Уроки лишнего и нужного

Да, на его малообитаемой лица иные.

Нередко похожи стражи порядка и братки из черных джипов.

Тех и других лучше огибать за версту. И не дай бог пялиться бесцеремонно на физиономии…

Таинственные фигуры в черном – разрезы вместо рукавов, крылья за плечами…

Театральные кулисы, прячут легкое, бесплотное.

Невольно ищешь взгляд под невообразимой шляпкой, или накидкой-капюшоном, или подобием вуали – но они лишь рампа сцены, где живет пара блестящих глаз, стреляющих навылет, не говорящих о возрасте; вечность, из которой они пришли сюда на миг.

Черная фетровая шляпа прошлого века поверх теплого коричневого платка. Длинное пальто тех времен – за витриной, в глубине магазинчика, в старинном кресле, царственно беседует с хозяйкой… профиль Анны Ахматовой!

Хозяйка нервно суетится.

Гостья величественно немногословна, больше говорят руки, с пальцами красивыми и тонкими не по летам: парижанка…

Из сумки, в ее коленях, собачонка на фигуру за стеклом тявкнула – не понравилась…

Сеньора тоже глянула.

Кивнуть – глупая двусмысленность. Пожалел, что ношу бейсболку.

Почтительно бы приподнять шляпу…

У перекрестка, перед красным, изысканно тонкий профиль молодой дамы. Трость-зонт с вязью черно-белой ткани и золотого цвета ручкой.

Индийский плат на плечах.

Но взгляд туманный, будто не в фокусе.

Строг и вовсе не добр, профиль обманул.

На зеленый она шагнула, опираясь тростью и сильно хромая.

Плечи закачались чашами весов, а под платком обнаружился невеликий холмик.

Быстро и деловито ее обогнала девица с кошкой на плече. Серебряная сбруя по блеску черной шерсти и белые джинсы смотрелись, хочется сказать, островагантно – совершенство юной фигуры в идеальной оболочке из современной ткани.

А эти стоят в кружок.

О высоком градусе спора можно судить по жестам возмущенных рук.

Презрительным гримасам.

Осуждающим взглядам и нетерпеливым движением головы, откидывающей волосы. Но голоса журчат еле слышно – ручей в лесу.

Велосипедистов целая семья – папа, мама и дочери.

Совсем маленькая на багажнике мамы спит, крепко схвачена ремнями.

Даже на свидании мадмуазель вяло крутит педали, он бодро шагает рядом. Говорят, смеются, переглядываются нежно – мадонна в седле…

Бездомные улиц Парижа не походят на наших бомжей, немытых и мало берегущих свою полупьяную жизнь.

Здесь они клошары, вроде бы романтики-бродяги, почти туристы.

Под стеной бульвара по берегам Сены ожидают парохода в счастливую страну.

Дым костров коптит камни берегового откоса.

От дождя, снега и тумана навес из прозрачной пленки. Ждут, похоже, давно…

Угол улиц Святого Антония и Риволи, девочка под теплым одеялом.

Мама устроила «окоп» из пустых коробок, чтоб не дуло.

Сидит в ногах ребенка, спокойно и негромко говорит, может сказку, про ту счастливую страну?

Спиной к автомобилям у бетонного столба, алый подбой «аляски». Небрит и обветрен.

Что называется, огонь, вода и все остальное за плечами, чисто разбойник…

Ноги вытянул, мешают прохожим.

Вязаная шапка рядом: «положи варнаку краюху, чтоб дом не разорил», – сказали бы в Сибири.

И быстро пишет в толстую тетрадь – «записки у обочины»?

В пустом вечернем переходе эстет и любитель комфорта.

Легким барьером, такие ставят на гаревой дорожке бегунам, демаркировал занятое пространство.

Свое, хотя бы на ночь.

Надувной матрац, белоснежный пододеяльник.

Рядом скамейка, где стакан и бутылка воды.

Этот на шумной улице в нише здания, тонкий тюфячок…

Собака спиной греет хозяина, тоже спит.

Жалкий скарб чуть в стороне. Да кто покусится?

Молодые негры пританцовывают под барабан пластмассового кейса. Раскачиваются, что-то африканское репетируют, шляпа на асфальте с монетами.

Лица грубо рублены от целого ствола.