Катабасис

Следует отметить оперативность этих самых «служителей» какого-то там порядка – и получаса не прошло, а они уже прибыли. В общем, в магазин ворвалось трое местных беркутовцев в странных шлемах с забралами, похожими на маски театра Но. После чего меня скрутили меня по рукам и ногам, приставили к моей голове какое-то устройство, похожее на сканнер штрих-кода или полицейский радар, и, удовлетворенные результатом устройства, надели мне на голову мешок и упаковали меня в футуристичного вида бобик. Интересно, зачем столько шума из-за обычной магазинной кражи? Или я попал в мир победившего шариата, где за украденное яблоко не только отсекают руку, но и ссылают в лагеря? Реальность оказалась куда интересней.

С меня сняли мешок и кинули в камеру, где все поверхности были стеклянные, и продержали в ней минут пятнадцать, но по ощущением я томился в этом лабиринте зеркал уже целую вечность. Когда пришли мои тюремщики, то никаких прав или обязанностей мне зачитывать не стали, как в американских сериалах про копов. Требовать адвоката мне показалось глупым, особенно учитывая тот факт, что институт адвокатуры тут вообще, может, исторически не сложился. Следовало побыстрее понять, что мне вменяется и выбрать стратегию защиты.

В камеру зашли сразу трое и нацепили мне на голову какие-то примочки: это были все те же неприветливые оперы, которые меня сюда привезли. Судя по всему, они совмещали обязанности по захвату и допросу, хотя это довольно странно. Они все еще были в масках, но уже без обмундирования. На униформе черного цвета с тремя белыми лампасами, как у фирмы Adidas, были какие-то странные погоны, вместо звезд на них были то ли оккультные, то ли алхимические знаки.

Я раньше не попадал в круг интересов правоохранительных органов, но с чужих слов я знаю, что обычно для перекрёстного допроса достаточно двух дознавателей, а тут их сразу три. И тут я увидел у них что-то похожее на бейджики или нашивки на груди. На одном было написано «Благой», на другом «Могущий», а на третьей «Знающий». Это было похоже на какой-то шарж над тремя основными свойствами бога, которые я знал благодаря первому курсу в университете.

Начал говорить Благой:

– Что ж, добрый день, уважаемый негражданин, нам редко доводится ловить подобных вам, так что можно считать это большой удачей как для нас, потому что мы рассчитываем получить от полезные сведения, так и для вас, потому что мы вас не пристрелили на месте.

Я тупо глазел на него и ничего не ответил на такое двусмысленное и явно нелестное приветствие.

– ЭЙ, ГРЯЗЬ ПОДНОГОТНАЯ, ЧЕГО ЗЕНКИ ТАРАЩИЩЬ, ОТВЕЧАТЬ НАДО, КОГДА К ТЕБЕ ОБРАЩАЕТСЯ СОТРУДНИК ГОСБЕЗОПАНОСТИ! – гаркнул на меня тот, у которого на бейдже было написано «Могущий».

Тут до меня дошло, что это своего рода отыгрыш ролей «плохой-хороший коп», но с третьим элементом, видимо, введенным для психологического давления или в силу правовых традиций, а, может, и для того, и для другого.

– Извините, товарищ офицер, но я понятия не имею, что вы от меня хотите.

На этом моменте эти двое переглянулись. Они явно не рассчитывали, что допрос пойдет в таком русле. Неужели в их мире никто из задержанных не строит из себя дурака? Мне казалось, что этот добрый арестантский обычай поликультурен и имеет свой аналог везде. Однако дело было не в этом.

– Хм, весьма примечательно, что вы пошли на диалог. Мы не ожидали от столь одиозного лидера преступного синдиката подобного… поведения.

Но не суть. Вас обвиняют в организации множественных террористических актов, запугивании, наемных убийствах, рабовладении, очернении авторитетов, подрыве моральных устоев нашего общества и множестве других не менее страшных злодеяний.

Рассказывать этим не очень приветливым милиционерам, что я просто ехал на рабочее собеседование, а потом случайно сел не на тот поезд метро, было бы глупо. Но быть признанным невменяемым лучше, чем закоренелым террористом.

– Так как вы тут скорее всего надолго, то у меня будет время вам напомнить. В 3506 году на южных территориях нашего государства вами и группой других лиц была основана преступная организация экстремистской направленности «Народная Христанская Республика», призывающая, цитирую, «освободить правоверных христиан от злочестивого ига сатанинских иродов и очистить землю от всех поборников дьявольского режима». На протяжении своего существования, то бишь до настоящего времени, боевики Христианской Народной Республики совершают массовые казни, похищения, принуждают мужчин-иноверцев к проституции, а женщин безжалостно убивают. Список можно продолжать долго, странно, что вы этого не помните.

– Товарищ милиционер, этого никак не может быть, потому что еще вчера я сидел с другом у себя дома на проспекте Науки, а сегодня собирался ехать на работу…

После моих слов Могущий резко вздёрнул руку и сжал в кулак в странной перчатке. Меня будто ударило тысячевольтным разрядом, мозг закипел, тело горело, а перед глазами взрывались разноцветные огни. Было больно, адски больно. Я даже вскрикнуть не успел, а из моего горла раздался сдавленных хрип.

Меня пытали всего минуты три, однако, по моему скромному мнению, сажание на бутылку было бы гуманней.

– Как видите, у нас есть способ вытянуть из вас нужную нам информацию. История про работу довольно интересная, но, позвольте узнать, как вы собирались получать за нее деньги, если у вас нет церебрального интерфейса и вы даже не являетесь гражданином. Отсутствие оного является отличительной чертой членов вашей организации, что вы, как я полагаю, и сами знаете. Ваши духовные лидеры призывают отказаться от него, как от средства порабощения христиан. Что скажете на это, Петр Иегов?

Надо было быстро что придумать или меня очень быстро поджарят, как Джона Коффи на электрическом стуле. И тут мне пришла на ум одна идея.

– П-п-п-послушайте, у вас, что, не бывает бомжей? Я п-п-п-ростой, честный дауншифтер, звать меня Кхе-кхе-кхе Кхекхонбрд Кхекрхекхов. Родители у меня рано умерли, вот и за-за-забочусь о себе, как могу. С утра до ночи ко-ко-копаюсь в мусорке – что найду, тем и богат. Вот сегодня голяк – от безнадеги решил в магазине что-то стибрить. Знать не знаю про каких-то там Иегов, ш-ш-шмиегов, хуегов. Отпустите, господин начальник, а? А ентот ваш интерфейс у меня вытащили из головы друзья мои, когда я пьяный в отключке был. Да по-по-по-смотрите на мое рванье. А Христос, чи хто он там, пускай пососет писос. Знать его не знаю. Хотите, я даже распятие могу потоптать или еще чего? – от болевого шока я даже заикаться начал.

У меня действительно было много шрамов на затылке – в детстве на меня напала свора уличных псов, тридцать швов наложили. А одежда на мне после приключений в метро была не в самом лучшем виде. А к христианским святыням я не испытывал какого-либо благоговения, так как наелся этого по горло еще в детстве. Ничего так не вызывает отвращение, как чуждые нам идеи, с которыми мы вынуждены считаться в силу тех или иных обстоятельств.

Последовало долгое молчание.

Эти трое переглянулись и вышли.

Где-то час спустя они вошли вновь, и хотя их маски не выражали эмоций, я понял, что они в растерянности.

– Приносим свои извинения, гражданин Бесов Алексей Фомович, сами знаете, какая сейчас ситуация в мире. Простых бомжей в наше время днем с прожектором не сыщешь, все идейные или душевнобольные. Кроме того, огромное количество информации было утрачено со времени Большого Скачка, все базы данных и дата-центры погорели. Перейдем к сути дела, вам придется завязать с вашей маргинальщиной. Незаконно это, поймите, Алексей Фомович. Поэтому придётся пройти добровольную программу ресоциализации. Или мы будем вынуждены по протоколу бить вас шоковой дубинкой, пока вы не придёте к единственно правильному решению, – прозвучали в унисон голоса Благого и Могущего.

– Что вы, что вы, не стоит, да я и сам давно хотел завязать, да только не знал, как это по уму сделать. Соскучился я по благам цивилизации.

Они мне протянули какие-то бумаги.

– Вот и замечательно, распишитесь здесь, здесь и здесь. И мы немедленно приступим.

Мне стало интересно, что это за «Большой Скачок». Первое, что пришло мне в голову, это – миллионы моих соотечественников вдруг стали одновременно скакать и вызывали мощное землетрясение, разрушившее всю инфраструктуру. Но потом меня осенило, что тут скорее всего подразумевался мощный перепад напряжения.

Я взял бланки и подписал, где они просили. Сразу после этого двое меня повалили на стол и зафиксировали, а третий что-то вколол, после чего я обмяк и потерял сознание.

Очнулся я, по всей очевидности, в палате, хоть и весьма маленькой. Яркий белый свет галогенных ламп отражался от абсолютно белых стен и вызывал чувство тревоги. Я огляделся. Тут царила чистота и стерильность ядерного холокоста, в котором я был единственным выжившим. Единственным украшением, выбивавшимся из общего утилитарного стиля, был перевернутый крест, висевший над моей койкой. Меня это немного обескуражило, так как я всегда считал, что религиозная атрибутика в больнице служит исключительно в качестве косметических заплаток для трещин в стенах. Однако это место было совсем не похоже на богадельню.

В теле была жуткая слабость, голова болела, а еще появилось какое-то странное ощущение со стороны затылка. Ощупав голову, я понял, что в том месте у меня проплешина, которой раньше не было, а кожу заменила пластина, на ощупь напоминающая керамику или пластик.

Тут я осознал, что из-за двери все это время доносились звуки, что явно противоречило мысли об апокалипсисе. Дверь раскрылась, и в помещение вошла фигура в белом халате. Это был щуплый, русоволосый человек с бегающими глазками и щелью между передними зубами. Примерно так я и представлял себе представителя ариетевтонской медицины.

– О, да вы вижу уже очнулись после наркоза, Алексей Фомович. Меня зовут Сергей Шмулевич. Как самочувствие?

Он улыбнулся, что насторожило меня, так как врачи в подавляющем большинстве своем улыбаются, когда им что-то от тебя надо.

– Вижу, что плохо, так что давайте перейдем к сути. Вы весьма долгий период времени вели отшельнический образ жизни, что не могло не сказаться на вашем здоровье самым пагубным образом. Сенсоры, считывающее ваше состояние, были варварски вырваны из вашего гипоталамуса, что привело к прогрессирующей дегенерации тканей. Я полагаю, что вам осталось от силы месяц-полтора. Предлагаю вам завещать свои органы во славу медицины и оккультных наук. Мы их аккуратненько изымем, можем хоть сейчас. Это весьма поможет возвысить вас в глазах Сатаны.

– Что, простите? Зачем мои органы каким-то оккультистам?

– Ну, а вы не знали? Медицинская отрасль близко сотрудничает, например, с государственной службой статистики. Как вы думаете, как они узнают текущий рейтинг политика? Никак иначе, как с помощью гадания по органам. Во всяком случае, пока у власти консерваторы, они не признают других методов подсчета.

– Нет уж, увольте.

– Ах, хорошая была попытка. Сами понимаете, медициной в наше время не пользуется только дураки и бабульки. Прочие же живут настолько долго, что теперь некого на органы разбирать. Некого! А вы по всем приметам дурак, раз так долго жили вне благ цивилизации. Завтра вас выписывают. И еще, с вами хотели поговорить ребята из МИДа, которые вас сюда привезли. Я их сейчас позову.

Этот странный тип вышел, и в палату вошел Благой. – Добрый день, Конрад Сергеевич. Ну и хлопот вы нам доставили. А какая фамилия у вас знатная! Академик был такой, доктор филологических наук!

– Что же со мной будет дальше?

– А я вам скажу. Вы наденете вот этот вот браслетик, с помощью которого вы сможете менять настройки нейро-интерфейса, а также на нем будет отображаться количество ваших торментов. После мы выдадим вам направление в общежитие, а также в центр занятости.

– Торментов?

– Мда, надолго же вы нас покинули. Так и быть, объясню на пальцах. У государства есть возможность следить за достижениями «верхней» науки, но эта информация строго секретна, но так и быть, вам расскажу. Люди использовали или и сейчас используют, не знаю, как там сейчас, криптовалюту. Если рассказать в двух словах, а вам большего и не надо, одни люди генерируют на специальных вычислительных фермах циферки, которые другие люди покупают, по общей договоренности, что эти циферки чего-то да стоят. Так вот, в Инферно, доступ к этой чудо-технологии есть у каждого, но вычислительная ферма людям встраивается напрямую в мозг, что мы, по поручению государства, с вами и сделали. Только вычисляет она не числа, а количество так называемого «страдания», вырабатываемого индивидом.

– И на этом все? Вы оставите бедного бомжа в покое?

– Ну, почти. Алексей Фомович, несмотря на вашу почтенную фамилию, вам придётся уплатить процессуальные издержки…

Тут он вынул пол-литровую бутылку из недр своего безразмерного кармана и положил его в правую руку. У меня округлись глаза.

– А вы думали? У наших сотрудников есть доступ к считыванию нооматрицы вашего интерфейса, и кое-что в ваших мыслях нас позабавило, поэтому мы решили дать вам выбор. После чего Благой достал дубинку и вложил её в левую.