А с Катькой сдали Пруссию.
За семилетнюю войну
У нас бы морда треснула,
Когда б она мою страну
Германцам не отрезала.
И саранче дала жратвы:
Чертям – черту оседлости.
И вот в характере Москвы —
Черты пархатой вредности.
Хотел я сабелькою трон
Почистить от акцентика,
Но били в спину Михельсон
И Деколонг прицельненько.
Хотел я плёткой казака
Взбодрить жидву дворянскую,
Да шпоры в жирные бока
Вонзить коню троянскому.
Полсвета – в пашню распахать,
Чтоб от Карпат до Тихого
Росла одна лишь благодать,
И никакого лиха нам.
Хотел Святую Русь вернуть
И жезл Ивана Грозного…
Да шеей воздуха глотнуть
Сподобился морозного.
Кому – под дых, кому – в лицо,
Кому-то – розог досыта,
А Пугачёву – «колесо»,
Чтоб докатить до Господа.
Ну, докатить-то докатил,
Да только не понравился, —
Ведь я при жизни первым бил,
Щекою не подставился.
Закрылись райские врата
Засовами и тучами.
И понял я, что у Христа
В героях – только мученик.
А мне в терпилах невтерпёж.
Я принял казнь играючи.
Меня и мёртвого не трожь.
Я – Емельян Иванович!
А дух бунтарский не в чести
У Нового Завета-то.
На небеса не по пути
С душою не отпетою.
И Стеньки нет на облаках,
Покуда мы не скромные.
Зато в ведических кругах
Мы с Колядой знакомые.
Уж Он-то знает, что почём: