Мелодия весны. иллюстратор Белослудцева Ю. А.

А чуть позже этим же вечером, я, включив на всю громкость Jeff Buckley и его Hallelujah, песню, которую накануне для меня открыл Андрей, я совершала таинственный обряд приготовления рыбы. Лимонный сок стекал по кончикам пальцев на свежую рыбу, а я словно зачарованная смотрела на это. Никогда еще я не готовила с такой душевностью. Я делала привычные вещи, но моя голова была необыкновенно пуста и ни одна суетная мысль не смела даже возникнуть в ней. Мое внимание все было приковано к тому, что происходило здесь и сейчас. Только рыба. Соль. Перец. И этот лимонный сок, так соблазнительно стекающий на нежные чешуйки рыбы. И все вокруг было наполнено таким зыбким, но таким желанным умиротворением.

– Как это удивительно, – подумала я, – так просто почувствовать мир снаружи, когда внутри тебя царит спокойствие.

Неужели это секрет счастья? Но об этом я не успела подумать. Магия музыки и лимонного сока уводили меня все дальше и дальше, в такой неизведанный и девственный мир счастья…

The minor fall and the major lift

The baffled king composing hallelujah…

Hallelujah, hallelujah…

Глава 10. Привет, Андрей

Оглядываясь назад, кажется, в тот период жизни внутри меня царил хоспис. Тысячи просроченных надежд, разрушенных иллюзий, искалеченные мечты. Все это никак не хотело покидать меня естественным путем через слезы, пот, кровь, предпочитая стоном умирающих являться по ночам. Нелицеприятное зрелище. Нужно было переключиться, силой впихнуть себя в другую реальность. Прекратить реанимировать изжившие отношения. Последнее, что я могла сделать для своей великой любви – поджечь мосты, и согреть заледеневшую душу в этом пламени. Но эти мысли вызывали чудовищный страх.

Все начинать сначала. С нуля. Доверить свое тело другим рукам. Возможно еще более грубым и небрежным. Заново узнавать привычки друг друга. А вдруг новый мужчина будет ходить голышом по квартире, размахивая причиндалами? А если в постели захочет сделать что-то чуждое мне? В какой бы преисподней я не пребывала, это была моя преисподняя. Я знала в ней каждый уголок, и все оттенки боли, которую могла испытать. Все было знакомо, испробовано на своей шкуре, и создавалась иллюзия контроля происходящего. Задыхалась от боли и отчаяния, но это не смертельно, и лучше, чем неизвестность. Падать дальше некуда. Это и есть дно. Но и на дне люди живут. Горький об этом писал. Мне свято верилось, что все еще можно исправить. Склеить. Пришить. Примотать друг к другу скотчем разбитые части нашей любви. Как знать, может со временем все срастется обратно, стерпится, слюбится.

Осознание того, что я не использую все возможности для спасения этих отношений, дамокловым мечом висело над головой. А вдруг я не все сделала, что могла? Вдруг недостаточно любила? Вдруг? Вдруг? Каждый день, каждый час я думала, что реанимационные мероприятия пойдут на пользу нашим отношениям. Но в глубине душе я понимала, что слепо заблуждаюсь. Я лишь продляла смертельную агонию. Когда же становилось совершенно невыносимо находиться в этой реальности, я надевала кислородную маску.

– Привет! – зазывно мигал зеленый цветок аськи Андрея.

– Привет! – улыбалась я ему в ответ.

– Как оно? Опять вся синенькая?

– Терпимо, – отвечала я, закутывая руки в кофту. Будто через экран монитора Андрей мог разглядеть порцию свежих синяков после ночной ссоры.

– Ну, ну… Смотри, что у меня есть, – говорил он и скидывал название очередной песни.

Нажав пару клавиш, я ловко находила песню в сети, и включала на полную мощь колонки.

– Scorpions «Let me take you far away»… Мне нравится! – поставив кучу улыбающихся смайлов, отвечала я.

– А о чем поют, понимаешь?

– Ммм, не совсем… О дороге, о солнце… И энергетика этой песни. Вдохновляющая.

– Балда! Вдохновляющая… Песни надо переводить, чтоб они звучали ярче, понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – сделав губки бантиком, отвечала я. – И не называй меня так! Я! Не! Балда!

– Балда, балда, а кто же еще? Терпеть такое обращение может только балда!

– У меня все хорошо! – начинала заводиться я от такого настойчивого, пусть и заботливого, проникновения на свою территорию.

– Ну и что же у тебя хорошего? – не унимался Андрей, пытаясь зацепить меня поглубже.

– А у тебя? – решила ловко перевести стрелки я.

– Ничего, – неожиданно для меня ответил он.

– Совсем ничего? – искренне удивилась я.

– Совершенно. Так же, как и у тебя.

– Нее, у меня есть такой друг, как ты и твои песни, и это хорошо.

Поставив кучу смайлов с алеющими щеками, Андрей отправлялся на поиски новых песен, а я впускала музыку в дом, и растворялась в ней, ощущая, как наполняюсь чем-то светлым, мягким и таким согревающим.

Где бы мы не находились, я физически ощущала во время разговора присутствие Андрея, слышала интонацию голоса, видела мысленным взором живую мимику его лица. И каждый раз после, думала: «Неужели с мужчинами можно вот так просто разговаривать? Делиться мыслями, новостями, сплетнями, слушать вместе музыку и порой даже мечтать. Каждый о своем, сокровенном. Но когда эти мечты попадали в общее поле, они становились нашими мечтами. И потом, спустя время, можно было сказать:

– А помнишь, ты мечтала…?

– А помнишь, ты хотел…?»

Андрей появился на пороге моей жизни совершенно случайно. Волей судьбы мы какое-то время вместе работали над одним творческим проектом. Смешной, добродушный, открытый, громкий, он распахнул дверь моей плесневеющий вселенной, и по-свойски сказал:

– А теперь тут будет играть музыка! Тащите инструменты!

Андрей принадлежит всем и одновременно никому. С жадностью он пожирал глазами глубокие женские декольте и своей галантностью и бешеной мужской энергетикой заполнял пустоту, если таковая имелась. Но было в его взгляде нечто тоскливо-одинокое, некая потерянность и напряженность, которые он пытался преодолеть, скрыть под маской независимости и юмора. Я всегда с интересом наблюдала, как Андрей очаровывает женщин, а те, откидывая голову назад, смеются, и их дыхание становится зазывно прерывистым. Я и сама не раз ловила этот ощупывающий взгляд на себе. В такие моменты хотелось съежиться и убежать, зарыться головой в землю, подобно страусу, и не допускать даже мысли о том, что я могу быть сексуально привлекательной.

Через год знакомства я ослабила защиту. Возможно потому, что наши встречи с Андреем стали реже, и я успела позабыть о том, каким прожигающим может быть его взгляд. Упрочив Андрея в роли друга, а также присвоив негласно статус моей кислородной маски, я стала потихоньку открываться и ловить искры удовольствия от онлайн общения с ним.

Искусный сердцеед, – думала я, когда принимала «в подарок» очередную песню. Как у него это получается? Дать именно то, что нужно в данный момент. Заставлять сердце так радостно ликовать, а порой лирично-тоскливо сжиматься? Неужели он настолько тонко чувствует меня? Или это я настроилась на его волну? А может, это моя очередная иллюзия? Что он задумал и какую игру ведет? Посланник бесов или подарок небес?

Миллион вопросов разрывал голову, в то время как душа и сердце просто кайфовали, а внизу живота возникало такое неведомое трепетание. Будто тысячи бабочек щекотали изнутри. И порой хотелось взять нож и вскрыть себя, чтобы вытащить эту стаю чешуекрылых и остановить хаос чувств. Потому что негоже замужней девушке испытывать подобное к мужчине. К мужчине, который не является ее собственным.

Глава 11. Настоящее. Живое

– Очнись, детка, ты не замужем! – говорила Таточка, заваривая кофе. – Игорь хоть раз предлагал тебе выйти за него замуж?

– Нет, – пожимала плечами я, – но ведь это само собой разумеется. Мы живем вместе, мечтаем о детях. Когда-нибудь брак непременно случится.

– Вот когда случится, тогда и будешь рассуждать, как замужняя женщина. А пока вы просто живете вместе. Просто. Живете. Вместе. Не придумывай лишнего.

Слова Таточки стали откровением. Ведь не бывает такого, чтобы мужчина и женщина жили под одной крышей, спали в одной постели и… Эта мысль никак не находила себе место в моей голове. Как это не муж и жена? Кому нужен штамп в паспорте? Многие так живут. Ведь прежде, чем окунуться в реальную семейную жизнь, нужно попробовать просто пожить. Запустить демоверсию брачного союза и понять, надо ли оно тебе, действительно ли это твое? Тот факт, что мы уже изведали вкус нашего совместного существования, и оба были им отравлены, полностью отрицался сознанием.

«Нам нужен ребенок!» – однажды решила я. Отцовство пойдет Игорю на пользу. Он станет мягче, добрее, в конце концов, в нашей семейной жизни появится наивысший смысл. Откуда мне было знать, что именно так все и будет, я не задумывалась. Мне так казалось, я так чувствовала. А об остальном я старалась не думать. Стать матерью была моя заветная мечта, и я хотела ее осуществления любой ценой.

Какое великое заблуждение, что дети служат клеем для разваливающихся отношений. Кто придумал данную легенду? Не является ли это таким же суеверием, как например, плевать через левое плечо, когда черная кошка перебегает дорогу, дабы не случилось беды, или улыбаться, чтоб не поссориться, если за столом попросили передать соль. Я прям вижу, как какая-то недальновидная, выжившая из ума бабулька, раскладывая карты, говорит своей юной внучке:

– Вижу, вижу, у него на стороне дама пик. И чтобы разорвать их связь, тебе нужно родить дите. А лучше двух. Куда он тогда денется?

Вероятно, с тех пор это поверье и разносится по свету, мол, дети скрепляют семейный союз. А вот какой ценой – это уже другой вопрос. Дело-то сделано – мужик остался в семье. Женщина довольна. А все остальное – издержки жизни. То, что дети – как лакмусовая бумажка обнажают даже скрытые проблемы в отношениях супругов, я тогда не знала. Да и не могла знать. В школе этому не учат, да и на психологии семьи в институте такие нюансы не разбирают. Среди жизненных циклов супружества не встречается такой этап – «Отношения умерли. Пора переходить к следующей стадии – рождение детей». Это потом, гораздо позже, ко мне на консультации начали приводить детей разрозненных родителей. Детей, страдающих перееданием или наоборот, отказывающихся принимать пищу. Детей, углубленных в себя, как улитки в раковины, или агрессивных, никого не слышащих детей. Детей, на плечи которых взваливается ответственность за психологическое благополучие родителей, за сохранение семьи. Ни о чем из этого я тогда не думала. Зато твердо была убеждена – ссоры и побои прекратятся, стоит только родить ребенка. А лучше двух. В этом-то и заключалась ахиллесова пята наших отношений.