Хлопоты ходжи Насреддина

– Хм-м, – призадумался Пулат, уставившись на него. – Это справедливо, – наконец, после долгих раздумий, произнес он. – Да будет так! – поставил он жирный восклицательный знак, рубанув рукой, и, развернувшись, полез через дыру обратно к себе.

Насреддин, проводив его тучную фигуру, возящуюся в довольно узкой для него дыре, взглядом, обернулся к вору.

– Ну, гнусный ты человек, выбирай, кто ты: вор, заслуживающий кары, или каменщик? Только наперед взгляни, сколько собралось народу вокруг, – ходжа повел рукой вдоль забора, отделяющего двор Икрама от улицы. И вправду, из-за забора во двор заглядывало множество людей, высоко державших факелы. – Судить тебя будут они, а не продажный судья.

Вор затравленно скользнул взглядом по кромке забора, откуда на него взирала добрая сотня глаз, и поднял голову, глянув снизу вверх, исподлобья на ходжу.

– Каменщик, я каменщик! – затараторил он. – Неужели ты не признал меня сразу?

– Каменщика я признаю только по работе. Так что еще поглядим, каков ты в деле. Но не вздумай сбежать! Я все равно найду тебя и потребую плату за причиненный моему другу ущерб.

И это прозвучало с такой грозной уверенностью, что вор сразу уверовал в сказанное стариком.

– Но кто ты? – воздел он ладони, поднимаясь с земли и вставая на колени. – Назови мне свое имя.

– Так и быть, – согласился ходжа кивнув, – тебе я открою великую тайну: мое имя Насреддин.

– Кто?! – в ужасе отшатнулся от него вор и уперся спиной в колени стоявшего позади него Икрама.

– Не понимаю, что тебя так напугало, – пожал плечами ходжа. – Да, я Насреддин. Но честному каменщику бояться меня вовсе не стоит.

– О великий ходжа!.. – начал было вор.

– Знаешь, давай обойдемся без этого, – остановил его Насреддин. – Уже глубокая ночь, а мы с тобой перебудили множество народу, которому уже сегодня рано утром вставать на работу. Нужно их успокоить, отослать по домам, а ты ложись спать. Завтра у тебя тоже будет много работы.

Вор медленно поднялся с колен и опасливо покосился на Икрама.

– Не вздумай сбежать! – грозно предупредил тот. – Я-то точно знаю и тебя, и где обитает твоя гнусная шайка.

Вор вздохнул, повесив плечи, но тут же приободрился и крикнул вслед ходже, направлявшемуся к забору:

– Да, меня зовут Саид!

– Я уже догадался, – насмешливо бросил через плечо ходжа. – У таких нечестивцев, как ты, есть только один друг – он сам.

Глава 6. Всеведущий мулла

Икрам полночи не сомкнул глаз, карауля вора, дремавшего между ним и Ходжой – вдруг только прикидывается спящим, выжидая удобного момента, чтобы задать деру. Ходжу, напротив, этот вопрос, казалось, нисколько не беспокоил. На этот раз он действительно заснул, повернувшись на правый бок. Но до утра Икрам не дотерпел. В какой-то неуловимый миг его веки сомкнулись, и он забылся глубоким сном. А утром его растолкал Саид.

– Эй, Икрам, просыпайся! – позвал тот, тряся дехканина за плечо. – Солнце давно встало, а он дрыхнет.

– Что? Где? – вскочил дехканин с постели, выпучив глаза. – А-а, это ты, – разочарованно протянул он, широко зевая. – Дай поспать.

– Ну уж нет! Столько работы, а он будет спать. Каменщику нужен помощник.

– Да сейчас, сейчас, – проворчал Икрам, спуская ноги с топчана. – Навязался же на мою голову!

Ходжа тоже проснулся, слез с топчана и долго плескался у широкой глиняной плошки с дождевой водой, сгоняя сонливость. Потом все трое позавтракали остатками кислого молока и лепешками, рассевшись кружком на топчане.

– А скажи мне, Саид, – спросил Насреддин, отряхивая приставшие к бороде хлебные крошки, – почему ты избрал такое гнусное ремесло?

– Мой дед был вором, – важно произнес Саид, подцепляя чувот куском лепешки, – мой отец был вором. Кем же, по-вашему, мог стать я?

– Ты говоришь это с такой гордостью, будто твои предки были святыми мучениками, – покачал головой ходжа.

– Но что мне оставалось делать, если меня так воспитывали?

– Думать своей головой, – тяжко вздохнул Насреддин. Тяжело перевоспитать человека, если тот не видит за собой никакой вины.

– Э-э, почтенный ходжа, разве у меня было время думать? Мне нужно было учиться воровать, чтобы не получить очередной нагоняй. А думать там и без меня было кому.

– А если ты когда-нибудь останешься без рук или, того хуже, без головы?

– Аллах милостив! – отмахнулся Саид.

– Ты ошибаешься. Просто он еще не обратил на тебя свой взор, решив сначала послать тебе меня.

Саид замер, не донеся лепешки до рта.

– Вот зачем вы так? – грустно спросил он, опуская хлеб. – Разве я виноват, что мне выпала судьба стать вором?

– Зато теперь тебе выпал шанс стать порядочным человеком, – весело подмигнул ему Насреддин.

Саид проворчал что-то неразборчивое и засунул лепешку в рот. Ходжа не стал его донимать. Одно то, что Саид не сбежал ночью, вселяло в него надежду на исправление этого отпетого негодяя. Любому, как считал Насреддин, нужно дать шанс сделаться порядочным человеком. Нелегко взрастить здоровое дерево, которое будет приносить прекрасные плоды, но втройне тяжелее вырастить хорошего человека. А вор, особенно закоренелый, как больное дерево, требует к себе вдесятеро больше внимания и заботы.

После легкого завтрака все дружно приступили к расчистке фундамента. Работы было невпроворот, к тому же Икрам беспокоился за свой урожай – его нужно собрать до дождей, не потеряв ни зернышка. Не соберешь вовремя урожай – не заплатишь налогов, не заплатишь налогов – на урожай судья наложит штраф, а штраф съест и без того скудный остаток урожая. И останется Икраму только одна дорога – в батраки к жадному баю Зарифу. И еще новые долги…

Саид работал, будто в него вселился сам шайтан. Захватывая обеими руками отбитые киркой Икрама куски остатков стен и потолка, он ворочал их один, краснея от натуги. И хотя Насреддин все время порывался помочь ему, Саид непрестанно огрызался на него:

– Не вертитесь под ногами, уважаемый, я сам! Обойдусь и без вашей помощи. Займитесь лучше досками.

И ходжа покорно оставлял молодого человека в покое, принимаясь вытаскивать из-под завала доски и балки. Хорошие и крепкие он стаскивал и складывал в одну кучу, а негодные и гнилые – в другую. Но и тут вклинивался Саид, пока Икрам крошил обломки:

– Помощи от вас, ходжа! Кто же так вытаскивает? Ну-ка, посторонитесь, – и он оттеснял ходжу плечом в сторонку и принимался дергать и вертеть тяжелые балки, высвобождая их из-под груза битого кирпича. – Вот как надо!

Ходжа догадывался, в чем тут дело, но помалкивал, стоя в сторонке: Саиду хотелось побыстрее разделаться с работой и слинять в свою уютную пещеру, взявшись за старое. К тому же Насреддин прекрасно понимал: кто-нибудь из шайки Саида обязательно заинтересуется, куда тот запропастился. Ведь не за просто так объявился здесь Саид – скорее всего, за его работу уплачено, и за полученные авансом деньги нужно будет держать ответ.

– Саид, передохни немного, – уговаривал его Ходжа, когда с молодого человека начинал катиться градом пот.

– Некогда! – только и отмахивался от него Саид и тут же набрасывался на Икрама, который замирал на минутку, опираясь на рукоятку кирки и потирая ноющую поясницу. – А ты чего встал? Давай работай! Или я все один должен делать?

– Чтоб тебя, заноза! – бурчал в ответ Икрам и вновь принимался неистово взмахивать киркой, кроша ей глыбы окаменевшего самана.

А Пулат нет-нет да и поглядывающий через пролом в стене на диковинного мастера, работающего забесплатно с таким рвением, словно ему за это были обещаны золотые горы, тяжко вздыхал, мечтая о подобном слуге. Это же сколько можно сэкономить на нем: работает, как вол, и ничего за это не просит! Пулат не знал только одного: попади ему в услужение Саид, ему бы это обошлось дороже, чем сразу двадцать дорогих натасканных слуг, коими окружают себя эмиры и подобные им высокородные особы.

А между тем дело близилось к завершению, и не успело перевалить за полдень, как фундамент был расчищен, доски сложены в две аккуратные кучи, а весь строительный мусор стаскан и свален в угол двора – с этим можно было разобраться позже. Пора было приступать к строительству, и Насреддин с Икрамом и Саидом, долго упиравшимся и не желавшем делать шага со двора, отправились на базар.

Всю дорогу до базара Саид настороженно вертел головой, вытягивая худую шею, а потом вдруг втягивал голову в плечи и старался укрыться в тени ближайшего навеса, но каждый раз его опасения оказывались напрасными – никто за ним не следил. Оно и понятно: разве разбойники, известные на всю округу, позволят себе околачиваться средь бела дня при всем народе? «Хотя, – размышлял Насреддин, – пропажа одного из лучших воров, – а что Саид мастер своего дела, ходжа даже не сомневался, – могла принудить остальных отправиться на поиски своего товарища». И Насреддин тоже незаметно принялся следить за окружающими его людьми, подмечая малейшее внимание к их троице. Ведь шайка могла промышлять не только воровством, но и убийствами. И маловероятно, что эту свору бешеных собак, отщепенцев, не признающих никаких законов, кроме собственных, можно было покинуть по собственному желанию, не заплатив за это положенную цену. Поэтому-то Насреддин всерьез опасался за жизнь Саида. Но повстречался им вовсе не один из его приятелей, а мулла, хотя этого тоже можно было без зазрения совести причислить к грабителям. Причем в отличие от Саида и ему подобных, этот даже не таился, обкрадывая легковерный люд средь бела дня.