Винегрет. Не кулинарная книга

Примерно через триста метров на краю поселка дорога пересекалась с бетонкой. Можно было повернуть направо или налево. Слева по своим делам шли коровы, я решил, что поеду направо. Коров я как-то недолюбливал.

Я вдруг понял, что еду слишком быстро, и решил притормозить. Я плавно нажал на педаль ногой назад.

Дело в том, что на шоссейном велосипеде марки «Спутник» ручка тормоза располагалась на руле. Слева – задний, справа – передний. Или наоборот. А на моей «Бабочке» тормоз был сзади, нажимаешь на педаль назад и тормозишь. Очень удобно.

Конечно, я знал об этом, просто по привычке нажал ногой назад. Педаль крутнулась без сопротивления, я потерял равновесие и со всей силы соскользнул с сиденья на раму. Всем, чем можно. Дыхание перехватило, ни о каком повороте уже не могло быть и речи, разгоняясь все сильнее, я пролетел мимо удивленных коров и четко въехал в поле.

На поле росла кормовая кукуруза, достаточно высокая и, видимо, спелая, так как я несколько раз получил початками по лицу, прежде чем притормозил. В этот момент я вспомнил про тормоз на руле и судорожно сжал оба рычага.

Тормоза на «Спутнике» были отличные. Велосипед встал как вкопанный, словно волшебный конь из сказки.

В отличие от меня. В полном соответствии с законами физики я продолжил движение и, перелетев через руль, приземлился в кукурузу.

Обратно я катил велосипед пешком. Во-первых, лавочек, чтобы сесть на велик, в поле не нашлось, а во-вторых, почему-то не хотелось.

Главное, что меня никто не видел, и я по-прежнему оставался велосипедным профессионалом.

Аденоиды

(история про меня и врачей)

Мне было шесть лет, когда выяснилось, что у меня какие-то неправильные аденоиды. Это сказал ухогорлонос из детской поликлиники и назначил процедуры. Потом еще процедуры и еще. Толку от них не было, и начались тревожные разговоры про операцию. Иначе никак.

Я не представлял, о чем идет речь, но подобное развитие событий мне категорически не нравилось. Впрочем, мое мнение никого особо не интересовало, и в один совершенно не прекрасный день мы с мамой отправились в поликлинику удалять аденоиды.

В коридоре перед кабинетом сидела куча грустных детей и мам с бабушками. Я слегка повеселел, думая, что народу много и очередь до меня не дойдет.

Само собой, меня позвали первым.

Кабинет был полон людей в белых халатах и неприятных запахов. Крупная медсестра, похожая на памятник доярке (я видел его на ВДНХ), тяжело уселась в никелированное кресло, меня посадили ей на колени.

– Привязывать тебя? – спросил меня из-под маски подошедший врач.

– Не надо его привязывать, он же будущий солдат, – ответила басом медсестра и сжала меня руками так, что я не мог пошевелиться.

Видимо, в 1980 году было два варианта анестезии для подобных операций: или тебя привязывают к креслу, или просто крепко держат. Возможно, были еще варианты, но мне их не озвучили.

От ужаса я потерял дар речи и, повинуясь жесту врача, открыл рот. Не теряя ни секунды, врач запихнул мне в рот какое-то металлическое приспособление странной формы и стал ковырять внутри.

Я не орал по двум причинам: во-первых, чтобы не волновать маму за дверью, во-вторых, сложно орать, когда захлебываешься кровью.

Все закончилось быстро, и меня выпустили из кабинета. Мама сидела в слезах. Она испугалась, что из кабинета не слышно моих воплей, и решила, что происходит что-то ужасное.

Но были и хорошие новости: мне после операции обязательно нужно было есть мороженое, так сказали врачи, чтобы от холода все заживало быстрее.

Дома я сидел на диване, ел мороженое, а по телевизору показывали фильм «Тайна двух океанов».

В тот момент жизнь определенно удалась.

Запорожец

(машина)

Свою первую машину папа купил в 1981 году.

Это был ЗАЗ-968М, или «Запорожец». Вызов мировому автопрому и здравому смыслу. Младший брат «Порше-911» с задержкой в развитии. Когда папе удавалось завести двигатель, слышался рев медведя в эпилептическом припадке. В салоне пахло плохим бензином и помойкой.

Тем не менее необходимо отметить, что «Запорожец», в отличие от зарубежных аналогов, был машиной на все случаи жизни: и картошку возить, и девушек по ленинским местам, и в театр всей семьей, и на рыбалку зимой. Для этого в полу был специальный люк предусмотрен. Вот можно на «Порше» на зимнюю рыбалку поехать? То-то же!

Я отвлекся. Папа был неопытным водителем, поэтому пассажирам предписывалось соблюдать некие правила, а именно: сидеть неподвижно, не издавать ни звука, что бы ни случилось, дышать максимально тихо, плавно и неглубоко, смотреть прямо перед собой. Все это было необходимо, чтобы не отвлекать папу от вождения. Опыта использования личного автотранспорта в семье не было, как правильно себя вести, никто не представлял.

В тот летний день папе улыбнулась удача и машина завелась. В честь этого события было решено отвезти бабушку к ней домой. Меня тоже взяли прокатиться.

Сначала все шло как обычно, машина ехала, издавая звуки грядущего апокалипсиса, в салоне пахло, мы с бабушкой сидели на заднем сиденье и молча неглубоко дышали, глядя прямо перед собой.

Какая-то машина обогнала нас слева и засигналила, мы осторожно скосили глаза и заметили, что водитель, жестикулируя, пытался донести до папы какую-то мысль. Папа продолжал движение, не отвлекаясь на подобные мелочи. Через несколько минут ситуация повторилась с другим автомобилем, затем с еще одним, водители махали папе руками, показывая на что-то сзади в нашей машине. Мне стало крайне любопытно, и я осторожно обернулся назад. Там было на что посмотреть: слева сзади за нашей машиной тянулся плотный шлейф черного дыма. Видимо, она горела. Мы незаметно переглянулись с бабушкой и молча решили принять уготованную нам судьбу.

Пожар – это, конечно, пожар, но разговаривать и тем более вопить от ужаса на ходу в машине, нарушая правила, дураков нет.

К счастью, папа через минуту увидел в зеркале заднего вида дым и остановился у обочины. Он выскочил из машины и бросился к багажнику, где был двигатель. Затем побежал к капоту, под которым был багажник, рывком открыл его, извлек чемодан с инструментами и снова убежал назад.

Мы с бабушкой продолжали сидеть молча, глядя перед собой. Очень хотелось пить, писать и выйти на свежий воздух, но никто нам ничего не разрешал, мы сидели и слушали, как снаружи папа общается с машиной, гремя инструментами. Я с трех лет проводил каждое лето в деревне, так сказать, «в людях», поэтому не услышал ничего нового, но понял, что заклинило задние тормозные колодки, потому что папа забыл снять машину с ручного тормоза.

Я еще подумал, что зря он так про себя говорит, ну забыл и забыл, с кем не бывает. Подумал, но оставил свои мысли при себе, так как был абсолютно уверен, что в нашей ситуации молчание не только золото, но еще и здоровье.

Тем временем папа что-то как-то починил, и мы поехали дальше. Все так же в полной тишине, но без происшествий добрались до бабушкиного дома.

Папа заглушил мотор и разрешил бабушке выйти.

Бабушка выпорхнула из машины с неожиданной прытью, но затем сделала то, чего явно не ожидала от самой себя. Моя еврейская и совершенно в те годы неверующая бабушка быстро и незаметно, чтобы папа не видел, перекрестила меня, всплакнула, помахала нам рукой на прощанье и скрылась в подъезде.

Как выработать хороший почерк (побочные эффекты)

(про правописание)

Мы перешли в пятый класс, и выяснилось, что теперь будем писать исключительно перьевыми ручками. Чтобы вырабатывать красивый почерк. По мнению нашей учительницы русского языка Ирины Леонидовны, только перьевая ручка поможет достичь совершенства в межбуквенном сочленении, не говоря уже о правильном наклоне слов и прочих нюансах, необходимых каждому советскому школьнику.

Мы как-то сразу ей поверили. Во-первых, потому, что в принципе были доверчивыми, а во-вторых, потому, что в предыдущем учебном году успели убедиться, что Ирина Леонидовна совершенно не расположена к шуткам и веселым розыгрышам. Вот двойки она раздавала, словно Дед Мороз подарки в Новый год, щедро, не выясняя, кто как себя вел, всем, кто под руку подвернется.

Поэтому мы стали писать перьевыми ручками.

Я и двое моих друзей, братья-близнецы Саша и Сережа, решили пойти дальше.

Писать современной перьевой ручкой может каждый дурак, решили мы, а вот перо, да еще чтобы макать в чернильницу, это совсем другое дело! Это настоящее! Основа основ! Нам хотелось прильнуть к истокам чистописания, проникнуться его философией и глубинным смыслом.

Домашнее задание пошли делать домой к моим друзьям. Расположились в гостиной на полу. Конечно, удобнее было бы за столом, но где перо и чернила, там кляксы, а стол покрыт белой скатертью, а мама моих друзей хоть и прекрасная современная женщина, но скатерть в чернилах не поняла бы.

Ничего, нормально. Правда, на полу лежал ковер, но ковер не скатерть, застелили газетами, поставили чернильницу и принялись за дело.