Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

Притворяться и выказывать то, что она не думала или не чувствовала, она не могла. Она была слишком честная и хорошая натура; и потому с свойственной женщинам гибкостью, она раз навсегда отреклась от себя, от всей своей жизни и полюбила всеми силами души одну свою госпожу и, потому уже, искренно думала и чувствовала только то, что думала и чувствовала ее высокая покровительница. Искренность ее, отсутствие всякого искательства так редки везде и особенно в том мире, в котором она жила, что эти качества были оценяемы и чем меньше она желала делать для себя и для других, тем больше она могла сделать, и чем реже она высказывала свое особенное мнение,[915 - Зач.: ее было противуположно мнению царствовавшему] тем оно более уважалось. Князь Василий, не упускавший молодого флигельадъютанта, не приобретя на всякой случай его поддержку, не мог не ценить своих отношений с нею.

Но и в этом случае, как и в других, он действовал не вследствии обдуманного макьявелического плана, но по какому то ему самому необъяснимому влечению, которое инстинктивно тянуло его в короткость к тем, которые более всего ему были нужны. Как образуется механик, музыкант, воин, так точно образуется человек придворный и государственный.[916 - Зач.: Это характер более, чем искусство] Успех в этом свете есть следствие характера, а не искусства.

–

Вслед за князем и княгиней Волконскими провозглашены были имена графа Б., графа Mortemart, княгини Л., князя Д., сына князя Василья, и гостиная наполнилась мущинами и женщинами, большей частью в шифрах, брильянтах и бальных платьях и мундирах. Многие с чаю Annette ехали к посланнику.

– Вы не знакомы с ma tante, —говорила Annette Д. некоторым из гостей и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени и, медленно переводя глаза с гостя на ma tante, стояла около и потом отходила.

Как правоверный однообразно, серьезно и значительно совершает обряд преклонения и целования перед камнем Мекки, так все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому не интересной и не нужной тетушки. Как строго мог требовать от правоверных тот мулла, который стоит при камне, приличия поклонения, так требовала того же Annette Д. от своих гостей, с грустным участием следя за их приветствиями и молчаливо одобряя их. Как мало камень Мекки мог чувствовать, оценять целования и отвечать на них, так же мало ma tante понимала что-нибудь из того, что говорилось вокруг нее. Неизменно каждому говорила она о его здоровьи, о своем здоровьи и о здоровьи ее величества, которое нынче слава богу лучше. И все подходившие, из приличия не высказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от нее, чтобы уж во весь вечер ни разу не подойти к ней.[917 - На полях: Как держать дом? Княгиня Волконская брюхатая с работой. Ее муж недов[ольно] смотрит на нее. Княгиня хлопочет о сыне. Mortemart. Как подать на блюде литератора. Рассказ о Енгиенском. Дурак дипломат. Некоторые молчат и [1 неразобр.]]

Тот, кто бывал в гостиных на маленьких вечерах избранного общества без карт и танцев и находил, что все человек пятнадцать присутствующих мущин и дам, разместившись, кто у чайного стола, кто в уголку за трельяжем, кто у окна – все разговаривают и свободно переходят от одной группы к другой, тот, ежели он сам не принимал у себя, верно думает, что это размещение гостей и их разговоры происходят сами собой. Но тот, кто принимал сам или сама, тот знает, что это размещение и этот кажущийся свободным и неумолкаемым разговор, слышащийся с разных концов гостиной, есть дело искусства и предусмотрительности и быстроты соображения хозяйки. «N надо свести с М., а М. надо познакомить с Б. Тем более, что М. всегда рад с ним видеться и они близки. Г-на З. надо завести на его любимую тему о новых романах, он займет этих девиц, которые остаются у меня на руках», думает хозяйка. «Они и пускай сидят в этом уголке, ежели у них станет замирать разговор, я подпущу к ним болтуна Ф. Он оживит, и притом А. и Д. останутся en t?te ? t?te, чего им и нужно. Ну, эти, кажется, сами нашлись», думает она, глядя на разговаривающих у окна. «Да, Лиза хотела познакомиться с Д., ну да это можно сделать после, а пока она мне нужна, чтоб занять старую княгиню. Пристроить еще этого юношу, который не знает, что делать из своей особы, и тогда я ее выручу, приведу ей на смену З. и тогда буду хоть на минутку свободна, чтоб поговорить с М». Так думает хорошая хозяйка вечера и, пустив в ход всех своих гостей, она ходит, приглядываясь и прислушиваясь, готовая подать помощь на тот пункт, в котором главное дело такого вечера – разговор – ослабеет. Ежели вы человек, который умеет жить, то, сказав два три слова, отходите от хозяйки и не делайте неловкости, наивно вступать с ней в какой-нибудь разговор, выражая какую-нибудь мысль или вызывая ее на спор. Ей некогда, она во всем согласится с вами или шуточкой выбьет вас из колеи рассуждений. Она все прислушивается, приглядывается, как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению и примечает, все ли вертят веретена, так хозяйка вечера прислушивается, все ли языки болтают. Как хозяин прядильной, замечая неподвижность или непривычный скрипящий, слишком громкой звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так хозяйка вечера подходит к замолкнувшему или слишком громко говорящему кружку и одним словом или перемещением опять заводит равномерную, приятную для нее разговорную машину.[918 - Зачеркнуто: и самодовольно поглядывает, прислушивается к звуку говора и еще лучше смеха]

Вечер Annette Д. был пущен, веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела одна только пожилая дама, бедно одетая и, видимо, несколько чужая в этом блестящем обществе, кроме двух мущин, отдельно стоявших, общество разбилось на три кружка. В одном центром была красавица княжна Ж., дочь князя В., в другом сама Annette, в третьем – маленькая, хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости дамочка с[919 - Зач.: животиком] брюхом, которого уж нельзя было скрыть и которое хорошенькая будущая мать видимо и не заботилась скрывать, судя по покрою ее платья.

–

Дама эта была та самая княгиня Волконская с мужем, которую провозгласил лакей во время разговора Annette с князем Васильем. Князь Волконский, брат той барышни, которую Annette из жалости сватала за беспутного Анатоля, вошел с женой под руку с приемами человека, которому, несмотря на его молодость и неважный чин (он был в мундире гвардейского[920 - Зач.: обер-офицера] адъютанта), скорее будет скучно, чем весело, и который надеется встретить в этом обществе скорее низших, чем высших. Фамильярный князь Василий даже не мог никогда быть фамильярным с Андреем Волконским. Он и не очень желал этого, так как Андрей Волконский был сын Екатерининского генерала, находящегося в немилости, и бывший адъютант Кутузова, поручик гвардии. Сказав несколько слов Annette, Андрей Волконский холодно и презрительно (это была его привычка) обратился к князю Василию и слегка поклонился, держа себя далеко от него.

– Здравствуйте, mon cher,[921 - Зач.: – Comment allez vous? [как вы поживаете?] – Tr?s bien, mon prince, et vous? [очень хорошо, князь, a вы?]] как вы? – сказал князь Василий, подавая ему руку, и, не дожидаясь ответа, обратился к княгине.

Волконский подал свою маленькую почти женскую ручку, но не пожал, а предоставил ее пожатию, и лениво, как будто устало, сел в кресла. Между тем жена его, которая, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками вошла в гостиную с рабочей сумочкой на руке, усевшись на диване, куда ее, соображаясь с ее положением, усадила Annette, тотчас же начала, не переставая, говорить со всеми вдруг приятным грудным и веселым голоском.

«Она очень мила, даже в этом положении», подумал князь Василий,[922 - Зачеркнуто: любивший хорошеньких женщин] придвигая кресло к столу, «даже милее, чем прежде», и он сказал ей это, что заставило ее покраснеть и засмеяться.

– Я приехала с работой, – сказала она, – смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour. Vous m'avez еcrit que c'еtait une toute petite soirеe. Voyez comme je suis attifеe,[923 - Не сыграйте со мной злой шутки: вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я укутана.] – и она развела руками, чтобы показать свое в кружевах прекрасное шелковое платье.

– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie.[924 - Будьте спокойны, Лиза, вы всё таки будете лучше всех.]

Княгиня Волконская, которую Annette называла просто Lise, была урожденная Мейнен. Никто не знал, кто был ее отец (говорили, что музыкант) и никто не хотел знать, кто он был. Знали только, что la petite Meinen покровительствуема императрицей, и этого было бы довольно, но кроме того она прекрасно говорила по французски, была жива и необыкновенно миловидна. Князь Волконский, узнав ее в Петербурге у своего генерала, где она бывала, влюбился в нее, просил согласия отца и, не получив его, женился на Мейнен к общей радости всех придворных друзей Лизы, а их было много. Все, кто не завидовали ей, все любили ее.

Молодая княгиня не умолкала с той минуты, как приехала, и не переставая работала что то маленькое своими крошечными беленькими ручками и беспрестанно смеялась и тому, что сама говорила, и тому, что говорили другие.

«Какой я должно быть любезный и веселый», думал про себя каждый, кто говорил с ней и видел на каждом чуть чуть забавном слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые и так виднелись беспрестанно. Ее хорошенькая с чуть видными усиками верхняя губка, как будто была коротка, но тем милее она открывалась и тем еще милее стягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это бывает у счастливых женщин, вся ее наружность была так мила, что недостаток ее казался ее особенной, собственной ее, красотой.

Всем казалось весело смотреть на эту брюхатую, полную здоровья и живости, хорошенькую женщину. Старикам и скучающим мрачным и некрасивым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожие на нее, побыв и поговорив несколько времени с нею. Один старичок, поговорив с ней, веселый и счастливый, сходил с лестницы и голосок ее звучал у него в ушах и молодая улыбка ее была в его глазах, когда он по привычке посмотрелся в зеркало, забывшись и смутно воображая, что он увидит перед собой ее лицо. Ах, как ему гадко сделалось, увидав свое скучное, с подлыми неизгладимыми морщинами, худое и отталкивающее лицо!

Такое впечатление она произвела на всех и у Annette Д. Когда собралось больше гостей, она положила работу и, усевшись за самовар, любезно объявила, что она разливает чай. Все захотели чаю, кружок около нее составился самый большой. У всех разглаживались морщины, всем хотелось улыбаться, глядя на нее, исключая ее мужа, молодого князя Андрея Волконского. На него, казалось, вид жены производил совершенно противуположное действие.[925 - На полях: брови вскакивают] Ежели он начинал улыбаться или оживляться, взглянув на жену, губы его вдруг принимали строгий склад и брови чуть изменяли положение и появлялась презрительная морщинка на чистом высоком лбе. Когда он слышал похвалы своей жене, лицо его принимало еще более презрительное выражение. Не ревность заставляла его так меняться в лице, заметно было, что он совершенно равнодушно смотрел на увивающихся около княгини и еще равнодушнее смотрел на нее. В карих глазах его как будто потушен был кем то давно свет и нужно было много его, чтобы зажечь его. Он только смотрел и слушал с глубоким презрением тех, кто восхищался его женой. Как будто он думал: «как вы глупы и непроницательны, что льнете к ней и думаете найти что-нибудь за этим внешним блеском и оживлением. Ничего, ничего там нету. Это я, который к несчастью слишком хорошо это знаю, говорю вам».

– Quelle dеlicieuse personne, que cette petite princesse![926 - – Что зa милая особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий, проходя мимо Annette.

– Вы знаете, il a rompu avec son p?re pour l'еpouser. Le p?re n'a jamais voulu consentir ? ce mariage, – отвечала Annette, – Andrе en est fou amoureux.[927 - [он порвал с отцом, чтобы жениться на ней. Отец не давал согласия на этот брак. Андрей влюблен в нее до безумия.]]

– Она стоит того, – отвечал князь Василий.

–

В том кружке, где президировала Annette, сидел le vicomte de Mortemart и видимо держал le fil de la conversation,[928 - [нить разговора]] который искусно передала ему хозяйка. Она очевидно – и это было не неприятно vicomt'y, угащивала им своих гостей и угащивала в самом изящном и приятном виде.

Только такие дамы высшего общества, как Annette Д., умеют в лучшем виде сервировать замечательных гостей. Они умеют так подать обществу писателя, артиста, путешественника, эмигранта или вообще такое лицо, которое не есть член общества, но которое украшает общество, что это лицо, как бы незначительно оно ни было, кажется чем то особенным обществу. Как хороший метр-д'отель подаст вам тот же кусок говядины, который вам есть не захочется, увидав его в грязной кухне, так, что вам этот кусок кажется чем [то] даже сверхъестественно прекрасным, так в нынешний вечер Annette подала своим гостям vicomt'a – как что то сверхъестественно утонченное, тогда как князь Андрей Волконский, игравший с ним каждый день на бильярде, видел в нем только мастера карамболировать и плохого плательщика в случае проигрыша.

– Mais c'est connu – l'entrevue du duc d'Enghien avec Buonaparte chez m-lle Georges,[929 - [Свидание герцога Энгиенского с Бонапартом у мадемуазель Жорж – это широко известно]] – говорил vicomte.

– Ah, racontez nous cela, vicomte,[930 - Расскажите нам это, виконт.] – сказала Annette. Так приятно отзывались слова: racontez nous cela, vicomte, Лудовиком XVI и Rambouillet'ом, vicomte отговаривался тем, что l'histoire est un peu scabreuse,[931 - [рассказ будет немного неприличен]] но Annette настояла, сделала большой круг вокруг vicomt'a и пригласила всех слушать рассказ vicomt'a о том, почему погиб герцог Энгиенский.

– Le vicomte a еtе personnellement connu de monseigneur,[932 - Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Annette одному.

– Le vicomte est un parfait conteur,[933 - Виконт удивительный мастер рассказывать] – проговорила она другому.

– Il est tr?s bien, n'est ce pas?[934 - [Он очень хорош, неправда ли?]] – сказала третьему.

Кружок собрался красивый и vicomte был подан на блюде в самом изящном виде.

– Известно, что гениальные актрисы, как и m-lle Georges – я большой ценитель ее – подвержены так же, как и другие женщины, еще более других, стрелам бога любви. Иногда стрелы эти[935 - Зачеркнуто: не совсем чисты] вылетают из золотого колчана, но… и актриса – женщина и может иметь любящее сердце, – так начал виконт свой изящный рассказ, с тонкой улыбкой оглядывая слушателей.[936 - Зач.: и видимо сбираясь рассказывать длинно и так, как рассказывают в романах. Кружок сдвинулся ближе. Еще подошло несколько человек.– У m-lle Georges была толпа поклонников, – продолжал он. Все слушали с вниманием и уважением даже, улыбкой и жестом показывая, что они понимают и рассказ и ценят прелесть рассказа. Один только очень молодой человек с большой, вытянутой в зад головой, застенчивый и рассеянный, видимо не обращал никакого внимания на рассказ и расскащика. Он вертелся на своем стуле.Прежде, чем передать историю виконта, весьма распространившуюся впоследствии, я должен описать некоторых из слушателей его тем более, что эти некоторые, кроме того, что замечательны сами по себе, не раз встретятся читателю впродолжении этой истории.]

[Далее со слов: – Переходите сюда, ch?re Sophie, – сказала Annette Д. – Le vicomte va nous raconter,[937 - [Виконт нам будет рассказывать].] – красавице княжне, дочери князя Василья… кончая: и опять успокаивалась в улыбке. – близко к печатному тексту. Т. I, ч. I, гл. III.]

Когда маленькие часы пробили на камине, она медленно приподняла брови, посчитала и, видимо, озаботилась чем-то, хотя это было в самую патетическую минуту рассказа. Боялась ли она опоздать на бал и делала свои соображенья о времени первой anglaise,[938 - Зачеркнуто: но никак не могла счесть, что сколько минут останется до <бала> первой anglaise, ежели она выедет в без четверти 11, а начнут в половине 12-го.] но vicomte заметил ее совершенное равнодушие к рассказу. Она на пальчиках, обтянутых перчаткой, делала как будто вычисления, чуть шевеля ими.[939 - Зач.: и всё сбивалась.] Когда в середине рассказа к ней обратился кто то с вопросом, как она находит это, она, хотя и не изменила своей улыбки,[940 - Зач.: но в душе очень испугалась: ей вспомнились недавние уроки истории гувернантки и требования повторить урок. Она, как и тогда так и теперь, ничего не понимала и не слушала.] видимо испугалась чего то.

После нее подошел ее старший брат[941 - Зач.: дипломат, которого отец считал глупым и эксентричным.] Иполит и задержал начатой рассказ. Несмотря на необыкновенное сходство с сестрою красавицею, этот брат был положительно дурен собою. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той всё освещалось жизнерадостной, самодовольной, молодой неизменной улыбкой и необычайной античной красотой тела, у брата напротив то же лицо неизменно выражало досаду и самоуверенную брюзгливость. Глаза, нос, рот – всё сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу. Кроме того, некрасивость его лица увеличивалась еще его странной манерой ходить, сидеть, говорить, брать и подавать руку и вещи и еще более странной одеждой. Этот молодой князь дипломат как будто дал себе обещание делать всё не так, как другие люди. Странности его еще тем поразительнее были, что они вытекали видимо не из особенности характера, а из заданного себе правила, так как странности эти постоянно переменялись. Он только приехал из-за границы и потому[942 - Зач.: недальновидные] некоторые люди полагали, что всё, что он делает, так должно делаться по новому, и даже[943 - Зач.: находились такие, которые] подражали ему.[944 - Зач.: но другие, так же как и отец его, считали его дураком, а самые недоброжелательные – идиотом.]

Молодой дипломат, приехав из-за границы, ходил не иначе, как чрезвычайно вывертывая и припадая на левую ногу, как будто она у него болела, садился не иначе, как в самую глубину кресла, вытягивая прямо перед собой ноги, подавал руку не иначе, как два пальца,[945 - Зач.: вальсировал не иначе] говорил он не иначе, как отрывисто и очень скоро, смотрел всегда и на всё, даже на чай, который брал, в лорнет, одевался всегда в синий фрак, застегнутый на все бронзовые пуговицы, палевые панталоны и в жабо такой вышины, что оно видимо мешало ему свободно дышать. Кроме того главное занятие его по приезде из-за границы состояло в том, чтобы списывать родословные, собирать все возможные гербы и печати и переписывать эти книги самому. Многие из слабых людей, видавших его, соблазненных той самоуверенностью, с которой он производил это, уже переняли многие его привычки, полагая, что в этом состоят приемы (bon ton[946 - [хорошего тона]] тогда не существовало) de la bonne compagnie,[947 - [хорошего общества]] когда вдруг князь Иполит стал ходить не хромая и чрезвычайно большими шагами и стал носить совсем другой жабо, с одним концом накрахмаленным и направленным кверху, а другим опущенным перпендикулярно книзу, стал сидеть иначе и стал заниматься не гербами, а гравюрами, которые он покупал и собирал везде и сам гравировал.

[Далее со слов: Се n'est pas une histoire de revenants?[948 - Это не история о привидениях?]кончая:… потом весь оборачивался быстро, как он всё делал, и смотрел долго на угол кресла. – близко к печатному тексту. T. I, ч. I, гл. III.]

– Moi je vais prendre mon ouvrage,[949 - Я возьму мою работу,] – прокричала беременная Лиза от чайного стола и переваливаясь перешла в кружок vicomt'a, который в третий раз сбирался начинать, и, несмотря на недовольное презрительное лицо мужа, которого она скорее не умела, чем не хотела замечать, произвела перестановку и, усевшись, весело поправилась, приговаривая: «теперь мне хорошо» и попросила начинать.

– Когда я имел счастие видеть последний раз блаженной и печальной памяти герцога Энгиенского, – начал виконт, – в Етенгейме, я знал и он был так милостив ко мне, что намекнул на свое восхищение к таланту и к особе m-lle Georges. Я выразил свое удивление, когда он мог узнать ее, не бывши в Париже эти последние года. Герцог улыбнулся, как он один умел улыбаться, и сказал мне, что Париж не так далеко от[950 - Зачеркнуто: Страсбурга] Мангейма, как это кажется, и я заметил un regard d'intelligence,[951 - [значительный взгляд]] который он бросил на Тюмери, который жил с ним. Я не смел настаивать, полагая, что не имел права вызывать на доверенность.[952 - Зач.: Но он заметил это и с своей ангельской добротой сказал Тюмери, что он может рассказать мне всё. Тюмери в этот вечер рассказал мне, что его высочество ездил уже раз в Париж под чужим именем и на другой день намерен был опять ехать.]

– Ваше высочество, – сказал я ему, – хотя я и не имею никакого права говорить вам свое мнение, но я считаю, что имя мое и верность королю et la sainte cause[953 - [святому делу]] позволяют мне сказать вам: Monseigneur, vous, votre vie appartient au roi et la France et[954 - [Ваше высочество, вы, ваша жизнь – принадлежите королю и Франции и]] вы не имеете права рисковать ничем.

– Неужели вы думаете, что Буонапарте решился бы на что нибудь против меня. Мое имя и мой характер слишком обеспечивают меня.

– Я всего жду от друга цареубийц et un parvenu ambitieux. Il ne reculera devant rien.[955 - [и честолюбивого выскочки. Он ни перед чем не остановится.]] Я сказал его высочеству, что я имел известие о открытии несчастного героя и мученика Кадудаля и о том, что полицейские агенты рыскали в Етенгейме и один из служителей его высочества мне казался подкупленным. Я высказал свое сомнение, но его высочество с этим рыцарством и отважностью, составляющей отличительную черту его фамилии…

– La maison Condе, branche de laurier greffе sur l'arbre des Bourbons, comme disait derni?rement m-r Pitt,[956 - [Дом Конде – ветка лавра, привитая к дереву Бурбонов, как говорил недавно Питт].] – перебил князь Василий.

– Monsieur Pitt a tr?s bien dit,[957 - [Господин Питт очень хорошо выразился]] – лаконически прибавил его сын Иполит, решительно поворачиваясь к окну и в лорнетку глядя на стору.

– Bref,[958 - [Словом]] – продолжал vicomte, обращаясь преимущественно к княжне и княгине, которые обе не спускали с него глаз, – как открылось потом, он ездил в Париж до этого несчастного дня и сделал честь m-lle Georges посещать ее.

– Но у него было un attachement[959 - [сердечная привязанность]] к princesse Charlotte de Rohan Rochefort? – сказала Annette вопросительно. – Говорили, что он тайно был женат на ней.

– Одна привязанность не мешает другой, – отвечал vicomte, тонко улыбаясь. Княжна улыбнулась так же.

– В третьем году мне друзья писали из Парижа, что m-lle Georges не имела недостатка в поклонниках и что между толпами всех новых людей parvenu de la finance,[960 - [богатых выскочек]] администраторов и всей этой дурной новой породы людей, которые теперь царствуют в Париже, она никого еще не выбрала, чтобы кинуть свой платок, когда в один вечер ее поклонники увидали Roustan, cette ?me damnеe, ce valet de cet autre valet qui s'appele Buonaparte[961 - [Рустана, эту окаянную душу, лакея другого лакея по имени Буонапарте]] y дверей новой богини.

– Charmant! – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку.