Гнилозубое
Стадо-тварь,
На его страну-побежалость,
Я пробуждаю
Ржавых мечей
Кровавую злую жадность.
В небе весеннем коршун парит,
В сумрачной чаще волк затаился —
Агнцы надежды!
Благовестящие голуби! —
Страны, захваченной Крысами.
Да!
Я бешеный!
Я фашист!
А еще большевик!
И Малюта Скуратов!
И позвоночник мой ревет
Рвать вас в клочья – свиное стадо!
И это
Из начала
Столетья идет —
И этому долго учиться надо.
. . .
Я
Обещаю —
Не буду мельчить,
Я зажмурю глаза, заткну уши
На бездарно-пошлые лики московских дур,
На мнимо-значительные их мужей экивоки.
И
Наполняясь
Воющей мглой,
В вьюге мечей расцветая солнцем,
Я начинаю Цусиму скрести
Когтями Фенрира
По броненосцам.
Зов Цусимы
Ну,
Хватит
Меня томить,
Слышала – обещаю!
Если кипу листов найду,
Отправлюсь в морские дали.
Ты вступила в свои права,
Ты во мне – Цусима
Скулами броненосцев
В якоря
Намертво меня закусила.
Ты уже
Рейдами во мне стоишь,
Крыса корабельная – обнюхиваешь жерлами,
Вантами всплываешь
из пучинной тьмы,
Офицерскими кортиками играешь.
В бескозырках
Крепких матросских лиц,
В околышах
Сухощавой дворянской стати,
Легкой побежке
Адмиральских ног
По корабельным трапам,
И
В птицах
Белых рубах
Разлетевшихся от палуб до клотиков.
Ах,
Я кажется
Тебя пишу
От мочи Сифилис-бурга,
До ослепительного солнца Несси-Бе
И бирюзовой волны Сингапура.
Ты подступаешь,
Уже змеят
Тени японского берега,
Уже по мышиному верещат
Морзянки накликающие всполохи.
Всю тебя,
От стапелей до скал,
От Своего до Чужого берега,
Я вынашивал как слепого щенка
И вот взвился он Стоглавым Зверем!
Цусима
Я
Тяну,
Не решаюсь взяться,