Ползущие по ветру

– Дима! Ты откуда? – задала дурацкий вопрос девушка.

Солдат прижал ее к себе:

– Здравствуй, я насовсем. Комиссовали меня.

– Что собираешься делать?

– Работать продолжу у фермера Жукова. Погоди думать о работе, айда ко мне.

Натка подумала:

– Подожди секунду.

Она отворила дверь, скрылась в доме.

На восходе солнца молодые растворились в дали деревенских улиц. Натка сияла и цвела. Рядом – любимый человек. Школу стала посещать через день. Бабушка вся извелась:

– Внученька! Что ж ты творишь? Тебе голову забивать знаниями надобно, а ты хвостом крутишь.

Натка улыбалась:

– Тебе, бабуля, не понять меня.

Она чмокнула старушку в щеку:

– Ты прости меня, но ты вчерашний день.

Старики вздыхали, но ничего поделать не могли. Упрямый и крутой нрав внучки они хорошо знали. На всякий случай вызвали мать. Та появилась на пороге отчего дома взволнованной.

– Опять бедокурит?

Бабушка махнула рукой:

– У нас терпение закончилось. Не знаем, что и делать.

Иван встрял в разговор:

– Поговорю с ней по-мужски.

Жена одернула:

– Ты все испортишь.

В это время вернулась Наталка. По напряженным лицам поняла: ее ждет взбучка. Она демонстративно уставилась на близких людей:

– Бить будете или как?

Иван не выдержал:

– Тебя не только выпороть надо, а в тюрьму неплохо упечь.

Наталка взвилась:

– Не лезь, гад, в мою жизнь, свою латай, как надо. Лучше за сынком гляди, а то вырастет оболтусом.

Она хлопнула дверью, оставив взрослых наедине с горькими мыслями.

Григорий Владимирович почесал затылок:

– Нет, ребятки, тюрьма по ней не плачет. Ей нужен хороший психотерапевт, а на худой конец – следует отпустить вожжи, и пусть плывет по течению. Авось Бог над ней сжалится, наставит на истинный путь.

Пока взрослые рассуждали, Натка обхватила руками шею Зорьки и горько плакала:

– Подскажи, родная, что мне делать. Знаю, характер у меня гадкий. Но меня никто не понимает. Только нотации читают, от них я зверею. Гладят по шерстке – вижу, что фальшивят. Никудышная я, моя Зоренька, падшая я.

Кто-то тронул ее за плечо.

– Ты откуда, Дима?

– С работы топал, твой плач услышал. Идем домой.

– У меня нет дома.

– Есть, мой дом – твой дом.

Второй месяц Натка жила у Димы. Она успокоилась, почти регулярно посещала школу, варила для любимого супы, жарила картошку.

Изредка наведывалась бабушка, оставляла гостинцы, вздыхала, но ничего не говорила.

Однажды на пороге появился участковый. Он деловито разложил на столе бумаги и с ходу обратился к Диме:

– Поступил сигнал, что ты сожительствуешь с малолеткой.

Дима изменился в лице:

– Вы ошибаетесь, девушка повздорила с родными и живет у меня на квартире.

Участковый заполнил протокол, Дима прочитал и расписался.

Наталка от гнева не могла произнести ни слова. Ее любимый Дима оказался трусом, не сказал правду. Едва участковый скрылся за углом, Натка влепила Диме пощечину. В ее груди клокотал гнев:

– Сволочь, подонок, а я тебя любила.

– Натка, я это сделал ради нас. Меня ведь могут посадить.

– Негодяй! Забудь меня навсегда.

– Подумаешь, цаца, – взревел парень, – ты кем себя возомнила? Поди, многим до меня ноги раздвигала.