– Браво! – воскликнул он. – Браво, дочь клана Филонель! Я в восхищении!
– Я рада, – дрогнув ресницами, ответила Агнуша. – И каковы условия?
– Официальный брак с Мудрейшим при условии зачатия, вынашивания и рождения здорового потомка. Пол значения не имеет. Участие в жизни и воспитании ребенка, прививание традиционных эльфийских ценностей, возможно, обучение магии на первоначальной ступени. Он или она должны расти истинными гражданами своей страны, ощущать любовь и заботу, уметь нести ответственность и противостоять трудностям. В общем, от вас потребуется все то, что каждый из эльфов дал бы своему отпрыску…
Герцогиня давно научилась не доверять услышанному и потому уточнила:
– Ограничения?
Ксарион качнул головой.
– Почти никаких, кроме трех! Первое: развод по вашему желанию невозможен. Второе: если вы будете хорошей матерью, у ваших ног будут весь Лималль, сокровищница, свита… Все, что пожелаете! Но ребенок должен оставаться в непосредственной близости от отца. Кроме того, вы должны дать согласие на предварительный осмотр нашим целителем. Данные, что мной получены, несколько… хм… устарели.
– Условия разумные, – усмехнулась Агнуша. – Раньше я бы не задумываясь приняла их… Но теперь мне нужно время на обдумывание. Надеюсь, оно у меня есть?
– Конечно, – уголки рта личного советника приподнялись в волчьей ухмылке, – скажем, до первого месяца лета по календарю страны вашего пребывания.
– Я отвечу раньше, – небесные глаза герцогини потемнели, – и подожду вашего ответа. До первого месяца лета по календарю страны моего пребывания.
Ксарион прищурился.
– Вы опасная женщина, Агнуша, но вы мне нравитесь. Свяжитесь со мной, как только будете готовы дать ответ. Мой личный канал связи прописан в ваше зеркало. До встречи!
Амальгама потемнела. Рю Филонель задумчиво накручивала на палец безупречный локон. Ее сердце дало ответ сразу, едва услышало вопрос. Ответ, удививший ее саму. Теперь стоило выдержать паузу и донести его до личного советника. И после этого она будет знать о своем будущем. Будущем королевы Лималля или безымянной эльфийки, прозябающей где-то на окраине зримого мира.
* * *
Пока Его Величество отдыхал в Невьянском замке, оставшиеся во дворце родственники завели традицию второго завтрака. Первый, ранний, в шесть утра, Бруни по-прежнему готовила сама и кормила мужа в личных покоях. А вот на второй, около полудня, в Малую королевскую столовую собирались Их Высочества и иногда близкие друзья. Принц Колей данное мероприятие посещал редко, ибо ночной образ жизни не способствовал даже полуденному подъему.
Сегодня подавали короля завтраков – омлет с замеченными в нем перепелами, три вида ветчины, буженину, зелень и «деревенский» хлеб. Последний был предметом особой гордости Старшей королевской булочницы, ибо услышанный на рыночной площади от какой-то торговки рецепт серой булки Ванилла довела до совершенства, пробуя добавки разных трав и ароматических смесей. К краюхе – ноздреватой, с толстой коркой – руки одновременно потянули и Ее Высочество Бруни, и Ее Высочество Оридана, и Его Великолепие Дрюня Непревзойденный! Последний оказался шустрее всех. Посмотрев на вытянувшиеся лица принцесс, шут возвел глаза к небу и елейным голоском произнес:
– О, Пресветлая, молю тебя о мужестве слопать этот дар богов в одиночестве!
Индари молчала.
– Нет? – удивился Дрюня. – Ну тогда, – он лукаво сверкнул глазами, – молю тебя о мудрости! О! Я чувствую ее!
Разломив краюху на три равные части, он отдал две Бруни и Оридане, а третью почти целиком запихнул в рот, заявив:
– Одной божественной мудрости в день вполне достаточно!
Смеясь, Бруни взглянула на гаракенку.
– Ваше Высочество, помните, я говорила про обычай выходить на улицы города и сажать цветы? Мэтр Шабин, королевский астролог и метеоролог, предсказывает, что почки лопнут через три седмицы. А это значит, что будет объявлен Весенний бал, а после – Большой поэтический турнир, и в город съедутся менестрели и труверы со всей страны. Интересно, – Бруни посмотрела на мужа, – а как они об этом узнают?
Тот взял ее за руку, поднес к губам, улыбнулся.
– Я отправил глашатаев по стране еще седьмицу назад. Поэтому не волнуйся, родная, приедут все!
– О-о! – Оридана захлопала в ладоши. – Это значит, новые платья, платья, платья…
– И танцы, – вздохнул принц.
Сидящий у ног гаракенской принцессы маленький коричневый щен-оборотень с белым кончиком хвоста заливисто тявкнул. И тут же получил кусок ветчины.
– Он у вас скоро в двери не влезет, Ваше Высочество, – заметил Дрюня, наконец пережевавший свой ломоть.
Оридана с изящным высокомерием изломала черную бровь:
– Он много бегать! Это Коля все больше спать, а Саник – бегать как часики!
– Часики – ходить! – не моргнув глазом, подсказал шут. – А когда он обернется, кто-нибудь знает?
Его Высочество коротко глянул на щена и только головой покачал. Саник Дорош явно чувствовал себя в безопасности, оставаясь зверем среди людей.
Маленький оборотень, геройски спасший упавшего в море поросенка Колю, был привезен из больницы решительной Ориданой и теперь обитал в ее покоях. За прошедшее время он стал ласковее и игривее, чем раньше, с принцессой жил душа в душу, и ни ее, ни его не смущало то, что он так и не пробует оборачиваться, оставаясь щенком с белой кисточкой на хвосте. Как относится к приемышу супруги принц Колей – оставалось тайной, ибо в покоях супруги он не появлялся.
– Бедный малыш, – вздохнула Ванилла, тоже делясь с Саником ветчиной, – охота на тебя взглянуть, какой ты? Шкурка-то в рыжину! Неужели будет рыжий?
– У нас говорить, рыжики – к счастью, – улыбнулась Оридана, и ее глаза повлажнели.
Принцесса скучала по дому. На ее родине весна наступала на месяц раньше, чем в Ласурии, куда устремлялась оттуда на крыльях теплых ветров и океанских течений. В Гаракене сейчас вовсю цвели огромные коряжистые акации, обсыпанные мелкими листьями и еще более мелкими цветами, которые источали одуряющий аромат, и ласточки рисовали в высоком небе сакральные письмена, готовясь к многодневному перелету на Тикрей.
– Ваше Высочество, а в чем вы будете сажать цветы? – спросила Бруни, желая отвлечь Оридану от грустных мыслей. – У вас есть подходящее платье?
– О! – оживилась принцесса. – Нет, увы! Надо такое… Прекрасная садовница, да? С передницей?
Дрюня подавился омлетом. Ванилла одной рукой принялась долбить мужа по спине, а другой неаристократично почесала в затылке.
– Ваше Высочество, наверное, имеет в виду передник? – осведомилась она. – Такой фартук, чтобы не испачкаться?
– Да-да! – обрадовалась принцесса. – Фар-тук!
Саник поддержал лаем. Видимо, слово ему тоже понравилось.
Двери распахнулись, впуская… Его Высочество Колея.
Несмотря на мутный взгляд и нетвердую походку, принц был выбрит, причесан и пахло от него приятно. Укропным рассолом.
– Всем добрых улыбок и теплых объятий! – заявил он с порога. – Я в кои-то веки соскучился по семье!
– Действительно, в кои-то… – улыбнулся Аркей, хотя глаза его не улыбались. – Садись, брат.
– О, благодарю, мой господин! – склонился в шутливом поклоне Колей.
Подойдя к Оридане, чмокнул ее в макушку, как маленькую, сел между ней и Бруни, к руке которой приложился с видимым удовольствием.
– Сестренка, в твоем положении стыдно быть такой красивой, – заявил он, пока слуги подставляли посуду и накладывали омлет. – Тебе следует ходить с распухшим лицом, красным носом и толстыми губами, вон как супруга нашего обожаемого шута!