Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки!

– О чём?

– О тебе. Ты счастлива?

– Сложно всё. Неоднозначно… – Сумничала Елена.

– Ответа на этот простой вопрос у тебя нет, – жёстко констатировал Сергей. – Может поэтому у тебя нет детей?

– Не до этого. Много работы. Да и куда торопиться? – Уже почти шёпотом отвечала Елена.

Ответ на этот вопрос дался ей нелегко.

– Ты его любишь? – Всё-таки Сергей нашёл в себе силы спросить.

– Нет! – Очень чётко ответила Елена.

– А почему живёшь?

– А потому, что кто-то… когда-то… обещал,.. что не отдаст… меня… никому… никогда… ни за какие коврижки. И!? Всё, Сергей, диспут закончен. Я не имею привычки кого-то винить, это просто факт из моей биографии. И твоей. Иди спать.

Он встал. Подошёл к ней, провёл рукой по щеке.

– Дурочка моя любимая, отдыхай. – И ушёл.

Куда отдыхай? У Лены внутри пылал костёр, пионерский, до небес, до каждой клеточки, до умопомрачения. Прикосновение его руки вызвало целый шквал противоречивых эмоций: она не должна так реагировать на Сергея, всё уже в прошлом, "полки в кладовой жизни" из прошедших дней заполнены, все нюансы определены, разложены по порядку… Но сердце… Оно вспоминало…

Звонок прозвенел, как набат. Телефон.

– Лена, ты где? Я обзвонил всех. Я места себе не нахожу. Ты не взяла с собой вещи. Я приеду, привезу. Вот нашёл дачный телефон и…

– Игорь! Помолчи. Я не вернусь. И приезжать не надо. Не позорься. Ничего уже не изменишь. Слышишь? Ни-че-го. Ваше с мамой Катей предложение для меня не приемлемо. Никогда и ни за что. Ты предал меня. Ты хоть сам это понимаешь?

– Леночка, надо разобраться. Я приеду.

– Ты не слышишь меня? Ничего не надо. Мне от тебя ничего не надо. Отдай мои вещи своей мамулечке, пусть носит на здоровье, если влезет.

Через две минуты опять звонок.

Лена вырвала телефон из розетки. Слёзы прорвалиь сразу потоком, как всегда. Голос её всё ещё мужа выбил из колеи. Как она его ненавидела!

Сергей всё слышал. Неужели появилась надежда её вернуть? Неужели ещё не всё потеряно? Как же он презирал этого гада, из-за которого Ленка там, внизу, около камина, плачет горько-горько. И Кара скулит от жалости и лижет ей лицо. Вот бы поменяться с ней местами… И он, Сергей, ведь тоже гад. Может, она из-за него плачет. Но спускаться нельзя. Ей будет не по себе. Он стоял и любовался: Елена, даже когда ревёт, такая хорошенькая со своими опухшими губами и мокрыми глазами. Его любимая Аленька…

Утром мама Зина тихонько спустилась вниз. Она тоже слышала разговор дочери ночью. Лена с распухшим носом потихоньку сопела, а рядом в кресле не спал Сергей.

– Что, Серёжа, ревела? Что у них там случилось? Вообще-то, она не рёва.

– Я всё слышу, – проснулась Елена.– И ничего я не ревела.

Её опять удивила манера общения мамы и Сергея. Как друзья. Причём, хорошие друзья.

– А ты знаешь, Ленок, Серёжа теперь наш сосед. Ещё немного, и дом будет готов. К Новому году не получилось, командировки не дали. Ну теперь, по любому, к лету будет жить в своём доме.

Что-то они от неё скрывают. Что такое? Мама с Сергеем в заговоре? Придёт же такое в голову. Она потянулась с удовольствием, подскочила, чмокнула маму и в душ.

– Мне нужно в магазин одежды. Не в свитере же ехать в офис.

– Так Серёжа у нас сегодня свободный.

– Да. Я отвезу. Заодно похвастаюсь машиной.

Они позавтракали втроём и засобирались.

– Ты шубу в машину не одевай. Мы её на заднее сидение положим. Свитер напяль, в котором приехала, чтоб стыд прикрыть. Я жду в машине, – взял шубку и ушёл.

– Что это было? – Удивилась Елена.

Мама прыснула в кулачок.

– Что он себе позволяет?

– Да, он по-дружески. В машине ведь действительно тепло. А она вон, прямо под верандой.

– Как будто я никогда в машине не ездила. Вообще, обалдели. И что это ещё за замечание про стыд?

– Доча, ты ведь насовсем приехала? Нажилась вдали от нас. Всё сама, сама. Ничего не рассказывала, ничего мы про тебя не знали эти два года. Одни догадки. Ладно, сейчас не об этом. Это что у тебя за синяк? Он тебя бил?

– Нет, мама, нет. Я бы не позволила. Это следы бурной ночи.

– Ночь бурная, а бегство ещё бурнее, – скаламбурила мама Зина.

– Да какое бегство, у нас же выставка.

– Только мне не заливай. Я очень рада, что ты дома. Давай уже, одевай свой свитер. Кстати, сама вязала? – Увела разговор в другую сторону Зинаида Васильевна.

Подъехать к любимому магазинчику не удалось. Пришлось одеваться и идти через дорогу. Причём одевал Елену Сергей сам. Он помог ей выйти из машины, надел шубу, потом застегнул пуговицы. Поправил воротник свитера и напялил капюшон. Ему это доставляло удовольствие. Явно. Отправил её вперёд, а сам сзади, след в след. Прямо, ординарец. В магазине Елена посадила Сергея в кресло, и, как в заграничных фильмах, стала появляться перед ним в разных нарядах. Ему не нравилось ничего. Поняв, что он просто хочет продлить эту игру, Лена предложила выбрать ему самому. И он выбрал. Чёрный низ, белый верх. Пиджак в крупную белую клетку на чёрном же. И пояс, в мелкую клеточку. Воротник кофточки высокий с небольшой рюшкой. Стыда не видно. Класс. Елене очень понравилось.

– А теперь к отцу. Поцеловаться.

– Он сейчас на занятиях. К часу освободится. А мы пока кофейку попьём.

И опять Елену кольнуло: Сергей знает расписание её отца.

– Мне бы ещё сумочку маленькую приобрести.

– Это по дороге.

Они пили кофе. И Елена спросила, как он узнал, что она прилетает. Костик мог проболтаться маме, но Сергею, вряд ли.

– Я думал, ты никогда не спросишь. Всё очень просто. Я в этот день должен был лететь во Владивосток вечерним рейсом. Просто хотел удостовериться, что у тебя всё хорошо. Мама Зина последнюю неделю очень нервничала, ей не нравился твой голос, твои путаные ответы, болело сердце. Она собралась ехать. Я вызвался смотаться вместо неё. Билет брал Костик, а я за ним приехал, когда он разговаривал с тобой. Моя поездка потеряла смысл.