Забудь про Майями Бич

– Ну что ж, Иннокентий Денисович, теперь мне только осталось заглянуть в ваш паспорт и убедиться, что вы действительно тот, за кого себя выдаете.

– Пожалуйста.

Машина резко вильнула, так что Глебову пришлось ухватиться за ручку на дверце. В следующую секунду в него уперся ствол пистолета.

– Уваливай, сыщик.

Из интеллигентного маклера близнец превратился грубого жлоба, для которого пришить человека в пустынном районе – все равно что в туалет сходить.

Сочтя за лучшее подчиниться, Глебов с неохотой открыл дверцу. Не обыскав своего пассажира близнец явно сглупил, и не успел автомобиль отъехать на несколько метров, как Глебов не преминул выхватить свой ПМ. Не зря он оттачивал меткость на обнаженной красотке. Заняв огневую позицию позади мусорного контейнера, он сделал серию выстрелов по шинам. «Запор» продолжал целеустремленно удирать. Тогда Глебов взял прицел повыше, прошил пулей стекла выше пассажирского кресла и всадил две пули туда, где, по его мнению, должен был быть расположен бензобак. Глебов всегда получал удовольствие от стрельбы, и ничего не мог с этим поделать. Автомобиль остановился. Непонятно, получил ли он повреждения, несопоставимые с движением, или водитель все же решил принять навязываемый ему бой. Скорее второе, потому что со стороны автомобиля раздались выстрелы, и бачок загудел от пуль, вонзившихся в железо в опасной близости от детектива.

– Бросай оружие! – зычно заорал Глебов, меняя обойму.

Дуэль была прервана милицейской машиной, заехавшей во время своего патрулирования на этот горячий участок. Необходимо отдать долг бесстрашию сержантов, правда, усиленному их бронежилетами. Выскочив из машины, один из сержантов побежал в сторону близнеца, другой к Глебову. Мокруха, тем более в отношении представителей власти, не входила в планы дуэлянтов. Глебов, которого сержанты знали лично, положил пистолет на землю и поднял руки. Со стороны «запора» послышалось несколько тупых ударов и сдавленные крики близнеца.

Знакомство Глебова с представителями правопорядка не было настолько близким, чтобы избавить его от визита в отделение милиции. Впрочем, детектив и сам не возражал против поездки, поскольку его интересовало выяснение личности близнеца. Правда, места в кабине для него не нашлось, и пришлось довольствоваться купе в части воронка, отделенной от водителей решеткой, в компании злобного, украшенного синяками, Иннокентия.

– Я тут не при чем! Это все он!– пытался гнуть пальцы Иннокентий, когда его запихивали в воронок.

– Ладно-ладно. В отделении разберемся.

Эту сакраментальную фразу сержант Дыркин, который его задержал, произносил во всех случаях жизни. Даже когда ему пожаловалась классная руководительница на то, что его сын разбил в школе стекло, он по привычке так зарычал ей "разберемся в отделении", что всякие жалобы прекратились раз и навсегда.

Частные сыскные агентства, как правило, старались не создавать милиции лишних проблем. "Рекс" не являлся исключением. Поддержка государственных органов правопорядка была жизненно важным условием деятельности каждой охранной фирмы, поэтому от встречи со следователями Мусоевым зависело для Глебова очень многое.

При виде задержанных, следователь скривился, как от зубной боли. Приказав отвести Румянцева в соседнюю комнату, Мусоев один на один с детективом. Опять эти ищейки создавали проблемы на его участке. Желваки на щеках следователя играли весьма недвусмысленно.

– Ну, ищейка, зачем вы затеяли перестрелку в переулке?

Следователь недобро прищурился.

– Я расследую дело о пропавшем предпринимателе Румянцеве.

– А, его жена приносила к нам заявление.

Артистка проживала по участку Мусоева, что облегчало ситуацию.

– Этот человек как две капли воды похож на ее пропавшего мужа, и я попросил его предъявить документы. В остальном участвовали ваши сержанты.

– Сдается мне, они слишком любезничали с вами. Теперь слово за этой птицей.

За стенкой раздался стук, как от падения мешка с картошкой, и Глебов подумал, что "птица" уже раскрывает клюв. Внезапно в кабинет вбежал побледневший Дыркин.

– Этот тип отравился!

– Проклятье.

Мусоев так стиснул свои кулаки, что косточки побелели.

– Ты доставляешь мне неприятности.

– Я не отравлюсь, будь спокоен.

– Лучше б вы оба отравились.

Они вышли, чтобы рассмотреть безжизненно распростертое на полу тело.

– Цианистый калий, – определил Мусоев наклонившись.

– Кто он? – нетерпеливо спросил Глебов.

Один из сержантов профессионально обшарил карманы.

– Документов нет. Но судя по внешности, сомнений быть не может.

Глебов пожал плечами.

– Он уверял меня, что он вовсе не Румянцев, а его брат-близнец. Тогда я и попросил его предъявить документы.

– Он врал, – категорически заявил Мусоев, – мы проверяли его родословную в связи с совсем другим делом. У меня есть все основания думать, что это Румянцев, первый и единственный.

Глава 3. Ловкая секретарша

Оказавшись за пределами участка, Глебов некоторое время шел пешком и размышлял. Вопреки его ожиданиям, серьезному допросу он не подвергся. Почему? Может быть милиция сама не заинтересована допрашивать его слишком сильно? Странная, странная птица этот Румянцев… Если Мусоев прав, и покойник действительно оказался Румянцевым, то Глебову тут больше делать нечего. Не в его компетенции расследовать причины чьих-либо самоубийств. Однако существует один шанс из ста, что настоящий Румянцев все еще жив. Тогда расследование продолжается и ни в коем случае не стоит отнимать у клиента последнюю надежду. Вечером этого же дня Глебов снова был в "Роторе".

Светлана Тульская работала секретаршей всего третий месяц. Ей нравилось находиться за солидной конторкой в окружении телефонов, мелодичным голоском "алло, фирма "Ротор" отвечать на звонки клиентов, ставить печать на исходящие документы и строить глазки заходящим бизнесменам. Не устраивало ее только размер зарплаты. Начальник, которого развозил на мерседесе шофер из охраны, готов был удавиться за лишнюю сотню баксов. «Лучше недоплатить, чем переплатить», являлось основным лейтмотивом его поведения. Пусть на место секретарши реально претендовал сонм безработных, увы, кризис оставался кризисом, но выглядеть как Тульская могла только Тульская. Ведь от нее требовали безупречного внешнего вида перед посетителями. А это значит – дополнительные затраты на французские духи и лучшую косметику, и, конечно же шмотки, толк в которых она понимала. Знание, как известно, порождает страдание.

Смекнув все это, Тульская стала заносить экономическую информацию о деятельности фирмы в некий кондуит, который собиралась выгодно толкнуть как маркетинговое исследование. Со временем в ее руки попался компромат на деятельность собственной фирмы: теперь она могла при желании схватить за выступающие части тела свое ненавистное руководство. Однако для успеха замыслов ей нужен был помощник. Глебов с его эффектной внешностью: черными волосами, горбатым носом, проницательным взглядом и кобурой пистолета, оттопыривающей кожаный пиджак, произвел на нее впечатление единого в трех лицах самца, сыщика и супермена. Она решила, что возможность легкого заработка подвигнет его на штурм невиданных рубежей.

– Кто это приходил? – поинтересовался начальник отдела охраны Либидов, за помятый вид прозванный "стряпчим". Оттопыренные уши в сочетании с коротким ростом дополняли этот образ трудоголика.

– Интересовался на счет работы грузчика.

Либидов ощупал Тульскую недоверчивым взглядом. Сам он не был женат и ненавидел женщин, поскольку не имел у них успеха. Симпатичная секретарша за конторкой была ему как бельмо на глазу, и он мечтал испачкать ее грязью перед директором.

– Где-то я видел этого типа. Он похож на сутенера, – медленно выдавил Либидов.

– Я вижу его впервые. Не бываю в местах, где водятся сутенеры, – с вызовом заявила Тульская.

"Стряпчего" перекосило от злости, но он взял себя в руки.

– Не нравится мне его харя. Если явится еще раз, зови меня сразу. Понятно?

Тульская молча кивнула. Значит, она не ошиблась в посетителе.

Когда Глебов явился вторично, она предупредила его с порога.

– Ты не понравился начальству. Мой шеф не хочет, чтобы ты здесь маячил.