Влюбляться лучше всего под музыку

– Говорил ведь я! Нельзя мне пить! – Стонет участковый.

Он сидит на диванчике в кителе, рубашке, семейных трусах и длинных черных носках, натянутых чуть не до колен на манер гольфов.

– Вася, тебе хорошо? – Спрашивает Ярик, сидящий напротив.

Гунько оглядывает зал, задерживает взгляд на коротеньких юбчонках танцующих девиц.

– Да-а-а. – Улыбается с видом довольного лиса, попавшего в курятник, и машет рукой какой-то брюнетке, стоящей на сцене и пытающейся петь: «Младший лейтенант, мальчик молодой! Все хотят потанцевать с тобой». Василий дергает плечами в такт и закатывает глаза.

– Вот и замечательно.

– Так глупо же! Так глупо! – Он качает головой. – Изымал паленый безакцизный алкоголь, хранил его опечатанным у себя в кабинете. Кто ж знал? Год лежала эта коробка с вещдоками, второй пошел. Все суды прошли, все разбирательства, а она лежала, мне глаза мозолила. Ну, и начал я ее понемногу приходовать. А тут проверка нагрянула, и кранты. Пришлось написать рапорт, ушел по собственному желанию. Восстановиться смог только, когда новый начальник УВД пришел. И то только участковым взяли!

– Вася, давай я тебя сюда хоть садовником устрою? Или охранником? – Предлагаю я. – Получать нормально будешь. Хочешь?

Гунько вскакивает и пожимает мне руку. Участкового поводит из стороны в сторону.

– Хорошие вы ребята. Только скучные! – Разводит руками, будто собирается вприсядку танцевать. – Да я в ваши годы так отжигал, ого-го! Вот и попал на такую работу…

Он замахивает новую рюмку и резво бежит к сцене.

Я закрываю глаза.

Не пьян, просто устал. Комната гудит, все только размялись, веселье впереди. Аня кладет мне голову на плечо. Прижимаю ее ближе к себе и зарываюсь носом в шелковистые, еще влажные после купания волосы.

Они совсем не пахнут химией для бассейна. В них спящие луговые травы, запах цветущих сине-фиолетовых васильков и спелой лесной малины. В них мечты и загадки. Тайны, кажется, самого мироздания.

Вдыхаю и замираю на мгновение, стараясь оставить этот момент в памяти навсегда. Запомнить, какими сумасшедшими и веселыми мы были. Выдыхаю медленно, с волнением, гадая, сможем ли мы с ней поладить. Такие одинаковые и такие разные.

Что будет, когда она узнает, что по жизни я ни разу не человек-праздник? Когда вдруг поймет, что со мной все просто, приземленно и скучно? Что я не тот, кто сможет веселить ее каждый день и давать эмоции…

Я – совершенно обыкновенный парень. Без грандиозных планов. Боящийся мечтать и привыкший довольствоваться тем, что имею. У меня мама, сестра, старая ржавая восьмерка во дворе и дырявые карманы в джинсах. Но я такой, какой есть. Скрывать этого не стану. И пытаться быть кем-то, кем не являюсь, тоже не хочу. Да и не смогу.

– Прогуляемся? – Аня надевает фуражку, одолженную у Василия.

Ей идет. С меховой-то жилеткой поверх нижнего белья. Поднимаю руки вверх, будто сдаюсь. Спрашиваю:

– Пистолетик-то у тебя есть?

– Только фонарик, – смеется она, и мы встаем.

Беремся за руки и идем к выходу. Я уже не в состоянии понять, насколько пьян. Голову кружит. Оборачиваюсь и поднимаю палец вверх, но Гунько меня даже не замечает. Ему рукоплещут, молодежь качает головой в ритм, танцует. Он стоит на сцене в одних «семенах» и бубнит под музыку в микрофон:

– Вокруг шум! Пусть. Так, не кипишуй! Все ништяк! Вокруг шум. Пусть. Так, не кипишуй! Все ништяк!

Анна

Иду по траве в этих огромных тапках и думаю только о том, как неловко бы нам было общаться, будь мы трезвыми. Пашка для меня всегда был недосягаемой высотой, чем-то вроде вершины, которую страшно было даже попробовать покорить.

Для меня в жизни никогда не было ничего невозможного, это так. Если и оставалось все-таки что-то недоступное, то просто оттого, что я за это что-то еще серьезно не взялась. А вот Пашка – тут было что-то другое.

Два года я смотрела на него украдкой и не решалась сделать шаг навстречу. Потому что он… Добрый, правильный, надежный. И достоин чего-то особенного. Лучшего. Достоин настоящей любви.

А что я знаю о ней?

Хм. Любовь.

Что это? Привязанность, симпатия или химия чувств? Говорят, это понятие гораздо сложнее и глубже. Надеюсь, когда-нибудь смогу сказать вам определенно. А пока же… даже не стану гадать.

Не знаю, отчего так совпало, но у меня в бойфрендах всегда были лишь плохие парни. Один оказался жалким укурышем, второй – смазливым красавчиком с кучей скрытых комплексов, третий – здоровенным детиной с бородой и килограммами мышц, бесполезным и абсолютно тупым.

Обыкновенные самовлюбленные придурки. Недостойные даже того, чтобы я упоминала их сейчас по именам. Даже чтобы просто вспоминала, хоть иногда. И дело было не в том, что мне всегда хотелось веселья, праздника или быть рядом с кем-то популярным. Просто казалось, что до такого, как Паша, я еще не доросла, и нужен кто-то попроще. С кем не нужно быть серьезной, настоящей и сходиться настолько близко, чтобы открывать душу.

А на деле раз от раза оказывалось, что глупым мужчинам не нужны умные женщины. Кому из них охота иметь рядом подругу, которая видит его насквозь? Для которой он – не авторитет? Дерзкие, самодостаточные, с чувством собственного достоинства, такие представительницы слабого пола для мужчин – потенциальные соперницы. И самцам обычно приходится грубостью и властностью доказывать женщинам, что мы «бабы как бабы». Обыкновенные, такие, как все.

И я была, наверное, достаточно умна, чтобы прикидываться дурочкой до поры до времени. Беда, что мне всегда и неизбежно это надоедало. Каждый раз. Как итог – сейчас я одна. Мне не хочется обжигаться, и уж тем более делать больно тому, кто рядом.

Пашка… зачем только мы с ним всё это затеяли?

– Ого! – Он отпускает мою руку и куда-то бежит. – Это же кольцо там, вверху! Я его сразу и не заметил за деревом.

Семеню за ним на край двора и вижу небольшую баскетбольную площадку со щитом. Пашка уже там, подобрал откуда-то из травы мяч, прицелился и с лету забил трехочковый.

– Хороший домик у Димы, ничего не скажешь! – Подбегаю и крепко обхватываю мяч ладонями. – Давай в «вопрос-ответ»?

– Это как? – Пашка стоит рядом, делая вид, что хочет отобрать у меня мяч.

– Забиваю, ты отвечаешь на вопрос. Промахиваюсь – отвечаю на твой.

– Давай.

Прицеливаюсь, отталкиваю мяч от груди. Он летит вверх, делает над нашими головами плавную дугу и попадает ровно в корзину.

– Да!

– Весьма недурно. – Усмехается Суриков и идет за мячом.

– Твой любимый цвет?

– Черный.

Удивленно распахиваю глаза:

– Интересно.

Яркий свет фонаря играет бликами в его глазах.

– Вообще-то, люблю все цвета. Но черный универсален. Он может передавать любое настроение. Как и музыка. Транслировать в окружающий мир все, что ты в него заложишь.