Без берегов

– Я занята была, кормила ее, мыла, памперс меняла, сотка в кармане была, я не могла разговаривать. Я ухаживала за ней. Я стараюсь. Я же люблю ее. Я же не работаю, зарплату не получаю.

– Бабушка за квартиру платит, вот это твоя зарплата. Тебе воздастся, всем воздастся и за хорошее, и за плохое. Вера отключила телефон.

–Леша. Эта с…намекает, что бы я ей зарплату платила. Прикинь? Во тварь. -Я же зарплату не получаю, вот так говорит.

– Ладно. Успокойся, пошли в баню, баня готова. После бани, Вера отдохнула, покушала, она не спала ночь, днем тоже не спала, поэтому она уже в 9 часов, упала без чувств на диван и уснула.

Утром, в 10 часов, Рима позвонила Вере, отдала трубку бабушке, Вера поговорила с мамой, она нормально разговаривала, жаловалась, что все болит. Сказала, что видела сон, много людей говорили про смерть, там кто-то умер, там еще кто-то умер, что люди все умирают. Она сказала, я начала молиться. Это было 7 марта, не рабочий день. Вера решила завтра 8 марта купить на базаре цветы, съездить к маме.

Утром позвонила Рима, сказала, что бабушка опять гонит. Говорит отвезите меня домой. Отвезите меня к Вере. Не дает одеть памперс, не могу ее покормить. Вера поговорила с мамой.

– Мамуличка моя, доброе утро. Я сейчас приеду.

– Ты меня заберешь? А ты знаешь, где я?

– Вера поехала к маме, она взяла снотворное, которое сама пьет, по дороге купила успокаивающее лекарство, продукты.

Вера подошла к приоткрытой двери, мама сидела в комнате одна. Она активно разговаривала сама с собой, вернее с теми, кого она видела в пространстве. Вера была в шоке. Ей было почти 68 лет, но она такого еще не видела, она только слышала, что такое бывает, но не очень верила. Она зашла в комнату, разделась, села рядом с мамой.

– Мамуличка моя, она начала обнимать маму, но она ее не видела, она смотрела на холодильник, стоящий рядом с диваном, протягивала ему руку. Вера снова попыталась обнять мать.

– Да подожди ты. Тася оттолкнула дочь рукой. Глядя на холодильник сидела с протянутой рукой. Что ты мне хочешь дать? Ну давай, давай. Вера взяла банан и положила в ее руку, Тася посмотрела на банан, бросила его на пол, что ты мне тут суешь? Банан? Зачем мне твой банан.

– Вы же сами говорите, что ты мне дашь? Я банан вам дала.

– Я это не тебе говорила. Она снова повернулась к холодильнику, разговаривала с ним, а на Веру она не разу не посмотрела, словно ее здесь нет. Вера достала из сумочки успокоительные таблетки, положила одну в ложку, налила туда кефир и сунула в рот матери ложку. Она проглотила.

– Что ты мне тут суешь? Что вы мне тут все суете? Что вам от меня всем надо, отвяжитесь от меня все. Она была сильно возбуждена. Она держала руку в кармане, где лежали завернутые в тряпку деньги. Тася снова начала с кем-то разговаривать. Ну что поехали? Я уже собралась. Обратилась она к Вере.

– Поехали. Нужно надеть памперс. Вы же не поедите без трусов. Вера взяла памперс и держала его рядом с мамой.

– Что это? Зачем мне это? Что это такое? Она взяла памперс крутила его в руках, разглядывала его.

– Это такие трусики, сюда можно писать. Вера взяла памперс и показывала его маме.

– Прямо сюда, в него?

– Его нужно надеть на вас, на попку. Нужно лечь и приподнять ноги.

– Ой. Больно. Больно, да не оденешь ты его. Ну что поехали домой, я готова.

– Куда поехали? Куда домой? Вы дома.

– К тебе домой. Я же у тебя живу? Да?

– Вы дома. Вы здесь живете. Это ваш дом. Ваша комната. А я к вам приехала.

– Что ж ты врешь. Мы же были в церкви, потом ты с этим, со своим мужем уехала, меня бросила. Меня сюда привезли. Кто меня сюда привез? Где я?

– Вы здесь живете. Это ваша квартира, ваша комната. Это ваш диван, вы на нем всегда спите. Это ваш холодильник, ваш стол. Тася посмотрела на холодильник и начала с ним разговаривать.

– С кем вы там разговариваете?

– Ты что не видишь, там же люди, везде люди, полная комната людей, они все сидят и на меня смотрят.

– Пошли все вон от сюда, быстро. Громко сказала Вера. Все, они все ушли, больше нет никого. Вера взяла мороженое и начала кормить мать с ложечки.

– Все хватит. Что ты мне все тут суешь. Отравить что ли меня тут хотите. Тася ела мороженое, а сама смотрела по сторонам. -Там в буфете, в низу ключи, дай мне их. Это же мои ключи, от моей комнаты. Радостно воскликнула Тася. Значит я здесь живу. А ты где живешь?

– А я живу с Лешей в доме, за городом. Я к вам приехала. Я сейчас приду, выкину мусор от мороженого. Тася достала из кармана деньги и подала их Вере.

– На, подсчитай сколько тут денег и возьми себе половину. У Таси начали глаза закрываться. Вера уложила ее в постель. -Сними с меня чулки. Вера увидела, что правая нога сильно распухла. Значит она тоже была сломана, подумала Вера. Она намазала ноги и руки мамы обезболивающей мазью. А что это там черное в углу?

– Это паутина, от батареи, угол почернел от пыли.

– Тетя Вера, что вы сидите, вам же далеко ехать, уже поздно.

– Она не спит, разговаривает с кем-то, смотрит по сторонам.

– Если она легла, она уснет. Идите. Вера вышла на улицу, подошла к окну, она слышала, как мама с кем-то разговаривала.

–Что, опять всю ночь не спала? Алексей проснулся. Опять всю ночь проревела? Сколько можно? Что опять случилось?

– Да я уже давно через ночь сплю, уже снотворное не помогает. Я как про мамочку вспомню, как она там одна, никому не нужная, беззащитная. Она уже второй день жалуется, что у нее коленка сильно болит, ноги, руки болят, что она ее не мажет. Мама говорит она ко мне не подходит. Я могу налить себе тарелку супа, но я же не могу принести его сюда на табуретку. Мама говорит – я ей дала деньги, сказала, что себе будите готовить суп и мне нальете.

Вот так, дожила на старости лет, в своей собственной квартире, за свои собственные деньги, выпрашивает еду у чужой тети. Может она ее опять не кормит. Я Римке сказала, что у мамы коленка болит, она рявкнула на меня – некогда мне. А про еду уже не сказала, а то разозлится, да еще кинется на маму с психа.

– Леша. Почему жизнь так не справедлива. Мама трех внуков вынянчила. Она же с ними в садик, в школу, в больницу везде ходила. Сноха вообще не занималась детьми, только рожала и кидала их маме и Валерке. Мама Аркашку с двух месяцев поднимала.

Я пришла к маме, они все ко мне. Одна на одно колено села, другая на другое, а Аркашка сверху, я всех обнимаю. Увидели мать идет, побежали на встречу, мама, мама. Она гавкнула на них, отстаньте, надоели, как будто они ей чужие. Я говорю, когда они тебе успели надоесть, ты же весь день на работе была.

– Я люблю детей, когда они совсем маленькие, а когда они подрастают, уже не люблю.

– Представляешь? Когда она была беременной Аркашкой, собралась на аборт. А Валерка говорит, ладно, где двое – третьего как-нибудь прокормим, не пустил ее на аборт. Мама звонит, говорит, она еще хочет принести. Говорит, может где трое, там и четвертого прокормите. Издевается. Представляешь? Я говорю – мама не соглашайтесь, хватит вам уже, этих поднять надо.

– Пусть она эту свою суровыми нитками зашьет, а то она вам их еще с десяток притащит. Она только рожает их и вам с Валеркой бросает, а вы их поднимаете. А они ее и знать не хотят, да еще и издеваются. Вера заплакала.

– Ну хватит уже, успокойся, что ты себя накручиваешь, зачем плохое вспоминать.

– Маму так жалко, бедная моя мамочка. Разве она заслужила такого к себе отношения. Я не плохое вспоминаю, я вспоминаю хорошее. Когда они были маленькие – такие хорошие, ласковые были, как мы их любили. А сейчас они выросли, все забыли, стали такие злые, высокомерные, черствые. Когда я училась в школе, в младших классах, зашла в библиотеку, женщина говорит, какие дети все милые, хорошие, откуда берутся плохие люди. Я так это запомнила.

– Дети вырастают, все забывают, у них свои проблемы, дела, своя жизнь, свои заботы.

– И потому над бедной, маленькой, немощной старушкой можно теперь издеваться?

– Ну все, хватит уже реветь, успокойся, я уже больше не могу видеть твоих слез. Алексей вышел на улицу, а Вера воспользовавшись случаем вволю наревелась от души, пока никто не мешает.

Кузя и другие