Новогодняя ночь

Наконец Лемон вернулся в машину, но уже без свертка. Похоже, он мог убедить любую женщину в чем угодно.

Как ни злил и ни раздражал Лемон Джона, как он ни пытался удержать Лемона от растрачивания себя по мелочам, приходилось признать, что Лемон был умным дельцом. Они были знакомы уже четыре года, но Джон только теперь начал догадываться, что все это время тот испытывал и исподволь обучал его. А ведь Лемон был всего на год старше Джона. Джона терзало, что Лемон почти ровесник, а насколько ловчее его.

В итоге в канун Нового года Джон Браун, третий приемный сын Сэлти Брауна из Темпля, штат Огайо, все-таки согласился отправиться на вечеринку в дом Лемона Ковингтона на Кактус-Ридж в Западном Техасе. Почему он позволил убедить себя присутствовать там... надеть смокинг?.. Черт его знает...

Казалось, дом Лемона стоит на краю Вселенной. Куда ни глянь, во все стороны расстилались просторы ТЕХАСА. Здесь росли мускатные деревья, несколько дубов, кактусы и сплошная трава. Нет, это не Огайо!

И все это принадлежало Демону. Да-да, Демону... Что за странное имя! Когда люди допытывались, откуда оно взялось, Лемон[2 - Lemon (англ.) – лимон.] неохотно объяснял, что так его назвали родители, которых он вечно раздражал, отчего жизнь не казалась им малиной...

От матери Лемон получил свой дом, отец же переводил в его распоряжение солидные суммы. Даже трудно вообразить, какими безрассудными были родители, которые предоставили своему сыну этот роскошный дом и содержание, только бы избавиться от него.

Джон выглядел намного моложе Лемона, несмотря на минимальную разницу в возрасте. Наблюдая за Лемоном, Джон понимал, что сам никогда не смог бы так любезно и предупредительно обходиться с женщинами, не сумел бы убедить человека так искусно, как это получалось у его друга. И действительно, это было настоящим талантом, притом, вероятно, наследственным.

Лишь эту женщину, одетую теперь в сверкающее ярко-красное платье, Лемону пришлось уговаривать прийти сюда. Это она выдержала напор его соблазнительных речей на пороге своего дома, а сейчас была здесь, смеющаяся, кокетничающая, и было в ней что-то неуловимо притягательное. Особенно шло ей это вызывающе короткое платье, купленное Лемоном.

Все гости, собравшиеся на вечеринку в огромном доме Лемона Ковингтона, были его друзьями. Они пришли встретить наступающий Новый год в веселой, шумной компании. Некоторые из них давно успели пережениться, но большинство оставались холостыми и вели себя соответствующе.

И вот среди них-то оказался Джон Браун.

Новогодняя вечеринка была в разгаре. Джон, предоставленный самому себе, стоял в стороне, наблюдая за гостями. Его тянуло назад, домой, к хорошей книге, стакану виски, жаркому камину и... одиночеству.

Официант подошел к Джону, чтобы наполнить его бокал, но тотчас был оттеснен Лемоном, подсовывающим блюдо с закусками.

– Ешь-ешь. Я не могу допустить, чтобы мой консультант по финансам напился до бесчувствия. Люди, чего доброго, еще подумают, что меня можно обвести вокруг пальца.

Обвести вокруг пальца Лемона Ковингтона! Дурацкая шутка.

Джон подтянулся, придал лицу трезвое выражение и взглянул на Лемона. И опять ему бросилось в глаза, насколько хорошо тот выглядел. Он был не красавчиком, но привлекательным и стройным мужчиной, который держался прямо и никогда не пил лишнего. Джон неодобрительно замотал головой, но Лемон, смеясь, уже растворился в толпе гостей.

Огромный старый дом, окруженный зарослями мускатных деревьев и кактусов, сотрясался от шума и гама, который создавала пестрая толпа, приехавшая сюда с единственным намерением – весело провести выходные.

Джону было не до веселья. Ему хотелось остаться одному и предаться воспоминаниям об уходящем годе и, может быть, по-настоящему напиться. В забвении была своя прелесть.

В наступающем году уже не будет места мыслям о его бывшей возлюбленной, Люсии. Жизнь продолжается, и он больше не будет говорить себе: «Я видел ее весной...» Нет, он скажет: «Я видел ее в прошлом году», а затем пройдет еще год, и еще, и наконец он не сможет сказать, какой именно весной это было. Джону не хотелось совсем забывать ее, а хотелось, чтобы их встречи остались в памяти красивым воспоминанием об исчезнувшем счастье. Чем сильнее была боль, тем сильнее он желал этой боли: это значило, что она все еще с ним.

Поставив бокал на стол, Джон пошел вдоль стены, обходя смеющуюся и гудящую толпу, и вышел в холл. В другом конце находилась библиотека, двери которой были приоткрыты. Джон вошел в нее и захлопнул дверь.

Огонь в камине едва освещал красноватым спетом убранство библиотеки, в том числе удобные стулья и широкую софу, – похоже, сюда приглашали только самых дорогих гостей. Стоя посреди комнаты, Джон впервые за весь вечер ощутил наконец долгожданные покой, тишину и одиночество. Здесь было множество книг, несколько картин и столик с бренди и маленькими рюмочками. Совсем крохотными. Что ж, одну-другую можно и пропустить. Он наполнил себе рюмку до краев.

Откинувшись на спинку стула, он уставился отсутствующим взглядом в огонь камина. В языках пламени ему чудился образ Люсии. Как это было похоже на нее: дьяволица, объятая бушующим огнем; ее светлые волосы разметались по плечам, тело извивалось в диком танце. Она звала его, Джон слышал ее смех...

Неожиданный шорох заставил его вскочить, но, к счастью, это был всего лишь какой-то звук, донесшийся из холла.

Взглянув на нетронутую рюмку, Джон нахмурился, выплеснул бренди в камин, посмотрел, как вспыхнул огонь, затрещав, и поставил рюмку обратно на столик.

Он прислушивался к отдаленным голосам людей – высоким женским и громким мужским, сливавшимся с приглушенной музыкой. Казалось, какие-то странные существа захватили дом и теперь празднуют победу.

Джон ощутил, как далек от них. Он было снова сел в кресло, но потом встал и подошел к окну; отодвинув занавеску, стал вглядываться в ночь: ясное небо сверкало мириадами ярких звезд.

Джон подумал о планетах, которые, возможно, вращались вокруг тех светящихся точек. В огромном пространстве, отделявшем его от них, существовали иные миры, где другие создания жили, любили друг друга, страдали, умирали и рождались, затерянные в разных уголках Вселенной. Не может быть, чтобы люди были единственными разумными существами. Джон вспомнил, как где-то читал, что планета людей – скопление безумия и зла всей галактики. Много раз становясь свидетелем человеческого безумия, он счел, что эта гипотеза не лишена оснований. И если, несмотря ни на что, Джон считал себя другим, почему тогда он все-таки здесь, на этой безумной планете людей?

Джон не находил в этом никакого смысла.

Так он стоял, угрюмо уставившись в пустоту, размышляя о бессмысленности попыток войти в контакт с другими разумными существами, что могло привести к уничтожению или порабощению человечества самыми немыслимыми, отвратительными тварями, когда кто-то вдруг дотронулся до дверной ручки.

Джон, уже почти перевоплотившийся во враждебного пришельца, впился глазами в дверь, мысленно запрещая кому бы то ни было вторгаться в его мир.

Но воображаемый барьер был разрушен, дверь распахнулась, и в библиотеку впорхнула та самая женщина в сверкающем красном платье. Осмотревшись, она аккуратно закрыла за собой дверь, потом в замочной скважине щелкнул поворачиваемый ключ. Темная комната казалась абсолютно пустой, и вошедшая облегченно вздохнула, расслабив напряженные плечи и спину: она решила, что осталась одна.

С ней была бутылка вина. Заметив рюмочки для бренди на столике, она издала короткий насмешливый возглас по поводу их величины и, наполнив одну из них, осушила залпом. Было заметно, что таинственная темнота библиотеки пробудила в ней любопытство. В неровном свете камина она стала осматривать завоеванную территорию. Медленно передвигаясь по комнате, незнакомка читала названия многочисленных книг, заполнявших полки, иногда доставала ту или другую и, полистав, ставила на место. Ее внимание привлекли и картины, развешанные между полками. Огромная картина, изображающая Адама и Еву, особенно заинтересовала женщину в красном.

Она замерла, созерцая картину. На Адаме не было ничего, кроме фигового листка, но выглядел первый человек героически и довольно мужественно. Незнакомка наклонилась вперед и рассмотрела фиговый листок вблизи. В следующее мгновенье Джон услышал ее хихиканье. Она протянула руку и сдвинула листок в сторону; то, что она увидела под листком, заставило ее громко рассмеяться от восхищения.

Джон нахмурился. Он знал Лемона уже четыре года, часто заходил к нему домой, но ему и в голову никогда не приходило, что этот листок можно отодвинуть. Интересно, чему она засмеялась? И как это похоже на Лемона: придумать шутку, которую Джон даже и не заметил!

Незнакомка вернулась к столу и, взяв бутылку с вином, направилась к камину. Ее силуэт на фоне огня был отчетливо виден мужчине, пришедшему сюда, чтобы побыть в одиночестве, предаваясь воспоминаниям о потерянной для него женщине, – мужчине, который только что потерял интерес ко всему миру и людям.

Непрошеная гостья повернулась в сторону Джона, и в отблесках прыгающего пламени он разглядел ее фигуру под платьем с блестками. Он мог поспорить на что угодно – на ней ничего больше не было. Ну, конечно, еще туфли, но больше – ничего. Джон вдруг спросил себя, почему это она так привлекает его.

Недавно он уже видел ее на крыльце небольшого домика. Ее звали Марго Пулвер, и она была подругой Лемона, а значит, совершенно исключалась для Джона. Ведь Лемон именно ей купил это потрясающее красное платье. Джон усмехнулся – в магазине оно не выглядело так сногсшибательно.

Но почему эта женщина здесь? Может быть, Лемон назначил ей свидание? Но почему именно здесь? В доме много комнат, какой смысл встречаться в библиотеке?

Женщина прохаживалась у камина. Она поворачивалась то одним, то другим боком к огню, греясь, и когда искрящееся платье плотно прилегало там, где поднималась великолепная грудь, оно изящно повторяло скрытые под ним прелестные формы.

Джон наблюдал, как Марго Пулвер отпила, прямо из горлышка, запрокинув голову, но тут же поперхнулась и, передернув плечами, чихнула.

Нет, она совсем не умела пить.

Джон переступил с ноги на ногу и стал ждать, пока его заметят. Он не хотел заговаривать первым, ведь это она вторглась в его владения.

Но он и не возражал против ее присутствия.

Возможно, уединенная библиотека оказалась нейтральной территорией для гостей, приглашенных на уик-энд.

Оставаясь незамеченным, Джон продолжал наблюдать за женщиной в полупрозрачном платье. Несомненно, он может потерпеть ее какое-то время, ведь дверь заперта и никто им не помешает. А она полагает, что осталась в полном одиночестве. Джон хитро улыбнулся.

Марго снова повернулась, отодвинувшись от жара камина, и взялась за бутылку, чтобы еще разок приложиться, как вдруг наконец заметила Джона. Она опустила бутылку и пристально посмотрела на него, ее губы слегка приоткрылись, выдавая удивление.

Черный смокинг Джона, сливаясь с окружающей темнотой, создавал ощущение, будто лицо его парит в пустоте.

– А, Джон, это вы. Мне казалось, что вы ушли, – в конце концов произнесла она.

– Каким же образом я теперь проник сквозь запертую дверь?

Она помолчала, как бы силясь найти ответ, потом честно призналась:

– Не знаю, сдаюсь.