Главная ветвь

– Хорошо, я согласен, – неожиданно для самого себя произнес Фролов, слыша себя как бы со стороны.

– Отлично! – хлопнул по столешнице ладонью глава Совета. – Мы не сомневались в вас. С этого момента мы приступаем к детальной разработке операции по вашему внедрению, поддержке в прошлом и вашему информ-обеспечению, необходимому для осуществления вами главной задачи. Заранее желаю вам удачи, молодой человек!

Борис, все еще пребывая в полной прострации от принятого им решения, на автомате подписал необходимые документы, принял пожатия рук высшего руководства и на негнущихся ногах покинул кабинет главы Совета.

Последовавшие за совещанием два месяца всесторонней усиленной подготовки слились для Бориса в один нескончаемый кошмар…

–  Центр – Ноль – первому.

– Ноль – один на связи.

– Необходимо срочно обеспечить снятие копий со всей документации из лаборатории СБ. Во избежание возможной ее утери.

– Принял. Что с коррекцией?

– Никаких коррекций. Совет не усмотрел признаков кризиса в сложившейся ситуации и отказал в разработке данной операции.

– Но кризис налицо!

– Они так не считают. В принципе, я с ними согласен: непонятно к чему или к кому ее применять.

– Я понял.

– Также усильте наблюдение за БС. Мне не нравится шевеление вокруг него.

– С БС пока все тихо. За последние пару суток мы никого не заметили.

– И все же.

– Сделаем. Еще что-нибудь?

– Что с СБ?

– Работает. Отказ в продолжении ее исследований либо не очень сильно расстроил ее, либо она тщательно скрывает обиду.

– Попытки самостоятельно продолжить исследования?

– Не наблюдались. Вся документация передана в архив. Аппаратура еще в лаборатории.

– Ясно. Вам не препятствуют в наблюдении за СБ?

– Н-нет.

– Вы не уверены?

– Я не совсем понял, о чем идет речь?

– Вы испытываете какое-либо противодействие при наблюдении за СБ?

– Ничего такого пока не замечал.

– Доступ в институт?

– Без проблем.

– Аппаратура наблюдения, дистанционное оборудование?

– Работает в штатном режиме.

– Хорошо. Отбой.

Светлана Бельская. Счастье человеческое

Решением научного совета, тактично доведенным Ерофеевым до сведения Светланы, женщина была буквально смята, раздавлена, убита наповал. Пустота, абсолютная и всепоглощающая, навалилась на нее тяжелой ношей. Она не помнила, как вернулась к себе, и опомнилась, лишь когда ее плеча коснулась рука аспиранта Гуревич.

Светлана, чуть вздрогнув, обнаружила себя сидящей за собственным столом, заваленном аккуратно сложенными кипами бумаг, и оглядела стоявших полукругом в молчании рядом с ее креслом остальных работников.

– Отказал? – тихо спросила Гуревич.

Светлана едва заметно кивнула, протянув руку к одной из стопок бумаг, и пальцами провела по ней.

– Вот же гад! – зло прошипела молоденькая практикантка Яблонская. – Душить таких надо! Но вы не расстраивайтесь Светлана Андреевна, все образуется.

– Ничего уже не образуется, Галя, – вздохнула Светлана, благодарно и грустно улыбнувшись Яблонской. – Ни-че-го! Тема закрыта окончательно.

– Может, на него надавить, на этого Ерофеева? Подать жалобу в совет, потребовать, наконец, пересмотра решения? – всплеснула руками Гуревич.

– Совет не пересмотрит своего решения. Им нужны результаты, коммерческая выгода, а с нашей многолетней возни пока один пшик! – Светлана резким движением пригладила рассыпавшиеся по лицу волосы и порывисто поднялась на ноги. – Ну и ладно. Время, девочки и мальчики. Пора по домам.

Она прошла в комнату напротив, сбросила халат, повесила его на крючок и, подхватив пальто, быстрой походкой направилась к выходу.

Плевать… На все плевать: на совет, на Ерофеева, на выгоду и на угробленную диссертацию.

«Подумаешь, крупный сторонний заказ! Теоретиков у них, видишь ли, не хватает! Завтра же подам заявление об уходе, и катитесь вы все со своими ядерными установками, – Светлана как-то разом даже повеселела, ощущая, как с ее плеч сваливается бремя не прекращавшейся последние несколько месяцев борьбы за никому не нужный проект, пустых уговоров, беготни по кабинетам важных и надутых, как индюки, академиков. – Пойду на какой-нибудь физмат – с руками оторвут. Буду спокойно преподавать, чтобы только никаких Ерофеевых и прочего подобного».

Внизу, почти у самого подъезда ее ждала машина Бориса. В машине на заднем сиденье гордо восседала Юлька, наблюдавшая с вытянутой шеей за появлением матери.

Когда Светлана появилась на пороге института, запахивая на ходу пальто, девочка опустила стекло и радостно замахала ей рукой:

– Мама, ну чего ты так долго? Мы уже полчаса ждем.

– Привет! – Светлана помахала ей в ответ и торопливо, стуча каблуками по мерзлому асфальту, приблизилась к машине.

Борис, нагнувшись вправо, открыл ей дверь. Светлана быстро забралась на правое сиденье и, подобрав полы пальто, захлопнула дверь. Слишком сильно захлопнула, на ее взгляд, но Борис промолчал, похоже, уловив ее минорно-возбужденный настрой.

– Добрый вечер, – поздоровался Борис. – Вы, Светлана, действительно что-то не торопитесь с работы. Дела или с работой не можете расстаться?

– Добрый. Ни то ни другое, но это неважно. Куда едем?