Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

Петр старался как можно дольше скрывать от шведов сам факт начала строительства. О постройке нового города сведения не распространялись, и, встречаясь с отрядами, превосходившими их в силе, русские отряды отступали, чтобы не потерять людей, которые могли бы дать противнику сведения о новых укреплениях.

На территорию новой крепости никого не пускали. Крестьяне Карельского перешейка, привозившие для продажи свои продукты, останавливались у ворот. Товары отбирались, и продавец ждал уплаты вне крепости.

Петр I прекрасно понимал, что шведы просто так Неву и Финский залив не отдадут, что предстоит долгая изнурительная война, а первые, пусть и блестящие победы – это всего лишь первые победы. С утратой Нотебурга, Ниеншанца и Нарвы шведы теряли контроль над водной системой Ладога – Нева – Финский залив, которая являлась естественной и легко обороняемой границей с вечным врагом – Россией. Закладка крепости и города в устье Невы сводили на нет все их многовековые усилия. Чем был для шведов строившийся Петербург, видно из строк известного шведского поэта Тегнера (перевод О. Румера):

В те дни пред севером дремотным
Уже возник Петровский град,
Что нынче красоваться стал
Чужих венцов числом несчетным.
Как новорожденный дракон,
Лежал в своем заливе он.
В змееныше, годами малом,
Кто 6 чудище не отгадал;
Уж яд в зубах его вскипал,
Расщепленным шипел он жалом.
Там против мирных свейских вод
Снастили смертоносный флот.

Швед тогда по-другому написать и не мог: «мирные свейские воды» – и против них «яд в зубах»!

Поэтому Петербург становится важнейшей целью военных усилий шведов. Понимая это, Петр первым наносит удар. Четырехтысячная русская армия в марте 1703 г. вторглась в пределы шведской Карелии. У деревни Липола (Котово) произошло крупное сражение. Русское войско, среди которого были специально снаряженные лыжные отряды, атаковало державший оборону так называемый «Черный полк» майора Бургхаузена, состоявший из 600 драгун. Шведско-финляндский отряд был почти полностью уничтожен.

Теперь следовало посчитаться с Крониортом и его отрядом. Шведское командование обвиняло его в бездействии и в том, что он не помог ни Нотебургу, ни Ниеншанцу. Генерал оправдывался слабостью своего отряда и недостатком провианта. Но все-таки вскоре попытался перейти к активным действиям.

В июне 1703 г. произошла стычка передовых отрядов на карельской границе около Лембола, в результате которой шведы вынудили русских отступить. Затем отряды Крониорта, подойдя к Лахте, захватили нашу заставу. Около новой крепости забили тревогу.

7 июля Петр I выступил из Петербурга с двумя полками гвардии и с четырьмя драгунскими. В Преображенском и Семеновском полках, которыми командовал генерал Чамберс, находилось около 5000 человек, конные полки состояли из 700–800 всадников. Следовательно, русские насчитывали около 8000 воинов. У шведов насчитывалось около 4000 (по другим данным – 6800) человек. Отряд Крониорта «нашли» 9 июля 1703 г. Он занимал переправу на реке Сестре.

В дневнике боевых операций Петра I по этому поводу отмечено: «Его царское величество от Питербурха ходил с двумя полками гвардии, да с четырьмя драгунскими против генерала шведского Крониорта, которого у реки Сестры стоящего нашли, и хотя неприятель через переправу жестоко боронился и непрестанно из тринадцати пушек стрелял, однако же бывший тогда в авангарде полковник драгунской Рен с драгунами, несмотря на тою жестокую стрельбу, от оного через реку от мосту отбыл и переправою овладели и многих прибили, а с остальными он, Крониорт, ретировался к Выборху».

Из-за того что дорога оказалась слишком узкой, в этом бою могли принять участие только драгуны. Пройдя версты две, преследуя противника, они вышли на большую поляну около Иоутсельке, где обнаружили арьергард шведов. Драгуны бросились в атаку на врага, который дал бой «фрунт на фрунт». Когда же за нашей конницей показалась пехота, неприятель скрылся в лесу. Началось преследование, причем драгуны «зело много порубили, понеже солдат брать живьем не хотели». В этом бою шведов было убито около 1000 человек, наши же потери составили 32 человека убитыми и 115 ранеными.

Решив на время проблемы с сухопутными частями шведов на Карельском перешейке и на западе, следовало обезопасить новую столицу от нападения с моря.

Строительство «Кроншлота»

Первая морская победа над шведами одержана 7 мая 1703 г. Эскадра вице-адмирала Нумерса появилась в восточной части Финского залива, не подозревая, что за ними внимательно наблюдают передовые русские посты. Два шведских судна – 8-пушечная шнява «Астрильд» и 10-пушечный бот «Гедан» – подошли к самому устью Невы. Посадив солдат Преображенского и Семеновского полков в 30 лодок, Петр атаковал шведские корабли с двух сторон. Один отряд, под командованием «капитана от бомбардиров Михайлова», атаковал «Астрильд», второй отряд, которым командовал А.Д. Меньшиков, – «Гедан». Абордажная схватка была жестокой. Несмотря на упорное сопротивление шведов, русские захватили в плен оба судна. В честь такой победы были изготовлены медали со знаменитой фразой «Небывемое бывает», которые получили все участники этого боя. Традиция изготавливать памятные медали в честь важнейших событий сохранялась после этого в России веками.

В начале октября на Неве и Финском заливе появилась шуга – предвестник скорого ледостава. Шведская эскадра Г. Нумерса ушла на зимовку в Выборг, и у Петра I появилась возможность обследовать остров Котлин и фарватеры Невской губы. Собственноручно делая промеры, царь выяснил, что, устроив на берегу Котлина батарею и построив форт на южном фарватере, можно добиться его надежной перекрестной обороны. Северный фарватер считался вплоть до середины XVIII в. «недоступным» в силу его извилистости и обилия мелей и камней.

«Нельзя сомневаться в правильности и талантливости ведения промеров, так как выбор места для форта Кроншлот был так удачен, что до введения нарезных орудий он был самым важным опорным пунктом, и только современная дальнобойность орудий изменила значение Кроншлота, заставив расширить круг обороны, чтобы защитить гавань и город от бомбардирования»[28 - Шелов А.В. Исторический очерк крепости Кронштадт. Кронштадт, 1904. С. 7.].

Это мнение знающего морского офицера, а вот другое мнение: «Конечно, лучшим местом для будущей фортеции мог стать остров Котлин. Он лежал как раз посередке узкого горла Финского залива. Однако возведение мощных бастионов на скалах требовало немало сил и средств. А шведы уже весной могли напасть на юный Петербург. Нет, следовало искать другое»[29 - Овсянников Ю.М. Доменико Трезини. Л., 1987. С. 26.]. Где автор углядел на Котлине скалы – неизвестно, но он оказался прав в одном: оборона фарватера в данный момент была важнее всего.

Глубина в самом узком месте южного фарватера составила около 3,35 м, отсюда к южному берегу уходила длинная мель, делавшая эту часть залива совершенно непроходимой для неприятельских кораблей. Таким образом, само собой напрашивалось решение именно здесь строить форт. Идея создания на Котлине города и коммерческого порта появится у Петра позднее, когда он подробнее изучит сам остров. А пока следовало решить задачу защиты устья Невы.

Отдав распоряжения о заготовке бревен и камней для начальных работ, Петр 24 октября через Москву отправился в Воронеж. Именно в Воронеже он изготовил модель будущего форта, которую в новую столицу привез князь А.Д. Меньшиков. Предположительно, строительством непосредственно руководил Д.А. Трезини, приехавший из Москвы в Петербург в начале февраля 1704 г.

О том, какая крепость послужила прототипом первого кронштадтского форта, рассказано в книге князя А.Д. Кантемира, напечатанной в Германии в 1738 г. на немецком языке. На русском языке фрагмент из нее опубликован в наши дни в переводе Ю.Н. Беспятых: «К юго-западу напротив ингерманландского берега стоит значительная морская крепость Кроншлот – на песчаной отмели, для чего Петр Великий в 1705 г.[30 - Точнее, первый «Кроншлот» основан зимой 1703/04 г.] велел посреди зимы сделать из ящиков с камнями основание и затем поставить его в таком месте, чтобы эта крепость могла, наряду с укреплением в Кронштадте, по усмотрению открывать и запирать путь из Восточного моря в С.-Петербург и также служить как ключом Российского государства на восток, так и прикрытием российской торговли на Балтийском море. Кроме того, это как бы центр российских военно-морских сил, и крепость достаточно доказала свое значение во время нескольких неприятельских нападений.

Она устроена по образцу столь некогда превосходной морской крепости Wallfisch[31 - Walfisch – кит (нем.)], стоявшей в гавани Висмара, и окружена очень толстой четырехугольной каменной стеной, фланкированной четырьмя бастионами и уставленной многочисленными пушками. Самый нижний их ряд расположен по кругу так, что они могут палить над самой водой и обстреливать утку, не говоря уже о шлюпке. Внутри стоит очень толстая каменная башня в три этажа. Эти этажи имеют вокруг множество бойниц и тоже снабжены достаточным числом пушек. Наверху развевается российский морской флаг. Сама же крепость постоянно обеспечена должным гарнизоном[32 - Это описание касается «Нового Кроншлота», о чем в следующей главе.].

Между крепостью и островом Ретусари вода шириной около двух тысяч шагов, и она достаточно глубока для выходящих и входящих кораблей. А вот с северной стороны острова очень мелко и полно песчаных отмелей, так что на больших судах там вовсе не подступиться…»[33 - Цит. по: Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб., 1997. С. 457. См. также: Богданов В.И., Малова Т.И. Форт «Кроншлот» и наводнение 1721 или 1777 гг. на гравюре неизвестного немецкого автора // «Цитадель». 2012. № 19. С. 3–20.].

В этом фрагменте есть и упоминание о технологии строительства искусственных островов, которая традиционно использовалась в России при строительстве мостов. «Ящики с камнями» – это ряжи, то есть обыкновенные бревенчатые срубы, только без окон и крыши, но с дном. Ряж устанавливался в майну-прорубь во льду как раз по размеру ряжа. Ряж наполняли камнями, и он постепенно опускался на дно. По мере опускания на нем рубили новые венцы. Когда ряжи вставали на дно, на них устанавливали помост.

Именно эту работу на месте будущего форта начали солдаты полков Толбухина, Островского, Трейдена и Гамонтова, как только лед окреп настолько, что мог выдержать не только людей, но и подводы с камнями. Постройкой руководил князь А.Д. Меншиков, но он периодически «бывал в эту зиму в отлучках», и тогда его заменял бомбардир Василий Корчмин[34 - По легенде, Васильевский остров назван именно по имени Василия Корчмина, в 2003 г. на 7-й линии Васильевского острова ему открыли памятник (авторы Г. Лукьянов и С. Сергеев).].

Строительство форта «Кроншлот». Художник А.А. Тронь

Таким образом, установленные солдатами в определенном порядке ряжи служили основанием нового искусственного острова. К весне 1704 г. на этом основании построили мазанковую десятигранную трехъярусную башню, которая завершалась шатровой крышей, увенчанной фонариком со смотровой площадкой на высоте 22,86 м от уровня воды. Выше возвышался флагшток. Общая высота составляла 36,57 м. «Первый ярус башни при диаметре 96 футов (29,26 м) имел сторону 29,5 фута (8,99 м) и высоту 13,8 фута (4,20 м). Соответственно второй и третий ярусы имели диаметр 84 фута (25,60 м), стороны по 26 футов (7,92 м) и высоту 14,7 и 9 футов (4,48 и 2,74 м). Первый ярус на каждой грани стены имел по одному проему размером 6,7 х 5 футов (2,04 х 1,52 м); второй ярус – по два проема размером 6x4 фута каждый (1,83 х 1,22 м) и третий – также по два проема 4,5 х 4,5 фута (1,37 х 1,37 м). Первый и второй ярусы имели по одной внешней двери. Площадь застройки первого яруса составляла 6694 квадратных фута (643,9 м

), а второго и третьего – по 5100 квадратных футов (473,8 м

)»[35 - Цит. по: Розадеев Б.А., Сомина Р.А., Клещеева Л.С. Кронштадт. Архитектурный очерк. Л., 1977. С. 138. См. также: РГАВМФ. Ф. 326. Оп. 1. Д. 2784.].

Полковник А.В. Шелов пишет, что при строительстве «Кроншлота» «около 8000 лошадей пало от недостатка корма и изнурения, немало погибло и людей, но это была необходимая жертва, принесенная для охранения Петербурга и для обеспечения будущих успехов Петра на водах и берегах Балтики»[36 - Шелов А.В. Исторический очерк крепости Кронштадт. С. 8.].

Жуткую картину нарисовал некто Владимиров, выпустивший небольшую книгу о Кронштадте: «Кроме страшных морозов и ветров, губительно действовавших на здоровье рабочих, в скором времени обнаружился страшный недостаток в съестных припасах. Отрезанность вообще всего вновь завоеванного края от остальной России, а уединенного острова в особенности повела за собой то, что по мере наплыва рабочих сил продовольствие их делалось более и более затруднительным, и бедствия от этого все увеличивались и увеличивались. Рабочие жили, как и в Петербурге, в шалашах и спали на мерзлой земле. Их новые шубы в короткое время превратились в жалкие клочья, они прогнили, и от них отваливались целые куски. Почти все были окровавлены. Народ умирал массами. Некоторые думали, что здесь распространилась чумная эпидемия, тогда как на самом деле люди гибли просто от невозможных условий жизни, непосильных работ, холода, сырости и недостатка пищи. Дисентерия (так в тексте. – Л. А.) уносила в могилу всех не выносивших этих условий. Много людей умирало благодаря недостатку медицинских припасов и отсутствию врачей. Так прошла первая зима.

Первоначальное заселение острова началось в местности, находившейся у форта „Александр-шанц“. Ныне этот поселок, известный под именем „Косного селения“, представляет из себя десяток-другой стареньких покосившихся домишек с небольшим населением. Зато находящиеся рядом кладбища живо свидетельствуют, что на этом маленьком островке никогда не было застоя жизни» [37 - Владимиров В.В. Кронштадт. Киев; Харьков, 1899. С. 13.].

Форт «Кроншлот». Гравюра петровского времени

Расхожее мнение, что Петербург, а вместе с ним и Кронштадт построены «на костях», требует некоторого уточнения. Первые слухи о громадной смертности среди первых строителей Петербурга исходили от иностранных путешественников, но, как справедливо отмечает Т.А. Базарова, «в начальные годы Санкт-Петербурга, когда была самая большая смертность работных людей, иностранцев (за исключением состоявших на царской службе специалистов и купцов) на берегах Невы не было»[38 - Базарова Т.А. Создание «парадиза». Санкт-Петербург и Ингерманландия в эпоху Петра Великого. СПб., 2014. С. 10.].

Первый же западноевропейский дипломат, вручивший свои верительные грамоты в Санкт-Петербурге, Юст Юль в 1710 г. сообщал, что при сооружении «Кроншлота» зимой погибло более 40 000 человек, а при строительстве крепости на Заячьем острове – не менее 60 000. В последующих публикациях эти суммы возрастают до астрономических значений. Но за первые десять лет количество присланных на берега Невы работных людей не превышало 300 000, а в росписях Канцелярии от строений повторяются «из года в год именные перечни одних и тех же работников, из одних и тех же мест, что доказало жизнь и деятельность их, а не смерть»[39 - Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города до введения в действие выборного городского управления по учреждениям о губерниям: 1703–1782. СПб., 2004. С. 41.].

Торжественное освящение новой крепости состоялось 7 мая 1704 г. В этот день, утром, Петр I, митрополит Новгородский и Великолукский Иов и соответствующая свита на нескольких судах отправились из Санкт-Петербурга к Котлину. Одновременно на флейте «Белькам» («Бельком») на новый форт доставили 14 6-фунтовых пушек – это первые из 48 орудий, предназначенных для его вооружения. «И в прибытие Его Великого Государя, тогда наречена оная крепость Кроншлот, сиречь коронный замок, и торжество при ней было трехдневное».

Петр лично написал инструкцию первому коменданту полковнику Трейдену:

«Содержать сию ситадель с Божиею помощью, аще случится, хотя до последнего человека и когда неприятель захочет пробиться мимо оной, тогда стрелять, когда подойдет ближе, и не спешить стрельбою, но так стрелять, чтобы по выстрелянии последней пушки первая паки была готова и чтоб ядер даром не тратить.

Когда явятся нейтральные корабли под своими знамены (котораго государства ни есть) и учнут приближаться к крепости, тогда в такой дистанции как мочно достать ядром стрелять без ядра, чтобы парусы опустил и якорь бросил; и буде онаго не послушает, то, мало погодя, стрелить ядро мимо корабля; и если того не послушает, то, дождався, стрелять как по неприятелю. Надлежит же разуметь, чтобы от перваго до второго с небольшую четверть было времени, дабы мог успеть якорь бросить» [40 - Морской сборник.1869. № 10. С. 171–172.].

Кроме того, Петр предостерегал: «Зело надлежит стеречься неприятельских брандеров[41 - Брандер – небольшое судно, наполненное горючими материалами, служившее для уничтожения неприятельских судов путем его поджога. В теории экипаж подводил брандер к неприятельскому судну, сцеплялся с ним и поджигал брандер, уходя на шлюпках. На практике все было гораздо сложнее.] […] также и своего огня подобает опасатись, множества ради дерева». Ну не учитель ли, не мастер!

Через пять дней, 12 мая, Петр I издал указ, «чтобы новопостроенную крепость, которая на острове Котлине, никто каланчею и цитаделью не называли, а называли б Кроншлот». А спустя десять лет немецкий мастер Ф.Г. Мюллер изготовил медаль, на которой на немецком языке выбито название форта – Кроншлосс.

О том, как в точности выглядел первый кронштадтский форт, единого мнения у историков нет. Модель, изготовленная Петром, не сохранилась. Нет, а возможно и не было, чертежей, воспоминания очевидцев дают противоречивую картину. Немецкий путешественник в 1710 г. написал, что «Кроншлот» имеет «вид круглой башни в три яруса, снизу доверху обеспеченной пушками»[42 - Точное известие о крепости и городе Санкт-Петербург, о крепостце Кроншлот и их окрестностях // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л., 1991. С. 55.]. В этом же издании приводятся слова пленного шведа Л.Ю. Эренмальма о том, что эта крепость «восьмиугольная»[43 - Там же. С. 21.].

По мнению П.Н. Петрова, на искусственном острове возводили пятигранную башню с двумя рядами амбразур для крепостной артиллерии[44 - Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города до введения в действие выборного городского управления по учреждениям о губерниям: 1703–1782. СПб. 2004. С. 44.]. Это предположение, как и утверждения, что башня была десятигранной, Т.А. Базарова ставит под сомнение, доверяя иностранным свидетельствам и исследованиям доктора исторических наук П.А. Кротова. Он считает, что достоверным изображением первого «Кроншлота» является гравюра Г. Боденера-старшего «Вид Петербурга и Ретусари», созданная около 1705 г. Однако при увеличении видно, что «Кроншлот» показан весьма условно и, главное, четырехгранным. При этом четко просматривается, что амбразуры показаны только в двух верхних ярусах.

Вид Петербурга и Ретусари.

Гравюра Г. Боденера-старшего. 1705 г.