Святой трилиственник

Он кольнул шпорами коня и скрылся из виду. За ним последовали и его вооруженные служители.

Ужас был на всех лицах; рыцари стояли, потупив голову, Аделина лежала без чувств, склонившись на колена одного старого рыцаря, глубокое молчание царствовало. Наконец Отто фон Вульфинген прервал его. «Братья, – сказал он, – начинать ли поединок?»

Рыцари. Начни, Вульфинген! Победа твоему оружию.

Отто. Зовите чужесгранца; играйте трубы!

В блистательном вооружении выходит прекрасный рыцарь на средину площади; оруженосец ведет за ним коня, который прыгает и ржет; взоры присутствующих с изумлением обратились на величественного незнакомца, который идет стремительно, машет копьем, грозный и с первого взгляда непобедимый. Но вдруг, увидя Аделину, он останавливается, громко восклицает, кидает копье и щит, бросается к бесчувственной, падает перед ней на колена, прижимает её руку к сердцу, говорит: «Аделина! тебя вижу! Проснись, проснись, Аделина!» Шишак от сильного движения сваливается с его головы; мужественно прелестное лицо обнаружено, все узнают Виллибальда! «Боже, какое чудо! – восклицает Вульфинген. – Фельзек, мой друг, мой названный брат моим пленником!»

Собрание всколебалось. Оруженосцы и рыцари соскочили с коней; народ стремительно двинулся к ограде, сломил её, площадь покрылась людьми, все бегали, шумели; смешанные восклицания, крики радости, молитвы наполняли воздух; Отто первый опомнился, подошёл к Виллибальду, стал на колена, снял с головы шлем и сказал: «Рыцарь Фельзек, какое удовольствие требует оскорбленная честь твоя?» Виллибальд не отвечал, он смотрел на Аделину, которая лежала неподвижно со смертною бледностию на лице, закрытыми глазами, едва трепещущим сердцем. Старый рыцарь, который поддерживал на коленах её голову, отвечал Вульфингену: «Честный человек не мстит за ошибку. Дружба твоя пускай заплатит Виллибальду за обиду!» Всеобщее восклицание одобрило слова старца. В эту минуту Аделина открыла глаза: кто изобразит её чувства, когда она увидела перед собою на коленах своего жениха, милого, оплаканного, незабвенного Виллибальда! «Она жива! Мы друзья навеки!» – воскликнул Виллибальд, прижимая к сердцу Вульфингена.

Аделину положили на подушки; она не могла говорить, на лице её блистала чистая радость, и взоры не отвращались от милого лица Виллибальдова. Отто и Виллибальд объяснили друг другу всё непонятное в их приключении. Пилигрим, убитый в Чёрной долине, был рыцарь, любовник Гильдегарды: Провидение наказало его рукой разбойников; одежда обманула служителей Вульфингена, которые, считая Виллибальда беглецом, связали его, привезли в замок и бросили в темницу. Рыцари ещё раз обнялись в знак примирения; подали вино и бокалы, и поединок кончился питьем за здоровье обоих соперников. Народ кричал: «Да здравствует святая Аделина Венфрид и рыцари Вульфинген и Фельзек».

Виллибальд, взявши Аделину на руки, хотел нести в замок, но в эту минуту опять произошла тревога в народе, многие воскликнули: «Рыцарь Герман и Гертруда Венфрид!» Толпа расступилась, Герман стремительно приближался, неся на руках Гертруду. «Теперь, – говорил он, – докажи, что я убийца Виллибальда». Но он не успел кончить, уста его сковались удивлением; Виллибальд представился глазам его и простирал к нему объятия.

Вне себя от радости он кинулся к нему; слезящий взор Аделины просил у него прощения! «Кто умышлял убить Виллибальда?» – воскликнули рыцари, грозно приблизясь к Гертруде и окружив её. «Патер Феликс и я, нечестивая», – отвечала Гертруда с трепетом и упала без памяти. «Разорвите её, побейте камнями!» – кричал народ, но рыцари закрыли её щитами и велели отнести в замок.

Аделина, расстроенная такими сильными, разнообразными движениями сердца, печалью и радостию, которые во всей силе и без всякой постепенности одна за другой последовали, занемогла горячкою, но попечительная рука любви отвела её от раннего гроба. Страстный Виллибальд не отходил от её постели и часто с горестным удовольствием слушал, как она в беспамятстве называла его милым, незабвенным Виллибальдом. Оплакивала его смерть. Молилась за него Богу. Звала его. Простирала к нему руки. Просила, чтобы он пришел закрыть её глаза и украсить цветами её могилу. Наконец миновала жестокая болезнь. Опять расцвели румяные щеки Аделины, глаза её заблестели, и живость её возвратилась. С торжеством отвез Виллибальд её в свой замок; священник благословил их брачный союз перед алтарем Божиим; минутные горести наградились долговременным счастием; небо даровало им многочисленное семейство; правнуки закрыли им глаза в глубокой старости.

А Гильдегарда и Гертруда? Они постриглись. Раскаялись или нет – об этом не сказано в летописях. Известно, что с самого того времени Святой трилиственник утратил славу, и чудеса его прекратились. Патер Феликс, будучи в ненависти народа и проклинаемый рыцарями, не смел показаться за монастырские ворота. Что сделалось с ним, о том молчат предания. Мельник Чёрной долины получил воздаяние за свои злодеяния. Рыцари соединенными усилиями разорили мельницу, вертеп разбойников. Чёрная долина с той поры сделалась еще ужаснее. Совершенная пустота и дикость царствуют на утесах; олени бегают по берегу реки, сосны и ели страшно шумят, сгибаемые ветром. Терем, убежище убийц, превратился в жилище пустынных филинов и сычей, ворон вьет гнезда на ближних деревьях, стены без причины осыпались; камни падают на камни, и часто меланхолический стук нарушает в глубокую полночь безмолвие долины. Никто не решается приближаться к сему ужасному месту: «Гнев Божий посетил его, – говорят поселяне, – там носятся мучимые души грешников. Там стонет убийца над кровью, давно, давно им пролитою».