Сочинения

– О, нет!.. Этой временной жизни я предпочитаю жизнь вечную. Во время нашего земного странствования нас осаждают искушения, и мы грешим на каждом шагу.

– Правда… правда… Но скажите, почему так желаете умереть вы, такая молодая и красивая?

– Да, я жажду смерти, но не случайной, а добровольной, той, которой умирали святые мученицы.

– И вы надеетесь этим способом спасти вашу душу?

– Такая жертва угодна Богу, и Он дарует нам за нее отпущение грехов.

– Быть может, вы и правы.

Светало. Больная задремала не на долго, но вскоре очнулась, приняла лекарство и прошептала:

– Пошлите за священником… сейчас же.

Желание умирающей было немедленно исполнено. Она исповедалась, приобщилась святых тайн и почувствовала значительное облегчение и в нравственном, и в физическом отношении. По уходе священника она долго разговаривала с сестрой милосердия и, между прочим, спросила:

– Кого бы мне назначить моим наследником? Посоветуйте, моя милая…

У меня есть дальние родственники, но я, кроме неприятностей, ничего от них не видела. Не благоразумнее ли будет, если я оставлю мое состояние на богоугодные заведения?

– Эту мысль внушил вам Отец небесный! – воскликнула Эмма. – Напишите духовное завещание в пользу нашего благочестивого братства, которое питает голодающих, одевает нагих и лечит страждущих. Таким способом вы окажете благодеяние многим тысячам несчастных.

– Я это сделаю… Принесите сюда бумагу и чернила.

– Положите его в мой письменный стол, – сказала помещица, когда завещание было написано под ее диктовку и скреплено ее подписью. – Нет, лучше спрячьте его у себя… так будет безопаснее… Здесь, наверно, есть шпион, подосланный моими родственниками…

Вечером у открытого окна внезапно показался апостол. Больная не могла его видеть, потому что ее кровать была огорожена ширмами, но Эмма невольно вздрогнула.

– Что с вами? – спросила помещица.

– Ничего… мне надо сходить за льдом.

И, воспользовавшись минутой, когда ее пациентка задремала, Эмма тихонько подошла к окну.

– Ей гораздо лучше, – шепнула она, – доктор сказал, что есть надежда.

– А завещание в пользу нашего братства уже написано?

– Да, моей рукой.

Апостол кивнул и, помолчав несколько минут, сказал:

– Этим твоя миссия еще не оканчивается.

– Знаю… я останусь при больной до ее выздоровления.

– Нам надо позаботиться о спасении ее души… Не говорила ли она тебе, что у нее на совести лежит тяжкий грех?

– Нет, не говорила.

– Постарайся выведать эту тайну, но сделай это как можно осторожнее, больные вообще недоверчивы… и постарайся обратить ее на путь истинный.

– Я сделаю все, что от меня зависит, но мои старания могут оказаться безуспешными.

– Ты должна спасти эту заблудшую овцу каким бы то ни было способом. Я вполне полагаюсь на тебя, будь только мужественна и непреклонна. Сам Господь избрал тебя для совершения этого великого подвига.

– С Божьей помощью я преодолею все препятствия.

– Прощай, дитя мое.

Апостол благословил молодую девушку и ушел.

К ночи больной стало хуже; она металась по кровати, глаза ее горели диким, лихорадочным огнем.

– Видишь… видишь!.. – неожиданно вскричала она, указывая в угол своей исхудалой рукой.

– Вижу, – с невозмутимым спокойствием отвечала Эмма.

– И волосы не становятся у тебя дыбом?.. Чего он хочет?.. Что он говорит?

– Он обвиняет вас в преступлении.

– И обвиняет справедливо!.. Я виновница его смерти? Я… жестокая, неумолимая, бессердечная женщина… Неужели Господь не пощадит меня?..

– Вы можете искупить этот грех вашей смертью.

– Я готова умереть, если это угодно Богу.

– Эта очистительная жертва необходима.

– Как?! – вы требуете, чтобы я наложила на себя руки?.. Нет! Ни за что на свете! Я жить хочу!

Больная начала бредить и стонать, в отчаянии ломая руки, но вскоре утихла и впала в забытье.

Около полуночи старуха пришла доложить сестре милосердия, что из Киева приехал какой-то господин и желает ее видеть. Эмма вышла в смежную комнату, где ее ожидал Сергич.

– Пойдемте в сад, – шепнул он ей, – я сообщу вам новые инструкции.

Луна вышла из-за облака и осветила пустынные дорожки, на которых вычурными узорами рисовались обнаженные ветви деревьев.

– Подайте мне духовное завещание, – сказал купец, когда они остановились в глубине сада, у полуразрушенной беседки, – вот вам письменное приказание апостола.

Эмма прочла письмо и молча подала Сергичу документ.

– Не открыла ли она вам своей тайны?

– Нет, но в бреду называла себя виновницей смерти какого-то мужчины…