Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Интересы заключенныхъ и пересылаемыхъ вс? сводились только къ тому, чтобы обманомъ, лестью, хитростью избавляться отъ давленiя начальства, по крайней м?р? смягчать это давленiе и развлекать свою праздность и наслаждаться.

Странно сказать: главная, если не единственная ц?ль несчастныхъ – это наслажденiе, но это такъ: они стараются наслаждаться виномъ, табакомъ, игрою, п?снями, тщеславiемъ, молодечествомъ и, главное, развратомъ. На это направлены вс? ихъ усилiя.

Въ Тюмени, гд? партiя стояла полтора м?сяца и гд? смотритель острога былъ особенно ласковъ съ Нехлюдовымъ и опять устроилъ Маслову сид?лкой въ больницу и гд? Нехлюдовъ свободно ходилъ въ камеры и въ коридоры острога, онъ вид?лъ ужасающiя сцены. Острогъ былъ весь пропитанъ тифозной заразой. Больница была полна, и больные лежали по камерамъ. Тутъ же шла игра въ карты, пьянство и ужасный противуестественный развратъ.

Нехлюдовъ никогда не могъ забыть то, что онъ вид?лъ въ первый день своего пос?щенiя Тюменьской тюрьмы. Первое время его принимали за какого нибудь присланнаго отъ высшей власти чиновника, и смотритель величалъ его «ваше сiятельство», над?валъ шашку и самъ водилъ его по камерамъ. Потомъ уже узнали на каторг? про него, что онъ частное лицо, и перестали оказывать ему уваженiе.

Но въ Тюмени онъ еще считался важнымъ лицомъ. Въ особенности въ Тюмени считали Нехлюдова важнымъ лицомъ потому, что губернаторъ былъ ему знакомый челов?къ, очень добрый и любитель спектаклей, остротъ, анекдотовъ и игры въ винтъ. Нехлюдовъ об?далъ у него. Несмотря на дальнiй Сибирскiй городъ, все у Губернатора было очень элегантно; жена его, милая хозяйка, хорошенькая женщина, sur le retour,[258 - [в летах]] весело шутила съ Нехлюдовымъ и хот?ла засадить его на другой дам[скiй] столъ въ винтъ. Былъ ужъ готовъ столъ съ четырьмя св?чами и новой колодой атласныхъ картъ. Но Нехлюдовъ отказался, желая воспользоваться разр?шенiемъ пос?тить острогъ.

– Ну, все равно, прi?зжайте ужинать, – проводилъ его Губернаторъ, не вставая изъ за стола. Губернаторша же дала ему виноградъ и грушу, чтобы онъ зналъ, что у нихъ въ Сибири живутъ какъ люди.

Подъ влiянiемъ этого впечатл?нiя изящества и избытка, главное – св?та Нехлюдовъ прi?халъ въ острогъ. Смотритель тотчасъ же повелъ его наверхъ.

Какъ только отворили дверь, такъ Нехлюдова охватилъ удушающiй запахъ челов?ческихъ испражненiй, полутьма, – гор?ла одна[259 - В подлиннике, перед словом: одна слово: она, очевидно по описке написанное вместо слова: одна и по рассеянности не зачеркнутое.] коптящая лампа, – и послышались п?нiе и крикъ, ругательства. Онъ вошелъ прежде всего[260 - В подлиннике, после слова: всего повторено слово: вош[елъ].] въ мужскую пересыльную. Когда отворили дверь, ?дкiй запахъ еще усилился, и лампа, казалось, гор?ла еще тускл?е. Въ самомъ коридор?, прямо на полъ, мочились два челов?ка въ рубахахъ и порткахъ, съ бритыми головами, въ кандалахъ. Смотритель крикнулъ на нихъ, и они, какъ виноватые, вернулись и легли на свои м?ста. Нехлюдовъ былъ въ середин?, арестанты лежали или должны были лежать голова съ головами. И въ небольшой камер? ихъ было челов?къ 40. Вс? м?ста были заняты. Вонь была ужасная. Вс? вскочили, какъ только вошелъ смотритель. Въ числ? этихъ былъ Алекс?й. Нехлюдовъ передалъ ему полученное отъ жены изв?стiе и деньги, которыя взялъ смотритель. Потомъ пошли въ верхнiй этажъ. Въ одной изъ камеръ п?ли п?сни, такъ что не слыхали грохота двери. Смотритель постучалъ въ дверь.

– Я те запою. Смирно.

Пошли дальше. Нехлюдовъ попросилъ не шум?ть и позволить ему посмотр?ть въ оконце. Смотритель позволилъ.

И тутъ то онъ увидалъ ту ужасную сцену, которая навсегда осталась у него въ памяти. Въ номер? было челов?къ 20. Двое ходили въ своихъ халатахъ, босикомъ, не глядя другъ на друга, быстро-быстро взадъ и впередъ, какъ зв?ри въ кл?тк?; одинъ былъ черный, похожiй на цыгана, другой – маленькiй челов?чекъ, рыжiй, уже не молодой и бритый.

Вправо стоялъ противъ угла съ иконой старикь съ б?лой бородой и истово молился, кланялся въ землю, крестился и шепталъ что то. Потомъ рядомъ съ нимъ двое у наръ съ крикомъ играли въ карты. Н?сколько челов?къ окружали ихъ. Играющiе хлопали руками и произносили какiя то отрывочныя слова.

– А чортъ тебя задави. Обдулъ, – сказалъ одинъ изъ играющихъ, въ рыжихъ усахъ, съ злымъ лицомъ. – Ну, жена, маршъ спать! – крикнулъ онъ, ложась на нары, на бл?днаго малаго, который стоялъ въ числ? смотр?вшихъ на игру.

Вс? захохотали. Мальчикъ снялъ халать и направился къ нарамъ. Нехлюдовъ постучалъ и попросилъ отпереть камеру, чтобы переговорить съ этимъ мальчикомъ. Онъ былъ приговоренъ къ поселенiю за воровство.

Пользуясь своимъ влiянiемъ, Нехлюдовъ попросилъ смотрителя перевести мальчика въ другую камеру.

– Къ ребятамъ, – посов?товалъ помощникъ.

Они вошли къ ребятамъ. Это были одутловатые, б?лые, съ безсмысленными глазами мальчики, отъ 15 до 18 л?тъ. Ихъ было 4.

Такiе же сцены и лица вид?лъ Нехлюдовъ во все время своего путешествiя и все больше и больше ужасался и укр?плялся въ своемъ р?шенiи открыть это людямъ, выяснить ту безумную жестокость, которая совершалась этими воображаемыми возмездiями, устрашенiями, обезвреживанiями, переправленiями.

Ч?мъ больше онъ углублялся въ этотъ мiръ, т?мъ больше онъ центръ тяжести его интереса переносилъ изъ Масловой къ общему вопросу и ко вс?мъ этимъ страдающимъ и развращающимъ людямъ. Т?мъ бол?е, что Маслова все бол?е и бол?е успокаивалась въ работ? ухода за больными и отвыкала отъ прежнихъ привычекъ. Вино она совс?мъ оставила, не наряжалась бол?е, но продолжала курить. Мысль о брак? съ нею совершенно оставлена была Нехлюдовымъ, но онъ всетаки твердо р?шилъ не оставлять ее до конца, какого конца, онъ самъ не зналъ. Жизнь его была такъ полна, что онъ не думалъ о конц?.

Конецъ же насталъ очень скоро и совершенно неожиданный для Нехлюдова. Въ числ? каторжныхъ въ N былъ политический каторжный Аносовъ, одинъ изъ т?хъ политическихъ, вступившихъ въ заговоръ по молодости, по энергичности, по желанiю отличиться, съ которыхъ вся эта напущенная на нихъ революцiонность сходитъ, не оставляя ни мал?йшаго сл?да. Теперь, посл? каторги и ссылки, онъ совершенно освободился отъ напущеннаго на себя революцiонерства и не могъ даже подумать, зач?мъ оно ему. Онъ былъ полонъ жизни, энергiи и добродушной веселости. Онъ не отрекался отъ своего революцiонерства, но не нуждался въ немъ.

Онъ забол?лъ нарывомъ на ног? и, поступивъ въ больницу, познакомился съ Катюшей, влюбился въ нее и, ничего не желая знать объ ея прошедшемъ, р?шилъ жениться на ней.

– Что же, любишь ты его? – спросилъ Нехлюдовъ.

– Не то что люблю, a мн? жалко его.

По окончанiи срока каторги Катюша съ мужемъ поселились въ у?здномъ город?. Онъ кормится землем?рствомъ. У ней ребенокъ. Нехлюдовъ простился съ ними и живетъ въ Москв?, весь поглощенный составленiемъ записки, которую онъ хочетъ подать Государю, о необходимости уничтожить всякое уголовное пресл?дованiе и зам?нить его нравственнымъ образованiемъ массъ. Статья, которую онъ напечаталъ въ журнал? объ этомъ, – о томъ, что уголовное право есть только пережитокъ варварства, была вся запрещена и выр?зана изъ журнала. Книга его о томъ же была сожжена. Будущее покажетъ, какая будетъ судьба его записки.

27 Августа 1898.[261 - В подлиннике явно по рассеянности написано: 1899.] Л. Т.

** № 62 (рук. № 19).

Результаты посл?дняго нравственнаго подъема, пережитаго Нехлюдовымъ всл?дствiи встр?чи съ Катюшей Масловой, уже начинали проходить. Опять по немногу, по немногу жизнь затягивала его своей паутиной и своимъ соромъ. Но, какъ всегда было, несмотря на какъ будто обратное движенiе, на ослабленiе нравственнаго сознанiя, всякiй такой подъемъ поднималъ его и оставлялъ навсегда выше, ч?мъ онъ былъ прежде. Такъ было и теперь, и въ особенности теперь, посл? посл?дняго подъема, который былъ самымъ сильнымъ въ его жизни. Почти вс? взгляды его на жизнь, на людей и, главное, на себя совершенно изм?нились, и онъ уже не могъ возвратиться къ прежнимъ. Изм?нилось, главное, его отношенiе къ себ?, къ своему положенiю. Онъ потерялъ уваженiе къ себ? какъ челов?ку изв?стнаго воспитанiя и сословiя.

Но не усп?лъ онъ оглянуться, какъ возникло уже новое чувство самоуваженiя, основаннаго теперь уже не на своемъ положенiи, а на важности понятой имъ и проводимой въ жизнь идеи. И опять онъ сталъ доволенъ собой, и насколько доволенъ собой, настолько сталъ хуже и мен?е спокоенъ. Хуже онъ сталъ т?мъ, что, посвятивъ себя своей книг?, онъ оставилъ простую д?ятельность помощи живымъ людямъ и общенiя съ ними. Опять невольно началась изн?женность и л?нь челов?ка, свободно занятаго умственной д?ятельностью. Можно было начать позже работу, вовсе отложить, считая себя нерасположеннымъ. Опять поднялись въ немъ ослабшiе было совс?мъ любовные инстинкты. Корчагина вышла замужъ, и на ней онъ не могъ бы жениться. Но у знаменитаго адвоката, съ которымъ онъ сблизился еще по д?лу Масловой, была дочь курсистка, выказывавшая большое расположенiе къ Нехлюдову, и поднялось старое прежнее чувство любви, которое онъ еще не сознавалъ. Онъ думалъ, что онъ только занятъ своей запиской. Что выйдетъ изъ его записки и изъ его отношенiй къ голубоглазой В?р?, дочери адвоката, и какой, въ какой форм?, будетъ сл?дующiй нравственный толчекъ и подъемъ Нехлюдова, покажетъ будущее.

28 Ав. 98. Я. П.

Лев Толстой.

4-я РЕДАКЦИЯ.

** № 63 (рук. № 24).

Когда Марья Ивановна позвала къ себ? Дмитрiя и стала осторожно говорить ему о томъ, что его отношенiя къ Катюш? ей не нравятся, такъ какъ не хорошо влюбить въ себя д?вочку, на которой не можешь жениться, то онъ р?шительно сказалъ:

– Отчего же не могу?

И хотя онъ въ д?йствительности и не думалъ о возможности жениться на Катюш? (такъ сильно была заложена въ немъ аристократическая исключительность, по которой такая женщина, какъ Катюша, не могла быть избрана въ подруги жизни), ему посл? разговора съ Марьей Ивановной мелькнула мысль о томъ, что можно бы жениться и на Катюш?. Мысль эта понравилась ему въ особенности своей радикальностью: Катюша женщина такая же, какъ и вс?. Если я люблю ее, то отчего жъ не жениться на ней? Онъ не остановился на этой мысли только потому, что, несмотря на свою безсознательно испытываемую любовь къ Катюш?, онъ былъ твердо ув?ренъ, что впереди въ жизни его ожидаетъ еще не такая женщина, которую онъ полюбитъ и которая полюбитъ его.

** № 64 (рук. № 24).

XXIX.

Въ то время какъ Нехлюдовъ сид?лъ у окна и, глядя на т?нь безлистаго большого дерева, падающаго на дорожку сада, радовался на ту новую и хорошую жизнь, которую онъ поведетъ теперь, Маслова, выпивши большую чашку водки, полупьяная лежала вм?ст? съ другими арестантками на нарахъ 5-ой камеры и хот?ла и никакъ не могла заснуть. М?шали ей спать и нас?комые, которые ?ли ея т?ло, и арестантка Аграфена, дьячиха, судившаяся за убiйство ребенка, которая въ одной рубах?, босикомъ, не переставая, какъ зв?рь въ кл?тк?, скорыми шагами ходила взадъ и впередъ по камер?, то открывая, то закрывая собою дверь съ оконцемъ въ середин?, на которое были безсмысленно устремлены глаза Масловой. М?шала ей и сос?дка ея, та самая старуха Кораблиха, которая утромъ провожала ее, т?мъ, что не переставая изр?дка ругалась съ толстой рыжей арестанткой, которая, растрепанная и озлобленная, сид?ла на другомъ конц? наръ и, об?ими руками разчесывая себя, произносила страшныя, изысканныя ругательства.

** № 65 (рук. № 24).

– Ты зач?мъ тутъ?

– Я изъ суда.

– Ну и маршъ въ свое м?сто.

Маслова хот?ла сказать, что ее привели сюда, но потомъ подумала, что не къ чему, да и она такъ устала, что ей л?нь было говорить. Конвойный доложилъ, что ее не принимаютъ, оттого что заняты въ контор?. Но помощникъ смотрителя не хот?лъ быть не правъ и еще громче закричалъ на конвойнаго:

– Такъ дожидайтесь наруж?. Я те научу лясы разводить съ арестантами, – обратился онъ къ Масловой. – Маршъ отсюда?

Маслову увели внизъ, на дворъ. И тамъ опять приведенные арестанты проходили мимо нея и опять, какъ голодные зв?ри на пищу, набрасывались на нее, щипали, обнимали и ц?ловали ее. Вс? эти выраженiя вниманiя теперь не трогали и не развлекали ея. Ей хот?лось однаго – поскор?е покурить и выпить.

На двор? она попросилась у конвойныхъ удалиться, для того чтобы тамъ покурить, но ее не пустили. Тогда она р?шилась, отойдя за уголъ, закурить на двор?, но не усп?ла затянуться разъ, какъ проходившiй надзиратель крикнулъ на нее и вел?лъ идти въ контору.

Когда ее приняли и свели въ женскiй коридоръ, было уже 6 часовъ вечера, время ужина.

* № 66 (рук. № 22).

Глава 35.

На сл?дующiй день, въ Воскресенье, въ 5 часовъ утра, въ коридор? тюрьмы раздался пронзительный звонокъ.