Утопи свои обиды

Сидеть между плотно сдавившими его парнями в жёлтых комбинезонах было неудобно, но Ника помалкивал, потому что ему уже предлагали выйти из движущегося в неизвестном направлении фургона, а этого как раз не хотелось. Первое время он смотрел в окно и пробовал запомнить дорогу, по которой его везли. Но местность была незнакомой, и спустя некоторое время он просто стал размышлять на отвлечённые темы и прикидывать, как построит разговор с американцами и какую сумму заломит за поиски Давида Бланка. И ещё очень важно не выложить сразу всё, что известно об изобретениях израильтянина, чтобы американцы не догадались, что можно спокойно обойтись и без него. Правда, он не знает практически ничего, но ведь ни американцам, ни приятелю Хамида об этом не известно! Тем не менее, вон как все засуетились даже от такой крохотной информации. Что-то в этом есть, хотя самой информации, в принципе, ноль без палочки. Главное, самому не проколоться на каком-то пустяке…

– Приехали, – сказал длинноволосый и повернулся к Нике. – Дальше вы сами. Вот по этой дорожке до ворот, а там позвоните, и вам откроют.

– А к кому мне надо? – на всякий случай спросил Ника.

– Вас там ждут…

Внутри фургона работал кондиционер, но на улице ближе к полудню было жарко. Ника пробежал по дорожке, проложенной от шоссе, через зелёный газон и огляделся по сторонам.

Район, куда его привезли, был старый и застроенный невысокими, максимум один-два этажа каменными домами в колониальном стиле. Из-за невысоких декоративных оград повсюду выглядывали аккуратные садики с беседками, скамейками и клумбами. Этот район наверняка заселяли люди с достатком выше среднего.

Добежав до калитки, на которую ему указали, Ника остановился перевести дыхание и осмотреться. Раньше, когда он оказывался в местах, населённых зажиточной публикой, он старался никак не реагировать на эти пряничные дома и откровенное бахвальство перед случайно попавшим сюда человеком, которому такая роскошь не по карману. Сегодня же Ника поглядывал на это несколько свысока и даже процедил сквозь зубы совсем неожиданно для самого себя:

– Всё это у меня будет! И побогаче, чем у вас, и район выберу покруче… Будет, не сомневайтесь!

Калитка бесшумно распахнулась, и он прошёл через маленький дворик с зелёной лужайкой, посреди которой под разноцветным навесом стоял белый пластиковый стол со стульями, к дому, на крыльце которого, сложив на груди руки, ожидал его коротко стриженый мужичок неопределённого возраста в очках.

– Здравствуйте, Никос! – сказал он бесцветным голосом. – На каком языке предпочитаете общаться – на английском, греческом или… – он слегка ухмыльнулся, – на русском? Прошу в дом…

Имени собеседника Ника так и не узнал, хотя с самых первых фраз успел выложить свою заготовку, и она, как ни странно, не произвела на мужичка в очках никакого впечатления. Более того, он почему-то спрашивал не об изобретателе нового оружия, а о самом Нике – кем работал в Москве, как обустроился в Греции, чем собирается заниматься дальше. Если почти на все вопросы Ника отвечал без запинки, то о планах решил пока не говорить, чем развеселил собеседника. А что он мог сказать?

Наконец, наступила некоторая пауза, после которой, по предположениям Ники, должно было произойти главное. Его собеседник должен сообщить, интересно ли ему предложение разыскать изобретателя в Израиле, и вообще – продолжать ли Нике распинаться перед ним? Видимо, пора брать инициативу в свои руки.

– В общем, так, уважаемый, – Ника демонстративно потёр руки и посмотрел на часы, – у меня время ограничено, и если вам не подходит моё предложение, то есть люди, которым оно интересно. Что скажете?

Лицо собеседника оставалось по-прежнему невозмутимым, однако во взгляде мелькнула смешинка.

– Мы обдумаем ваше предложение, – ответил он. – Решение принимаю не я, а начальство. Мы найдём вас.

– Я буду на Кипре ещё день-два, не больше, – напомнил Ника.

– Мы вас и в Греции найдём.

– Хотелось бы заранее обсудить финансовую сторону…

– Об этом поговорим в случае положительного решения вашего вопроса.

Казённый язык и полная невозмутимость собеседника навевали на Нику смертную тоску. Ему уже хотелось поскорее распрощаться с ним и выйти на воздух к зелёным лужайкам и клумбам с цветами. Совершенно непонятно, почему реакция мужичка такая нейтральная. Или Ника где-то прокололся?

На улицу он вышел один, без сопровождения. Хоть собеседник на прощание и удостоил его своим рукопожатием, но довёл только до дверей и невозмутимо захлопнул их, едва Ника вышел. Хорошо хоть фургон, на котором его привезли сюда, не уехал, и на нём Ника благополучно вернулся к отелю «Санди-Бич». Молодцов в жёлтых комбинезонах уже не было, и даже длинноволосый шофёр ничего не ответил на прощание, лишь кивнул головой и помахал рукой.

Вернувшись на шезлонг у бара «Аква», Ника облегчённо вздохнул и стал обдумывать ситуацию.

В принципе, ничего страшного не случилось. Американцев понять можно. Кто он для них? Как бы он сам отреагировал на незнакомого человека, который предлагает съездить куда-то – причём адреса не называет! – и разыскать изобретателя какого-то уникального оружия? А ведь этот человек должен быть, как минимум, специалистом если уж не в оружейном деле, то, по крайней мере, в механике или бизнесе! Ника всего лишь экскурсовод, случайно подцепивший интересную тему у русской туристки. Тут не нужно особой проницательности, чтобы не догадаться с первого взгляда, что он представляет собой!.. Как бы он повёл беседу с таким самозванцем? Конечно, выслушал бы, но давать денег?! Наверняка им нужны какие-то реальные доказательства того, что это не обыкновенная разводка. Лично он и слушать такого человека не стал бы, а предложил ему отправиться и принести то, что так горячо рекламирует, и деньги заплатить по факту!

И опять, который уже раз за последнее время, настроение испортилось, хоть в петлю лезь. Как же это он с самого начала не смог предположить, что будет именно такая реакция на его рассказ?! За одну идею никто и ломаного гроша не отстегнёт. Нужно всё-таки самому ехать в Израиль, а до этого найти денег на поездку, которых и сейчас-то, на Кипре, хватает только на самые скромные расходы…

Глянув на часы, Ника удивился: ему-то казалось, что этот почти киношный эпизод с заталкиванием в фургон, быстрой поездкой к «американскому резиденту» (а к кому же ещё?) и возвращением к отелю, длился, по крайней мере, часа два-три, а прошло всего минут сорок! Хоть времени до встречи с приятелем Хамида почти не оставалось, однако и торопиться уже не надо. Резво же американцы вопросы решают, вот только была бы польза от этих решений…

Бодрым шагом Ника прошёл в отель мимо дремлющего охранника и прямым ходом отправился в туалет. Там умылся, разгладил рубаху, слегка измятую в фургоне, внимательно оглядел свою внешность в зеркале и, вернувшись в фойе, присел в кресло у декоративного фонтанчика. Лучше дождаться звонка Хамида здесь, а не на лавке даже в таком роскошном месте, как бассейн у отеля.

Хамид позвонил ровно в двенадцать. Извинился, что не может прибыть вовремя, но через десять-пятнадцать минут будет обязательно. Ника даже удивился его пунктуальности, ведь в Москве, насколько он помнил, опоздание на час-два для иорданца было в порядке вещей.

А потом всё опять завертелось в таком сумасшедшем ритме, что Ника перестал следить за временем. Хамид подскочил за ним на такси, и они укатили в порт, куда уже прибыла яхта работодателя. По дороге Хамид почти ничего не говорил, а на вопросы Ники отвечал односложно и только отмахивался. Чувствовалось, он волнуется, и это было вдвойне странно, потому что раньше его невозмутимости можно было лишь позавидовать – в какие они переделки ни попадали в Москве, везде он был спокоен, твёрд и немногословен.

А тут его словно прорвало:

– Слушай, брат, когда с тобой начнут разговаривать, ты всё выслушай до конца, отвечай на вопросы просто и без твоих любимых шуток-прибауток, а главное, ни в коем случае не возражай. Что-то не понравится – лучше потом мне скажи, и я всё улажу с Эмиром. Договорились?

– С кем? – невольно усмехнулся Ника. – Я буду на приёме у эмира Катара? Или Омана? Или ещё какого-нибудь нефтяного олигарха? На корабле, отлитом из золота?

– Хватит! – с пол оборота завёлся Хамид. – Если тебе говорят, что нужно придержать язык за зубами, то так и делай… Знал бы ты, каких трудов мне стоило уговорить этого человека встретиться с тобой!

– Ну да, – огрызнулся Ника, удивлённый такой реакцией, – каждая его минута миллион стоит!

– Может, и больше. Только если ты ляпнешь что-нибудь не то, то, уверяю тебя, твоя жизнь не будет стоить ломаного гроша!

– Ого, ты мне угрожаешь?! – удивился Ника. – Что-то мне с твоим приятелем уже встречаться не хочется…

И уже второй раз за сегодняшний день Нике поступило предложение, принимать которое в его планы никак не входило:

– Можешь прямо сейчас выйти из машины! Тогда я скажу Эмиру, что ты обманул и не явился… Мне, конечно, будет стыдно выслушивать упрёки в том, что я подвёл уважаемого человека, но ты… ты навсегда останешься голодранцем, уж я об этом позабочусь. С такими вещами не шутят… Ну, выходишь?

Ника отрицательно покачал головой и оставшуюся часть дороги ехал молча, чтобы не злить и без того возбуждённого и злого товарища. У американцев всё было спокойно и без нервов, а тут что ни скажи – сразу лезут в бочку! Угораздило же его связаться с этими восточными ребятами, у которых мозги работают совсем не так, как у европейцев!

Яхта, на которой прибыл сюда неизвестный Нике Эмир, стояла у самого дальнего причала. Хоть Ника и никогда не интересовался яхтами, но эта ему понравилась с первого взгляда больше других. Лёгкая и какая-то воздушная, устремлённая вперёд, она была не такой большой и неуклюжей, как стоящие на соседнем причале две тяжеловесные посудины – может вовсе и не яхты, Ника же не специалист! Но именно такую выбрал бы он для себя, если бы ему предложили выбирать кораблик по себе.

После того, как они отпустили такси и пошли к трапу, Хамид на мгновенье придержал Нику:

– Помнишь, о чём мы договаривались?

И хоть они ни о чём конкретном не договаривались, Ника послушно кивнул головой и стал следом за ним подниматься по шаткому настилу трапа.

Так же, как и снаружи, внутри яхты было всё белым. По янтарно-поблескивающей палубе они прошли к каютам, и Хамид осторожно постучал в дверь. Дверь распахнулась и наружу высунулась голова какого-то очень уж невзаправдашнего матроса – яркая полосатая тельняшка на широкой груди, а на голове клоунская бескозырка с помпончиком на макушке. Обменявшись с ним несколькими короткими фразами на арабском, Хамид проскользнул внутрь и жестом попросил Нику подождать снаружи. А спустя минуту дверь распахнулась, и он поманил Нику.

Пройдя по короткому коридору, они остановились у тёмной дубовой двери, украшенной восточной резной вязью. После слепящего солнца снаружи и мрачноватого коридора, где разглядеть почти ничего не удалось, каюта была залита мягким желтоватым светом, льющимся из матовых плафонов на потолке. Ника огляделся по сторонам и остановил свой взгляд на лысом, гладко выбритом старике, сидящем в кресле посреди каюты.

Старик пристально разглядывал его своими карими и одновременно прозрачными глазами, но ни одного слова пока не произнёс.

– Расскажи ему о себе, – шепнул Хамид, – говори по-арабски.

– Меня зовут… – послушно произнёс Ника, но старик перебил:

– Я знаю, как тебя зовут. Расскажи, что ты хочешь от меня?

– У меня есть интересная информация об открытиях одного человека, живущего в Израиле. Это оружие, которого пока нет ни у кого…

– Ты разбираешься в оружии? Или ты знаешь, что есть сегодня у американцев или русских?