене, в расстёгнутой куртке, руки в карманах. Хорош, как бог! Сердце её сначала подскочило, а потом рухнуло вниз, разбившись вдребезги. Она рванула назад, навстречу потоку выходящих пассажиров. Подскочила к работнице аэропорта, сумбурно объяснила, почему не может выйти здесь, и попросила вывести её в другом месте. Выскочив в город, поймала такси и помчалась в своё любимое логово, на дачу. По дороге заехала в магазин и аптеку. Из окна видела проезжающую машину Вениамина Павловича. Значит, они на даче. А её родители? Как она соскучилась, прямо ком к горлу. Но ей нужен один день, только один, чтобы привести себя хоть немного в порядок и отоспаться в своей кровати. Дома.

На даче во всем первом этаже горел свет. Из трубы валил дым. О, боже… Лена вытащила помаду, зеркало, густо замазала губы. Свитер скрывал синяк на шее. А рука? Ну, ударилась.

Она влетела в дом.

– Мамочка, как я по тебе соскучилась. Дорогая моя, любимая! А папа?

– Папа с Олей в городе, они не приедут. Хорошо, что есть Костик. А так бы мы и не знали, что вы пожаловали, восточная принцесса, – обнимая свою дочь, объявила мама Зина. ( Ну, Костя, ну, гад!!!) – Видать ненадолго, судя по багажу. Но зато как раз к дню рождения Доры.

Стон из груди Лены жалобно повис в воздухе.

– Мамочка, я так устала. Нет ни рук, ни ног.

Зинаида Васильевна очень внимательно смотрела на Лену и до неё стало доходить: с её дочерью что-то произошло. Густо намазанные губы не могли скрыть опухлостей. И глаза, какие-то пустые. Но сейчас её Ленка ничего не скажет, хоть режь. Ей ли не знать.

– Ленок, там все свои. Поздравим и уйдём. Дора не поймёт. Она, наверняка, уже в курсе. Давай быстренько в душ, и пойдём.

Хорошо, что любимый сиренево-голубой (мама называет этот цвет "перванш") свитер с высоким воротником оказался в сумке. Он обтянул Елену, как манекен. Грудь торчком, похудевшие руки и осиная талия. Прямо, какая-то коряга с торчащими сучками.

Она так и заявила матери. Та покатилась со смеху.

– В любых ты, душенька, нарядах Нефертити! Ну просто очень. Несмотря на все твои треволнения, ты очень хорошо выглядишь. А эти припухшие губки… Ха-ха… Так, причёсочку, глазки, губы сильно не мажь, так ещё заметнее. Вперёд, пусть завидуют. – Не унималась мама.

Они вошли в гостиную дориного дома. И вот он, Сергей, сидит, ухмыляется. Все заорали: "Ура! Ленка приехала!" Людка чуть не задушила её. "Что у тебя с губами? Ботакс? Класс." "Вот чумовая ,– подумала Елена – у себя в Чите ничего не видит". Людмила со своим мужем, офицером, жила там уже скоро три года. Елену посадили прямо напротив Сергея. Она старалась не смотреть на него. Он тоже. Дора крутилась вокруг стола, поднося новые блюда. Все веселились, танцевали, праздновали. Лена подошла к имениннице.

– Дорочка, родная моя. Я устала, нет сил веселиться. Отпустите меня.