Ползущие по ветру

Дед мучительно подыскивал ответ и вдруг в его голове промелькнул и вспомнился страшный эпизод из детства. Подобное явление он встречал, вернее, слышал о нем от родных. Бабка Григория, Прасковья, как и Натка, в детстве слыла доброй, смешливой и даже ласковой девочкой. В избе у них проживала собачка Жучка. Прасковья без ума любила это животное. Она лично кормила ее, мыла, расчесывала голову и спину. Дошло до того, что они стали вместе спать.

Трагедия случилась в тот момент, когда по улице проезжала колонна грузовиков, которые прибыли на уборочную страду в колхоз. Жучка гуляла во дворе, носилась за курочками. Одна из них кинулась со двора, и Жучка – за ней. Курочка упорхнула в сторону, а собачка по инерции влетела под грузовичок. Мощные колеса раздавили собачке задние ноги, повредили брюшину.

Прасковья, узнав о происшествии с любимицей, потеряла от горя разум. Она целовала собачку в мордочку, говорила ласковые слова, укутывала в одеяло, орошала ее слезами. Местный фельдшер, осмотрев животину, вынес вердикт:

– Не выживет. В страшных мучениях помрет. Уничтожьте собаку.

Отец Прасковьи вынес Жучку за околицу и пристрелил. Девочка, узнав об этом, сама превратилась в дикое животное: она кинулась на отца, покусала его, дико вопила:

– Я вас изничтожу!

И затихла. Девчонка потеряла аппетит, ругалась на родителей, забросила подруг и целыми днями валялась на печи. Родители обращались к знахарке, та давала отвары, но девчонка варево выплескивала и материлась.

В доме поселился ужас. Как-то ночью в тишине раздался выстрел. Дикий крик вырвался из спальни отца. Прасковья опустила ружье и со злорадством наблюдала, как в крови метался по избе ее родитель. Прибежавшие родственники вышибли у девочки ружье, мать перевязала мужу рану. Старший брат кинулся за фельдшером. Тот приказал отцу выпить бутылку самогона. Когда родитель затих, выковырял из ноги дробинки, обработал глубокие раны и посоветовал:

– К властям не обращайтесь. Упекут девчонку в острог. Но найдите для ее души лекарство.

Знахарка, узнав о происшествии, посоветовала поискать в округе собачку, похожую на Жучку, и подарить дочери. Они так и сделали. Через месяц нашли то, что им было нужно – почти копию Жучки. Едва Прасковья увидела щенка, зарыдала, бросилась к живому комочку, и снова ей стало уютно. Она в сотый раз просила у отца прощения, и тот благодушно отвечал:

– Кто старое помянет, тому глаз вон. Жучка прожила почти пятнадцать лет, и взрослая Прасковья без мучений приняла уход из жизни любимицы.

…Выслушав мужа, Татьяна Сидоровна вздохнула:

– Так ведь отца Татки не вернуть.

Григорий Владимирович слабо возразил:

– Мы пойдем другим путем. Долгим, но, думаю, верным.

– Проясни.

– Натку переведем в нашу школу. Родители пусть почаще приезжают. Обида и злость в ней поутихнут. Она со временем примет как Ивана, так и братика.

Натка училась в сельской школе. Она давно не получала отличных оценок, тянулась в хвосте одноклассников, ни с кем не дружила. Местные ребятишки решили подшутить над гордой девчонкой: в стул вбили гвоздь, правда, шляпкой вверх.

Натка почувствовала боль, но стерпела. Хихиканье прокатилось по классу. Особенно злорадствовал Петька, любимчик педагогов, сын главы местного поселения. Раздался звонок на перерыв, учитель вышел из класса. Наталка подозвала к себе, как ей казалось, главного обидчика. Петька вальяжно хлопнул девушку по плечу:

– И что прикажете?

Наткина рука ухватила за волосы голову парня, со злостью ударила его несколько раз лицом по столу, вдобавок влепила коленом под пах. Петька охнул, схватился за окровавленное лицо, завыл, словно волчонок.

Натка подала обидчику платок:

– Вытрись, подонок.

И обратилась к затихшему классу:

– Кто даже косо поглядит на меня, урою…

С тех пор ее стали бояться и уважать.

После инцидента в школе Натку встретил парень лет восемнадцати. Статный, с голубыми глазами, он внушал доверие.

– Давай знакомиться, – произнес юноша, – меня зовут Дима, я брат побитого тобой Петьки.

Натка отпрянула в сторону, приняла боевую стойку:

– Иди, парень, отсюда по-хорошему.

Дима миролюбиво ответил:

– Ты правильно поступила, мой брательник – наглец, его следовало еще раньше проучить.

Девушка пристально оглядела нового знакомого. Его вид – спокойный, интонация голоса – приятная.

– Вам что, сударь, надо?

– Просто решил посмотреть на героиню.

И серьезно:

– Тебе плохо?

– С чего ты взял?

– Очень уж напряжена. Давно за тобой приглядываю.

– Я не корова с норовом.

– Прости, Натка, ваш покорный слуга от доброго сердца к тебе подошел.

С тех пор они начали встречаться. Натка без утайки рассказала о родном отце, отчиме, ненавистном братике. Дима, выслушав, сказал:

– Научись людей прощать.

– Ты что, малахольный, добренький?

– Ошибаешься, девочка. Нужно – я могу быть жестким и даже жестоким.

На выходные приехали мать и все ее семейство. За сытным ужином Натка настороженно поглядывала на родных. Мать поинтересовалась учебой. Дочь коротко ответила:

– Нормально. Ко мне претензий никто не имеет.

Отчим встрял в разговор:

– Приходил Федька, тебя спрашивал.

Натка взвизгнула: