With skylarks

Неугомонная, подсматривает, заимствуя повадки лисы. Спорит, ножкой топает, искорками разбрасывает, вот-вот и полыхнет окружающее полымем, за мгновение испепелит до основания созданное, девочка. Чуть приоткроем крышечку кипящего в кастрюльке, пар выпустит, забавляет повторение.

Струнки музыкальные схожие, важно не расстроить, а перебирать кончиками подушечек, изящная мелодия очаровывает, пахнет дождливой весной вперемешку с теплой осенью.

Моцарелла, хлеб, томаты, оливковое масло, соль

Чуть больше, чуть меньше, но все для эмоций. Объявили. Собрались эвакуировать с Земли, выбрав условно лучших. Глупость отступления, уже так было, читайте, скорости не сравнимы, догонит и поглотит все живое, хищник. Если не остановить тут, не изменить тут, пусть даже через страдания. Хотя больше на словах жалости к себе и болезни золотой гордыни.

Оглянитесь. Распускается. Какой воздух от искренних детских желаний в каждом. Присмотритесь рядом. Это не так далеко, это запах счастья совсем рядом. Звон посуды в умывальнике, выглянула из кабинета. Она счастлива простыми вещами, отбросив мишуру с фосфоресцирующих экранов. Свободой от струящегося счастья независимо от того, чем они занимаются. Первая избранная секундным вниманием, моет полы с любовью. Танцует в своем сказочном царстве с передвигаемыми стульями, соскучившимися полками. Вечным соперником – серой пылью. Тряпочки, мочалочки, ведерки с пенной жидкостью, стройная швабра задумчивая. Движение за движением, растягиваясь на шпагат в желаниях добраться до самых укромных, умница. Фееричный танец влюбленности захватывает. Вкладывая в деревянно-каменные настилы всю свою энергию. Час, два, три, как после зала, капли пота заслуженного. Не зря, красиво, любуясь чистотой оставленной.

За ее спиной открывает дверь другая, следующая, восхищенная в цветения растений. Творожно-плодородной землей создаваемыми. Чуть нежности, щепотку заботы с влагою, поворачивая заботливыми пальцами под лучи солнца, временами проветривая. Забавно, они ею любуются, при ее прикосновениях, салатовые лепестки обвивают подушечки, ластятся. Необыкновенны переливы красок от внимания распускаются, набухают бутонами. Очаровывает картинка великолепия процесса обмена любовью с зеленью, пробивающимися подростками-ростками, перьями. И она счастлива, погрузившись с головой в мир создания до позднего вечера, среди своих разных колючих, красочных, преданных. Удивительное разнообразие сюжетов искренних, отброшены в обоих случаях гаджеты, не забавляет их делиться с условными незнакомыми обитателями. Тянут, тянут за кисти с родными похвастаться гармонией внутри, искорками энергии, объятиями.

Так странно, все познается стрелками часов на стене, цитируя Эйнштейна: «Человек, никогда не совершавший ошибок, никогда не пробовал ничего нового».

Дальше? Дальше следующая. Поблагодарив сухим кивком, взмахом. Распрощалась, одна среди тысяч метров элитного замка, созданного. Чего стоило? Не важно, гордость финишем. Бокал шампанского чуть легкости, экран, в стену вещающий холодом, контентом проданным, мишура. Лед щелкает в бокале, щелкает, сопротивляется пузырькам игривым, кажется, побеждает, пронизывая холодом. Ошиблись, растворяется, ругаясь, временной мимолетностью. Распаковала по пакетам вежливость напускную, приготовлена для приема вечером. Все нужны, все шестеренки, задавая вращение, поднимут над облаками. Новое, необъяснимое, по ощущению в жилах приятный вкус власти бесподобной. В детстве дали попробовать, изумительно. Понравилось. Энергия расходуется на тотальный контроль над, но это того стоило. Не сравнимо не с одним земным наслаждением. Обходя владения, принимая поклоны низкие склонившимися, заглянула во флигель дальний, библиотеку заброшенную. Так и знала, ожидаемый вечный хаос, гурьбы беспорядочной обложек в переплете, немые звуки вальса под волны фантазий со страниц, безудержные, своевольные.

И она, глубоко-глубоко в кресле, среди книг разбросанных счастлива. Оторвалась от букв испуганно от неожиданного вторжения, необыкновенная. Надо же… Существует, оторвана от забот достижений. Забавляется лепестками мира книжных грез. Летним дождем слез периодически удобряя глубокие озера голубых глаз. Мгновение – и погрузилась вновь, вернулась на сцены, описанные виртуозами гусиного пера. Умиляясь наивной преданностью, просит тишиной не отрывать от кусочка счастья. Словно давно на своей планете, довольствуясь песчинками от возможностей и плодами древних. На столике у ее укутанной на деревянном подносе аккуратно уложен черный хлеб, комочки моцареллы, нарезанные сочные томаты, песчинки крупной соли, лужицы оливкового масла, бокал терпкого вина… Странички розового романа, что еще?

Достаточно. Зачем бежать? Бояться выдуманной алчности. Давно внутри у каждого своя планета, лишь чуть направить в русло красоты, и все.

Объятия для принцессы

Снова сна напоминая, вон из моих влажных стен. Пошлая бессонница не оставляет выбора. Раннее пробуждение, спят, все спят, спят, шепчет ночь за окном. Струи душа прохладного свежестью напитывают, ручку вправо до ледяных прикосновений, фыркаю, приплясываю от грубой нежности. Минуты под струями замедлились, неторопливо плавно растягиваются, плавятся от жары, подбирающейся, в тело вонзаются обледенения кляксами. Понимаю их, волнуются, в трубах было комфортнее, особенно мимо бойлера.

Чашка утреннего кофе, тишина, необыкновенная космическая тишина, если понимаете. Плетеное кресло с пуфиком для мягкости, бессловесная тишина утра с ночью толкающихся. Не могут за тысячелетия договориться, как дети важничают. Белоснежные крылья птиц – лопастей вентиляторов, под потолком щелчком запущены, просыпаются, словно вырваться хотят к океану, дикие, освежают, но переплетены проводами, скованы, накрепко вмонтированы для обслуживания. У каждого свое…

Время тикает, сменяются картинки, пробуждается. Шутками утренними жонглируя. Завтрак легкий, без изысков, по-домашнему. День грядущий, сулящий очередные доказательства о возможностях преодоления страхов, стен кирпичных мхом обросших, с детства сложенных.

Насыщаем физикой, каплями солеными, усталостью, возгласами, эмоциями с напряжением. Повторами сотен неудач и одним чудесным воскликом: «Есть!» Фиксируя как, повторяя, повторяя повторами. Перекус, наскоро приготовленный местными, что творит с аппетитом выжатое под бризом с океана. Не замечая удобств, на корточках, бросив загоревшее у местного пенька, повидавшего. Вожделенно каждую устрицу с сочной лапшой. Снова дальше, километры, вышагивая, напевая под нос мотивчик прилипший, натыкаясь ощущениями на океанские овощи, уже не так омерзительно, проникло привычкою.

Вечереет необыкновенно, довольные. Ничего особенного, просто экватор. Бокалы с южноафриканских, франко-итальянских, перу-американских виноградников, каждый с бюджетом на маркетинг, желанием этикеткой, изгибом темного стекла понравиться. Отдать должное, получается. Сперва дегустируем, взвешиваем, сравниваем насыщенность, терпкость, градусность, такая разминка букв в преддверии. Бутерброды со швейцарским маслицем и черной икрой, бусинками. Пьем сперва губ рецепторами, позже ворсинками, все глубже проникают глотками неторопливыми. Смеемся историями дня прошедшего, пополняем осушаемые. Ничего особенного, просто ласки Индийского океана. Сотни минут комфорта расслабляют. Танцуем, балуемся, руки движутся изгибами смешными, ноги сами по себе стелются. Снова пляс под звездами. Возможно, соседи в очередной раз от подобных посиделок вздрогнули, обменялись шепотом о принадлежности и отсутствии желания встревать в действие. Ничего от острова к острову не меняется. Кривляемся фантазиями, жонглируем словами, фонтанами споров, переливая из сосудов фразы, в монологи изредка компонующиеся. Чудо градусов бередить искреннего малого внутри. Навеяло цитатой Хокинга: «Когда мне исполнилось двенадцать, один из моих друзей поспорил с другим на мешок конфет, что из меня ничего не выйдет. Не знаю, разрешился ли этот спор и в чью пользу». Все горит, горит в глазах пламенем, освещая серую ночь. Ничего особенного, просто километры водной бирюзовой глади. Блики салюта в пьяной голове посреди томного бескрайнего океана. Взмах рук, чередую с очередной, прохлада глади ранее уснувшей. Как заведенный, лишнее вытряхиваю, машут, машут кисти и ступни моторчиком.

Щелчок, и отключил двигатель с лопастями. Осторожно, нащупав дно, ступнями глубоко в песок обволакивающий. Забавляется, вода у груди плещется, успокаивается, от навязанной ночной игры взволнованная. Уже давно не видно берега, тишина океана, и с завидной швейцарской периодичностью звуки, сопровождаемые вспышками искусственных звезд праздника.

Минута, мгновение, кусочек наслаждения, пора возвращаться в рай.

Игра с драконами

Розовые цветы охапками, танцпол с метеоритами уже не волнуют так, как его видеорегистраторы, осели в памяти. Пальцы перебирают сенсорное, разнообразят запросами, мучают скрипты гугла, с нервами. Заметил, как? Ой, да не вечер, вечер полный, совсем не спалось, привиделось. Глупая, маленькая, смешно подглядываешь, твое имя звучит в строках стори, необыкновенно яркою. Принцесса, лови спокойствие внутри, нащупывай свою ледяную струнку равновесия. Все вертятся, снуют по континентам, забытым островкам среди океанов, ничего особенного. Тиндерят за развлечениями, фильтруют тендеры по бюджету, по отрывкам с форумов, все обычно, поверь. Потом то самое оказывается рядом, но надо время, колесо вертится. Продолжают искать, сперва уюта впечатления, затем тишину вакуума. Здорово жить с красками, периодически выставляя на витрину, не помешает оценка зрителей, смеюсь. И подглядывать снова за шторками, чередуя аккаунты с гаджетами.

Кто тут стесняется? Кого стесняться? Спи, спи, спи, сладкая. Несмотря на… все позади, маленькая. Смеюсь, как в прятки, забавляюсь. Сама себе игру выдумала и раскачиваешь, думая о… но вряд ли, проще. Приберешься? Без сомнений, раз в тысячный. Граблями, метлами вычистишь осенние листья теплой памяти. Но остается, вросли лавы капли, зачиповано в отсеках серого ранние утренние потягушечки, медленно сонные, тела томные, плавные улыбки. Ночь за окном, Спи, спи, спи, сладкая. Дзена без дела не достигнет. Шутил, когда ситуация накалялась, не зная чувства меры, но не пакостил, обладая здравым смыслом, собака. Не забыть его, забыть, а пока погружаюсь среди стройных антидепрессантов, пора. Может, это она? Весна, виноватая, бесноватая, непоседливая, баловная, пробиваются бутоны с розовыми нотками. Неугомонная, непослушная, своенравная. Знаю, нравлюсь ночной, беззащитной, с началом пятого, без алмазной диадемы, настоящей, без пафоса. Но ты же знаешь, как переключатели с персонажами у меня на автомате работают, сама не успеваю их контролировать, девочка.

Кто тут стесняется? Кого стесняться? Пошлые страницы листаю, как из сердца, хороши под вина глотки. Помнишь? Из Хокинга: «Всю свою жизнь я поражался тем главным вопросам, с которыми нам приходится сталкиваться, и пытался найти для них научный ответ. Возможно, поэтому я продал больше книг про физику, чем Мадонна про секс». Так шучу, проехали. Странная? Замордовала ночь вопросами: «Где ты? Когда вне онлайн и так редко ловишься!» Винишь шестеренки роутера. Пора, пускай, пусть. Ойся, ты ойся, руки помнят, развлекаясь фланкировкой. Подушки с отпечатками узоров набирают цифры, сбрасывают, набирают, сбрасывают, что за ночь такая? Я обыкновенная. Нажму на перезагрузку обычную.

Билеты на самолет, регистрация, ожидание… По твоему совету чашка эспрессо и снова листаю, перелистываю, улыбаясь милостям. За двадцать семь минут до… есть возможность погрузиться в своих драконов, в себя, расставляя по полочкам.

С аукциона Sotheby

Первые проталинки. Счастья стук. Переписка с фоточками. А это можно? Ну, а черешенки? Сметаем, довольные, смеемся, счастливы. Буйное лето. Сладкие губы. Нежности кроватные. Первые слова. Следующие желания остаться. Так хотела понравиться. Улыбаюсь кораллами. Так было уже, давно. Буйство красок слов. Умиление от ласк. Нравишься соскученной. Бельем кружевным. Голодной до дрожи. Что и с кем видела? Встречаешь преданностью своего. Балуемся восхищаясь.

Ну, а дыньку? Сметаем, довольные. Смеемся, счастливы. Сканируешь с утра до вечера. Контрольно перед сном. Забрасываешь сети вопросов. Молишь об улове. Притворство жаворонком. Всплывает на поверхность. Твои лепестки обмана. Твой страх. Твое любопытство. Твоя привычка. Твое существо. Твоя улыбка. Как? Так просто. Глупость уступок. Первые дожди. Поступки на эмоциях. Удары по стенам. Но так не важно, вместе шепотом повторяя строки Хокинга: «Перспектива рано умереть заставила меня понять, что жизнь стоит того, чтобы ее прожить». Эмоции трещин ожиданий. Ветер тяжелый резкостью. Первые заморозки. Таяние сосулек. Отираем губкой обиды. Перезагрузка настроений. Скомканная постель. Строки послушания. Обнажаем мотивы. Упрощаем содеянное. Смешна первобытность начала. Первые попытки сдвинуть. Скрип границ владения. Тщетные убеждения. Выше тональность голоса. Обиды от собственности. Глупая вежливость. Вино в бокале вечером. Пятницы деревенские у экрана масштабного. Сметая напыщенность. Смеясь, грызем плоды подсолнечника. Удивляемся новым открытиям. Советы в пустоту, пара зацепится. Постепенно вращая, убираем лишнее.

Ну, а абрикосы с персиками? Скупаем охапками. Сметаем, довольные. Сытые без последствий. Делимся сокровенными пошлостями. Схожие по увлечениям. Забавляемся зеркальностью. Запоминаешь персонажей от чемпионатов, взамен на из многосерийных. Переливаем из сосудов мысли. Всплывает на поверхность. Твои лепестки обмана. Твой страх. Твое любопытство. Твоя привычка. Твое существо. Твоя томная улыбка. Чуть ближе, больше доверия. Напускная пена смывается. Яснее истинные мотивы. Повторяются поступки. Окутывается агрессия теплом. Ласка воспитательницы, как в яслях. Проникаем в недосказанное. Объясняем для защиты поведение неадекватное. Огонь скачет по артериям. Расставляем поступки по полочкам. Выше взлетают требования. Упрощается сложное. Без слов действия. Тают свечи времени. Не хуже, не лучше, гораздо ближе. Фразы с уст отходят на вторые роли. Все, как всегда, с болезнями. Лечимся строгостью, капризами. Вместе к докторам, забив на сплетни. Преодолели первую дистанцию с шероховатостями. Солнечно, зашторено, смеемся от интриг поверхностных. Удивительно, встречаются в экране типажи знакомые. Даже улыбнулся, настолько схожи искрами, желанием завладеть без остатка вниманием. Улыбка, колдовские ужимки, сказочно. Пустыня фонтанирует знаками в оазисах. Нет ревности, накормлены спокойствием. Чуть мягче, чуть строже учимся обходить острое. Каждый при деле, каждый в заботах внешних, увлекаемся. Эгоистичны? Безусловно, на метры вглубь корнями, но периодически пропалываем. Всплывает на поверхность. Твои лепестки обмана. Твой страх. Твое любопытство. Твоя привычка. Твое существо. Твоя улыбка. Как?

Так просто.

С головой на острова

Все по кругу, все банально. Встретились взглядами за тяжелыми сороковыми бокалами односолодового. Нестандартность, бракованные среди фейерверка пятницы. Выделялся, сидел один в компании, взглядом чуть отрешенным от щебечущих, отсвечивал. Зрачками кивнули, не до девичьих стеснений, придвинулись, молча столкнув стекло, обменялись каплями напитков, обоюдной тишиной. Без звуков употребляя, прищурившись поглядывали за мимолетными бабочками, вперемешку с трутнями. Вечер с ровными сторонами фигур, с искаженными красками внутри. Усталость бесконечности от Дня Сурка, все уже было, все уже неоднократно перечитано, рассказано. При желании можно повторить фразы любого ночного персонажа, еще не озвученные, переплетения. Игры в обычном узоре цикличности завершатся следующими наслаждениями. Голодные неугомонные еще, без зависти, просто фон. Но это там, в шумихе праздника. Тут тишина с напитком. Обменялись понимания шутки Эйнштейна: «Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы – что я гражданин мира, но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы – евреем». Чокнулись. За пределами, пахнет ночным океаном.

Начал он. Каким бы ты сильным ни был, приходит в дверь тоска под ручку со слабостью и тянет, тянет каплями. Кому поделиться, как не тебе? Друг вечера, завтра снова в костюмы. Монетки дают исключительно возможность менять действительность, если превышают потребности удовлетворения похоти и сытости, но абсолютно сами по себе без запуска маховика мало кому приносят счастье от неподвижного обладания. Имея свойство, постепенно просачиваясь в сознание, захватывать власть над обладателем, неся разрушение личности. Абсолютное всемогущее большинство раздавлено желанием участия в значимом, творении истории, смешны в сокровенных желаниях, обычны, балуемся. Циничны до тысячного сосудика, неоднократно преступали полоску человечности, не называется цена сразу, позже, позже, величие. Жадно, уже гораздо после, пытаясь восстановить равновесие весов, жменями вычерпывая злато, набрасывают в чашу, мало, мало, бесконечно мало. Раскисли странички поверхности. Спасибо, кому как не схожему слова исповеди. Подбородок вертикально соглашается.