Хлопоты ходжи Насреддина

Мулла брел по базарной площади, зыркая по сторонам и обшаривая цепким взглядом товары на прилавках. Его загребущие руки чесались сграбастать все, что попадалось ему на глаза, и оттого пальцы нервно и быстро вращали четки. «Похоже, сегодня мулле не удалось утолить голод своей жадности, – решил ходжа, едва сдерживая улыбку, – вот и шляется теперь по базару в надежде чем-нибудь поживиться на дармовщинку». Оно и понятно, ведь после вчерашнего происшествия мало кто надумает нести мулле последнее, что есть в доме, чтобы тот умилостивил судьбу просящего. И тому было доказательство: стоило мулле пройти мимо кого-нибудь, как те за его спиной принимались шептаться, посмеиваясь и кивая головами. Мулла, разумеется, слышал их, злился и скрипел зубами, начиная при этом еще быстрее вращать четки, но связываться с нахалами не решался – себе же дороже выйдет. И тогда он гордо вскидывал подбородок, распрямлял как мог спину и приближался к какому-нибудь прилавку, начиная с умным видом щупать то ткани, то рубахи со штанами, или заглядывал в кумганы и горшки, а уж если он останавливался у лавки с чем-нибудь съестным, то принимался бормотать молитву. Произнеся же ее, мулла протягивал ладонь, ожидая вознаграждения за свой труд, но торговцы сегодня, словно сговорившись, самым наглым образом игнорировали слугу Аллаха, делая вид, будто его и вовсе нет. Мулла, выждав некоторое время, тяжко вздыхал, отворачивался и брел дальше, но было хорошо заметно, что от каждого нового отказа он все больше сатанеет и уже едва сдерживается, чтобы не обрушить на очередного отказника поток отборной брани.

И вдруг – о чудо! – муллу окликнул один из скучающих торговцев шашлыком. Никто не покупал его шашлык, угли горели без толку, а дивные ароматы жареного мяса уплывали в никуда, минуя обоняние правоверных.

– Послушай, мулла! – протянул он руку, когда тот уже собирался было пройти мимо, уверенный, что и здесь ему ничего не светит.

– Да? – мгновенно оживился мулла, лисой шмыгнув к самому мангалу и втягивая носом чудные запахи.

Насреддин остановился, и с ним вместе остановились Саид и Икрам. Ходже было крайне любопытно, чем-то это закончится.

– Скажи, о мудрый мулла, будет ли Аллах сегодня милостив ко мне? Моя торговля хиреет, никто ничего не берет, – осведомился шашлычник с кислой физиономией, подпирая челюсть ладонью. Другой рукой он без толку поворачивал сложенный стопкой в сторонке от горящих углей уже готовый шашлык на длинных шампурах.

– О торговец дивным шашлыком, – облизнулся мулла, пуская слюни и закатывая глаза, а его пустое пузо отозвалось голодным плотоядным урчанием, – твой день будет удачен как никогда, если ты пожертвуешь Аллаху палочку, а лучше две. Верь мне!

– Ты уверен? – с сомнением уставился шашлычник на муллу.

– Не сомневайся. Моими устами с тобой говорит сам господь! – и мулла протянул пальцы к шампурам.

– М-м, – заколебался шашлычник, накрывая шашлык глиняной тарелкой.

– Знай же, о человек, – обиделся мулла, – твоя торговля не протянет и до конца месяца, если ты будешь таким жадиной. Ведь жадность – великий грех, проклятие рода человеческого! Но щедрость всегда вознаграждается сполна.

– Ладно, берите, – сдался шашлычник, протягивая мулле одну палочку. Ходжа прекрасно видел, что ему вовсе не хочется этого делать, но страх перед муллой и его проклятиями засел в нем так глубоко, что обороть его не было сил.

– Две! – показал мулла два пальца. – Не жадничай.

Шашлычник вздохнул и потянул из-под тарелки вторую палочку.

– Ну, раз уж ты раздаешь свой шашлык за пустые слова, тогда и мне дай, – приблизился Насреддин к мангалу. – Я тебе сейчас столько всего наговорю – закачаешься.

– Ты! – подпрыгнул мулла от неожиданности, едва не выронив из рук шампур. – Опять ты, нечестивая собака, старый хорек с жалом гадюки!

– Я, – просто ответил мулле ходжа.

– Чего тебе опять надо? – взвизгнул мулла.

– Я покупаю шашлык – меня устраивает его цена. Ты уже купил?

– Вшивый оборванец! Облезлый верблюд! – все продолжал распаляться мулла, сыпля оскорблениями. – Чтоб тебя скривило, чтоб твой поганый язык завязался в три узла, чтоб…

– Благодарю за добрые пожелания, мулла. Но знаешь, меня столько уже проклинали, но до сих пор я не лишился даже волоса из своей бороды. Однако, мы отвлеклись от дела, – ходжа отвернулся от пышущего жаром не хуже углей, лежащих в мангале, муллы и сказал шашлычнику: – Уважаемый, дай и мне три палочки.

– Плати! – потер шашлычник палец о палец. – Три монеты – палочка.

– Ничего не понимаю, – развел руками Насреддин, – вот этому, – он указал на муллу, – ты дал палку шашлыка за пустое сотрясание воздуха, и еще собирался дать вторую. Я же готов дать тебе дельный совет, от которого твоя торговля действительно пойдет в гору.

– Ах ты, нечестивец! – вскипел мулла, размахивая шампуром перед лицом ходжи. – Да как ты посмел тягаться с мудростью самого Аллаха, вложенной в мои уста?

– Погоди, мулла, – поморщился ходжа от визгливого голоса священнослужителя. – О вложенной в твои уста мудрости мы еще с тобой поговорим, но прежде торговля. А как тебе известно, торговля не терпит присутствия третьего. Так что, либо уходи, либо помолчи.

Мулла и вправду онемел от подобной неслыханной наглости, а шашлычник задумчиво помял подбородок.

– Хм-м, – сказал он. – Говори, старик. И, клянусь всевышним, если твои слова имеют смысл, я угощу тебя шашлыком на славу!

– Все очень просто: продавай палку за монету, а не за три, и к тебе повалит народ.

– Хе-хе, – хихикнул мулла, – вот глупейший из советов, который я только слышал.

– Но как же я буду продавать палку за монету, если я покупаю мясо, уголь, лук, лепешки, плачу налоги и еще ко мне ходят… – шашлычник покосился на муллу, впившегося зубами в кусок мяса, будто изголодавший барс в добычу. – Ходят стражники, – наконец произнес он, – которые едят много, а не платят ничего?

– Да, это проблема, – задумался ходжа. Чем богаче человек, тем он скупее. Почему так? Ходжа не раз задумывался над этим, но ответа на вопрос так и не смог отыскать. – А ты сделай вот что, – Насреддин поманил пальцем шашлычника, и когда тот приблизил ухо к его губам, что-то быстро зашептал в него. И по мере того как Насреддин говорил, лицо шашлычника претерпевало разительные перемены: сначала оно стало недоверчиво-настороженным, затем преобразилось в задумчиво-сомнительное, а под конец озарилось хитрой улыбкой.

– Я думаю, это дельный совет, – кивнул шашлычник и ловко выдернул недоеденную палку шашлыка из пальцев муллы. – Я передумал, – сказал он и вернул палку к остальным под тарелку. – Кусок, что вы уже съели, можете не возвращать.

И все это произошло настолько неожиданно, что мулла застыл в полной растерянности, а непрожеванный кусок мяса, о котором шла речь, вывалился из его рта и шмякнулся под ноги мулле, где его тут же подхватила голодная рыжая псина и скрылась с ним за углом лавки.

– А?.. – только и сказал мулла, оглядев свои пустые руки. Происшедшее с ним оказалось настолько неожиданным и непостижимым для его разума, что мулле понадобилось на осознание его довольно много времени.

Шашлычник же взял чистую тарелку, положил на нее три палки шашлыка, посыпал их луком, спрыснул виноградным уксусом, укрыл половинкой лепешки и с поклоном передал ходже.

– Вот ваш шашлык, уважаемый! Кушайте на здоровье.

– Благодарю тебя, – Насреддин принял дар и поклонился в ответ.

– Заходите еще.

– Ах ты… – очухался наконец мулла, накинувшись едва ли не с кулаками на шашлычника. – Ах ты, проходимец, верни мне мой шашлык! Сейчас же, немедленно. Слышишь, ты?

– Э-э, – отрицательно повел торговец рукой. – Платите, уважаемый. Для вас – всего две монеты.

– Да ты что?! – обомлел мулла. И было отчего! Ведь едва ли не впервые с него потребовали плату. – Ты в своем уме? Да покарает тебя Аллах за твою жадность и непочтение к слуге его.

– Кстати, о слугах, – произнес ходжа, передавая тарелку с шашлыком подошедшему Икраму, – мы не закончили нашу беседу, почтенный мулла. Ты говорил, будто тебе ведомы самые сокровенные помыслы и тайны самого всевышнего?

– А что такое? – насторожился мулла, вновь принявшись крутить четки.

– Говорил или нет?

– Говорил! И сейчас скажу! – гордо ответил мулла, решив наконец поставить на место этого зарвавшегося чужака. Кто он такой, в конце концов, чтобы могущественный мулла боялся его, словно кары небесной?!

– Так вот, есть у меня один вопрос, на который ты без труда дашь ответ, если Аллах действительно даровал тебе способность слышать его мудрость.

– Ты в этом сомневаешься, о презренный? – скривил губы мулла. – Задавай же свой вопрос, и я тут же отвечу на него!

– Как пожелаешь, мудрейший мулла, – усмехнулся Насреддин. – Если все так, как ты говоришь, то ответьте мне: кто я такой?

– Делать Аллаху больше нечего, как интересоваться всякими оборванцами вроде тебя! – вспыхнул мулла, порывисто взмахнув руками.

– Но ведь Аллах меня очень хорошо знает, и потому ты тоже должен был сразу узнать меня.