Винегрет. Не кулинарная книга

У любого ковра имеется ворс, и этот конкретный ковер не был исключением.

Раз есть ворс, значит, поверхность ковра не может быть твердой, значит, чернильница стоит неустойчиво и легко может опрокинуться.

В какой-то части сознания мы все трое понимали, что чернильница опрокинется и это просто вопрос времени, но делали вид, что ничего не произойдет, и очень удивились, когда это случилось.

Несмотря на удивление, среагировали мы мгновенно и слаженно. Никто не потерял присутствия духа и не впал в панику. Я поднял опрокинутую чернильницу и поставил ее на стол. Саша моментально сгреб залитые чернилами газеты и наши тетради с домашкой, Сережа метнулся на кухню за чистящим средством, которым щедро залил ярко-фиолетовое пятно на ковре. Через несколько минут пятно исчезло. Остался только мокрый ковер. Никаких следов.

Мы смотрели друг на друга, словно космонавты, избежавшие столкновения с астероидом. Такие невозмутимые профессионалы, которым все нипочем.

Вдруг взгляд Сережи остекленел, он смотрел куда-то нам за спины и молчал. Мы оглянулись и увидели чернильницу. Чернильница стояла на столе, на белой скатерти, словно вулкан среди белоснежного льда, а вокруг медленно растекалось пятно фиолетовой лавы.

Мы снова не впали в панику. Сдернули скатерть и рванулись в ванную. Нужно просто застирать пятно. Хозяйственное мыло – отличная вещь, может отстирать вообще все что угодно. Оказалось, что частично застирать скатерть не выход, и мы решили постирать ее всю. Скатерть из белой постепенно превращалась в серо-светло-голубую, а ванна из белой – в светло-фиолетовую, но мы не обращали внимания на подобные мелочи. В целом, все выглядело вполне пристойно, если смотреть издалека и не включать свет.

Скатерть нужно было высушить как можно быстрее, и мы развесили ее на перилах балкона, тщательно расправив складки под лучами осеннего солнца.

Мы как раз любовались плодами своих трудов, когда сосед сверху вытряхнул с балкона банку с окурками. Свинская привычка, между прочим.

Несколько мгновений мы разглядывали скатерть, равномерно покрытую окурками и пеплом, пытаясь не провалиться в бездну паники.

Решение пришло само собой. Скатерть просто нужно вытряхнуть. Так, спокойно, балкон маленький и узкий, значит, снимаем скатерть и вытряхиваем в гостиной. Через несколько минут все было кончено. Скатерть сияла относительной чистотой, и мы снова развесили ее на балконе, справедливо рассудив, что в одну воронку дважды снаряд не попадает.

Вернувшись в гостиную, мы уже собирались обменяться невозмутимыми взглядами профессионалов, как вдруг глаза Сережи знакомо остекленели, и он опять смотрел нам за спины.

Это были шторы. Белый такой кисейный тюль был весь в окурках и пепле, которые мы вытряхнули со скатерти.

Тут я как-то вдруг понял, что хоть и не проваливаюсь в бездну паники, но тем не менее мне пора домой.

На следующий день в школе я спросил Сашу и Сережу, что сказала их мама, когда вернулась домой. Они отвели глаза и сказали, что ничего особенного, скатерть и занавески все равно когда-нибудь пришлось бы выбросить, ванну в принципе, наверно, можно отмыть, а то, что паркет под ковром от химикатов вздулся, вообще практически незаметно. Еще они сказали, что их мама сказала, чтобы я еще заходил. Только не так часто.

Лыжи

(посвящается урокам физкультуры)

Снежный холод этого января напомнил, какой должна быть зима. Я вдруг подумал, что уроки физкультуры в виде лыж проводили обычно в такую погоду. Явно не просто так, очевидно, что нас, как и всех советских школьников, готовили к чему-то серьезному и невыполнимому.

Между прочим, я бы посмотрел, как Том Круз выполнил миссию на лыжах «Карелия Сортавала» в стоящих колом на морозе дерматиновых ботинках с креплениями, похожими на волчий капкан.

Особенно после того, как прищемит палец на морозе в неудачной попытке надеть лыжи.

Однако сейчас не об этом. В один прекрасный жутко морозный снежный день наш 6 «Б» отправился в Тимирязевский лес. Физрук Богдан Виленович (сокращенно от Владимир Ильич Ленин, да, такое бывало, строили коммунизм и очень любили вождей, обычное дело) объявил, что мы будем учиться съезжать с горы. Выбора не было, и мы потащились в лес, все лучше, чем диктант или контрольная по физике.

Мой одноклассник Сережа не хотел съезжать с горы, он хотел домой. Выяснилось, что всю дорогу до леса он обдумывал план. Вообще, у Сережи был план на все случаи жизни. На каждый случай свой. Не всегда хороший, чаще даже наоборот, но план был всегда.

Мы дошли до горы, точнее до крайне пологого небольшого склона, и Сережа таинственным шепотом поделился с нами планом.

План был безупречен: чтобы отпустили с лыжной физры, нужно оказаться без лыж, чтобы оказаться без лыж, нужно сломать лыжи, обе или одну, без разницы, но так, чтобы все выглядело как бы случайно.

Мы в целом согласились с планом, но тем не менее уточнили: как он собирается случайно сломать лыжи?

Сережа печально покачал головой, ему было явно тяжело общаться с такими недалекими людьми, как мы, но он пересилил себя и показал лыжной палкой куда-то вниз. Там, внизу, посередине склона, росла очень одинокая сосна средней толщины, Сережа объяснил, что он вроде бы случайно, но на самом деле крайне расчетливо врежется в сосну лыжей, лыжа сломается, он пойдет домой, а мы останемся мерзнуть в лесу. Вот такой план.

Все замерли в восхищенном сомнении, а он не стал ждать и, не теряя времени, направился на встречу с сосной.

Необходимо сказать, что Сережа носил очки, но мне до сих пор кажется, что его плохое зрение не сыграло роли, ведь он не промахнулся. Он попал точно, но не правой или левой лыжей. Сережа въехал в сосну собой на полном ходу с глухим, но очень сочным звуком, секунду постоял и аккуратно отвалился на спину.

Когда мы добежали, оказалось, что он даже сознания не потерял, просто лежал и молчал, а после того как его обтерли снегом, пришел в себя и заговорил.

Лыжи остались целы. С физры его не отпустили.

О любви

(и о некоторых мелочах, которые все портят) ?

В шестом классе я был влюблен в одноклассницу. Не помню уже, как ее звали, но чувства были сильные. Я робел и не решался обратить на себя ее внимание, лишь наблюдал издали в немом благоговении, прям как Петрарка за Лаурой.

Однажды в школьной столовой мы оказались за одним столом друг напротив друга.

Я от восторга потерял дар речи и аппетит, хотя в тот день на обед давали рожки. Такие толстые короткие макароны. Очень вкусные, даже когда без масла. Я как зачарованный смотрел, как она ест, и был совершенно счастлив.

Вдруг она поперхнулась, закашлялась, и один рожок вылетел у нее из носа.

Прямо в мой стакан с компотом.

Так прошла любовь.

Пионер и глобус Ленина

(посвящается 19 мая, дню Всесоюзной пионерской организации имени

В. И. Ленина)

19 мая – день основания Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина.

Сейчас уже мало кто помнит, а в свое время пионер был всем ребятам пример и еще куча всего, что называлось «символы и ритуалы пионерской организации». В общем, все непросто.

Очень круто было, если тебя принимали в пионеры в первую очередь, да, в пионеры принимали, очень торжественное мероприятие, между прочим. В первую очередь принимали самых молодцов, отличников там или отличившихся в какой-нибудь школьной затее.

Мне повезло. Во время сбора макулатуры мы с коллегами по классу набрели на задний двор местного хозяйственного магазина, где по случаю позаимствовали вроде бы ненужные картонные коробки. Их было много, и они были тяжелые, что сделало наш класс победителем в этой затее, а мы, соответственно, попали в первую партию пионеров.

Обставлено все было по высшему разряду, нас привезли в музей Ленина, рядом с Красной площадью, отвели в какой-то ужасно торжественный зал, где каждый по очереди произнес клятву и получил заветный красный шелковый или похожий на шелковый галстук. Между прочим, его нужно было завязывать особенным способом, а не просто узлом.

Ну, значит, стали мы пионерами, и повели нас в рабочий кабинет самого Ленина, где целыми днями наш Ильич строил коммунизм. Приходим, ну так кабинет, понятно, стол-стулья-шкафы-кресла, если не знать, что тут сам Ленин сидел, никогда и не подумаешь, все такое добротное, но без шика. Не царские палаты, одним словом. И тут мы заметили глобус. Это был не просто глобус, а прям Глобус! Огромный, с рельефными материками и яркими океанами, он притягивал к себе и приглашал повернуть тяжелую сферу, чтобы получше рассмотреть снега Арктики и зелень джунглей.

Словно под гипнозом, мы двинулись к этому чуду. Экскурсовод мгновенно охладила наш пыл, сообщив, что к глобусу подведено электричество, и каждый, кто попробует дотронуться, немедленно получит удар током.

Мы остановились в раздумьях. Ну конечно, никто не поверил в такую дикую и безумную мысль, что к глобусу в кабинете самого дедушки Ленина, который так любил детей, подведен ток. Да не может быть, это экскурсовод сказала, чтобы мы глобус не трогали. Можно было просто попросить не трогать экспонат, мы, между прочим, не какие-то там дети, уже самые настоящие пионеры.

Ну ладно, все все поняли и уже собрались двигаться к выходу, но, как оказалось, среди нас был некий пытливый ум, Фома неверующий, привыкший все проверять. Причем на себе. Он приотстал и потрогал глобус.