Полное собрание сочинений. Том 6. Казаки

4) Кирка бросилъ лапту, надвинулъ папаху и пошелъ прочь съ площади къ своему дому.

Какъ только онъ вышелъ изъ виду д?вокъ, онъ совс?мъ сталъ другимъ человекомъ, и взглядъ и походка его стали бойкiя, молодецкiя. – У сос?дняго дома онъ сталъ на завалину и окликнулъ хозяина. Уйде ма[53 - По татарски значитъ: дома ли? Между казаками считается щегольствомъ между собой говорить по татарски.] дядя?

Здоровый басистый голосъ откликнулся изъ хаты тоже по татарски.

– Дома дядя, дома. Чего надо?

Кирка повернулъ на дворъ и вошелъ въ хату. —

Дядя Ерошка былъ заштатный казакъ л?тъ 70 отъ роду. Жена его л?тъ уже 20 тому назадъ сб?жала отъ него съ русскимъ солдатомъ, выкрестилась въ православные и вышла замужъ,[54 - Гребенскiе казаки – раскольники, и ихъ бракъ не признается нашiмъ правительствомъ.] д?тей у дяди Ерошки не было, братья тоже вс? перемерли и онъ жилъ одинъ байбакомъ, какъ говорятъ Татары, занимаясь охотой, рыбной и ястребиной ловлей. – Хата дяди Ерошки была довольно большая, но противъ казачьяго обыкновенiя чистоты въ горницахъ, была вся загажена и въ величайшемъ безпорядке. На стол? лежалъ старый грязный окровавленный охотничiй зипунъ, половина сдобной лепешки и кусокъ сырого мяса, для прикармливанья ястреба. На лавк? лежало пистонное одноствольное ружье, старый кинжалъ, м?шокъ съ пулями и порохомъ, поршни,[55 - Обувь изъ невыд?ланной шкуры, которую над?ваютъ не иначе, какъ мокрою.] старое мокрое платье и тряпки. Въ углу, въ кадушк? съ водой размокали другiе поршни, стояла винтовка и кобылка.[56 - Полотно на двухъ палкахъ, съ которымъ можно близко подходить по утрамъ къ птиц?.] На полу лежала с?ть, н?сколько убитыхъ фазановъ и около стола гуляла привязанная за ногу курочка, которую Ерошка употреблялъ для приманки ястребовъ. Въ нетопленной печк? находился черепочекъ съ ч?мъ-то молочнымъ. На печк? визжалъ копчикъ, старавшiйся сорваться съ веревки, за которую онъ привязанъ былъ, и линялый ястребъ смирно сид?лъ на краю, искоса поглядывая на курочку и изр?дка съ права нал?во перегибая голову.

На коротенькой кровати, устроенной между ст?ной и печкой, въ одной рубашк? лежалъ навзничь, заложивъ руки подъ голову и задравъ сильныя ноги на печку, самъ дядя Ерошка. —

Это былъ огромный плотный казакъ съ необыкновенно развитыми широкими членами, съ коротко обстриженной с?дой головой, б?лой длинной и окладистой бородой и совершенно краснымъ, изрытымъ морщинами лицомъ, шеей и руками. Кром? морщинъ на лиц? у него было два зажившiе шрама на носу и брови, толстые пальцы его и руки были вс? сбиты и въ струпьяхъ. —

Во всей комнат? и особенно около самаго старика воздухъ былъ пропитанъ страннымъ, не непрiятнымъ см?шаннымъ запахомъ чихиря, водки, запекшейся крови и пороху.

– А а а! закричалъ старикъ во весь ротъ. Сос?дъ Марка пришелъ. Что къ дяд? пришелъ? Аль на кордонъ?

Ястребъ встрепыхнулся отъ крика хозяина и хлопалъ крыльями, рвясь на своей привязи. —

– Иду, дядя! иду! отв?чалъ молодой казакъ, взявъ въ руки винтовку и съ видомъ знатока осматривая ее. А ты куда идешь нынче ?

– Да что, съ бариномъ об?щался, сказалъ старикъ, скинувъ ноги съ печки и начиная од?ваться.

5) Гуляй, Машинька, мой св?тъ, тебя краше д?вки н?тъ, вдругъ затянулъ во все горло старикъ и, встряхнувшись и блестя маленькими глазками, бойко и легко сталъ подпрыгивать босыми ногами по трясущемуся полу комнаты. Кирка весело засм?ялся.

– Пойдемъ, дядя, я теб? поставлю осьмуху, сказалъ онъ, да и сказать теб? слово нужно.

– Карга! отв?чалъ Ерошка и не переставая заливаться п?ть п?сню и босыми ногами ходить по комнат?, досталъ изъ сундучка новые чамбары и бешметъ, над?лъ ихъ, затянулъ ремнемъ свой мощный станъ, полилъ воды изъ черепка на руки, отеръ ихъ о старые чамбары, кусочкомъ гребешка расправилъ бороду, посадилъ курочку въ м?шокъ, ястребу кинулъ кусокъ мяса и, приперевъ дверь задвижкой, бодрыми шагами вышелъ съ Киркой на улицу. Три его собаки, радостно махая хвостами, ждали его у порога, но зам?тивъ, что онъ безъ ружья, не пошли за нимъ, только глазами провожая хозяина и изр?дка искательно помахивая кончиками хвостовъ. Дядя Ерошка шелъ бодро, той особенной, свойственной только людямъ, носящимъ на себ? оружiе, молодецкой походкой, широко и кругло размахивая руками и гордо поглядывая направо и нал?во, изр?дка подергиваясь плечомъ и шеей.

Молодой казакъ видимо находился подъ влiянiемъ старика и старался подражать ему даже въ прiемахъ и походк?, хотя ему еще далеко было до этой самоув?ренности, спокойствiя и н?котораго щегольского удальства, которое выражалось въ каждомъ движенiи старика.

Ерошка здоровался со вс?ми старыми казаками, казачками, а особенно съ молодыми д?вками и бабами и каждому ум?лъ сказать какую нибудь шуточку. Ежели иногда онъ и ничего не говорилъ, то подмигивалъ и д?лалъ такой жестъ и испускалъ такой звукъ мычанья, что д?вки хохотали и кричали: ну тебя, старый чортъ! Молодой казакъ одобрительно посм?ивался. Хотя вс? отв?чали на поклоны старика и какъ будто радостно смотр?ли на него, ему оказывали мало уваженья и н?сколько мальчишекъ на площади стали дразнить его и кричать: дядя Ерошка, сучку поц?ловалъ, сучку поц?ловалъ!

Проходя по площади, они остановились у хоровода, въ которомъ ходила Марьяна. Ерошка послушалъ п?сню и недовольно покачалъ головой. —

– Экой народъ сталъ, вс? п?сни старыя переломали. Что поютъ, Богъ ихъ знаетъ. – Д?вки! закричалъ онъ. Полюби меня какая изъ васъ, будешь счастлива.

– Чтожъ, женишься, дядя? сказала Марьяна, подходя къ нему.

– Женюсь, мамочка, женюсь, только чихирю мн? давай, а ужъ я теб? волю предоставлю съ к?мъ хочешь, хоть вотъ съ сос?домъ гуляй. – Хочешь что-ли?

Старикъ толкнулъ молодого казака на Марьянку и расхохотался.

Какъ только Кирка вошелъ на площадь, все его молодечество пропало и [онъ] теперь р?шительно не зналъ что сказать и д?лать. Марьяна помолчала немного, какъ будто дожидаясь его р?чи, и потомъ нахмурила свою черную бровь и разсердилась. – Что врешь на старости л?тъ, вовсе не складно, проговорила она и вернулась къ хороводу. —

Старикъ, не обращая никакого внимания на ея слова, улыбнулся самъ про себя. – У! д?вки, сказалъ онъ, раздумчиво качая головой. Правда въ писанiи сказано, что д?вка чортъ тотъ-же. – И онъ, размахивая руками, пошелъ дальше. Кирка шелъ немного сзади, опустивъ голову и шепча что то себ? подъ носъ и стараясь закусить б?лый пушекъ отраставшихъ усовъ.

– Что это, дядя, сказалъ онъ вдругъ, поднимая голову, хитро заглядывая въ лицо старика, какъ я къ д?вкамъ подойду, совс?мъ негодный д?лаюсь; особенно съ нянюкой Марьянкой, такъ стыжусь, никакихъ словъ не нахожу, такъ вотъ что-то къ горлу подступитъ, пересохнетъ да и конецъ. – Что это?

– Это значить, ты ее любишь, гаркнулъ старикъ на всю улицу.

– Право? сказалъ Кирка, отъ этого это бываетъ, я знаю.

– Что жъ ты ей ничего не скажешь? Дуракъ, дуракъ! Эхъ дуракъ – абрекъ! дуракъ, дуракъ!

– Дядя, что я теб? сказать хот?лъ, промолвилъ молодой казакъ, пойдемъ сначала къ намъ, матушка изъ новой бочки чихирю нац?дитъ, а къ бабук? Улитк? посл? пойдемъ. Мн? теб? слово, дядя, сказать надо, повторилъ Кирка, изподлобья взглядывая на старика своими блестящими узенькими глазками.

– Къ теб? пойдемъ? карга! Дядя на все готовъ, отв?чалъ старикъ и они направились назадъ къ дому Кирки, который былъ на самомъ краю станицы и около улица была совершенно пустынна. —

6) – Здорово дневали, бабука? крикнулъ старикъ, входя на б?дный пустой дворъ Кирки и обращаясь къ сгорбленной худой его матери-старух?, сид?вшей на порог?. – Она тоже справляла праздникъ – не работала сидя передъ домомъ.

– Поди, матушка, нац?ди намъ осьмушку вина, сказалъ Кирка матери, продолжая заст?нчиво закусывать свои молодые усы. – Старуха поправила платокъ на голов?, встала, огляд?ла съ ногъ до головы старика и сына, чтобы уб?диться, не пьяны ли они? и не двигаясь съ м?ста вопросительно посмотр?ла на сына.

– Да сазана[57 - [Рыба въ род? судака, изобилующая въ Терек?.]] сушенаго подай закусить, прибавилъ сынъ, негромко, но повелительно. Старуха покорно перешагнула черезъ порогъ, проговоривъ въ себя: отцу и сыну и святому духу, и пошла въ сарай къ бочкамъ.

– Гд? пить будете? въ избушк? что ли? послышался оттуда ея голосъ. —

– Давай въ избушку! крикнулъ дядя Ерошка; да не жал?й, изъ хорошей бочки достань. Эка, старая – не любитъ, прибавилъ онъ посм?иваясь. —

Избушкой у казаковъ называется низенькой срубецъ, обыкновенно прил?пленной къ хат?. Въ ней ставятся начатыя бочки, складывается вся домашняя утварь и тутъ же варится на очажк? молоко и въ жары сидятъ казаки. Старуха поставила въ избушк? низенькой на четверть отъ полу татарскiй столикъ, такiя же дв? скамеечки и бережно, не плеская, принесла чапуру,[58 - [Деревянная выкрашенная чаша, изъ которой пьют казаки.]] налитую до краевъ холоднымъ краснымъ виномъ. Старикъ и парень с?ли на скамеечки и стали пить изъ чапурки, передавая ее другъ другу и каждый разъ приговаривая молитву и прив?тствiе другъ другу. Старуха, стоя около двери, прислуживала имъ.

– Чихирь важный, бабука, сказалъ старикъ, обтирая мякотью кисти красное вино съ б?лых усовъ и бороды, что много продали?

– Гд? много продать, отв?чала старуха, присаживаясь на порог?, всего дв? бочки нажали, одну вотъ сами кончаемъ, знаешь, нынче народъ какой, всякому поднеси, а другую вотъ къ тому воскресенью хочетъ самъ Кирушка въ Кизляръ везти. – Легко ли, надо къ ос?ни с?дло и коня справить. Шашка спасибо отцовская осталась. Все же переправлять надо было. – По нашей б?дности садъ небольшой – ухъ много денегъ спотратили. А коня, баютъ, за р?кой меньше 50 монетовъ не возьмешь, гд? ихъ добудешь. —

Кирка недовольно встряхнулъ головой и хот?лъ сказать что то, но старикъ перебилъ его.

– Правда твоя, бабука, притворно разсудительно зам?тилъ онъ, нынче времена тяжелыя стали. Не то что по старин?. Будь здоровъ, отцу и сыну и святому духу, прибавилъ онъ и поднесъ къ губамъ чапурку. – Мы не тужили, бабука, продолжалъ онъ, передавая чапурку и обсасывая мокрые усы. – Когда дядя Ерошка въ его года былъ, онъ уже табуны у ногайцевъ воровалъ да за Терекъ перегонялъ. Бывало, важнаго коня за штофъ водки, али за бурку отдаешь.

– Да, не то время было, вздыхая проговорила старуха, хуже да хуже пошло. В?дь одинъ сынъ, в?дь жал?ешь[59 - Жал?ть на кавказскомъ нар?чiи значить н?жно любить.] его, дядя.

– Ничего, бабука, сказалъ, подбадриваясь дядя Ерошка, жить можно, вотъ Богъ дастъ малаго женишь, нехуже другихъ заживешь, за другой нев?сткой умирать не захочешь. Такъ что ли дядя говоритъ, а, баба?

– Да какъ его женить-то Кирушку моего, возразила одушевляясь старуха, вотъ сосватала было ему д?вку отъ Горюшкиныхъ, – не хочетъ. Видишь, хочетъ Марьянку Догадихину за себя взять. Легко-ли, эсаульская дочь, да у нихъ три сада, что плохой годъ 15 бочекъ вина нажимаютъ. – Не отдадутъ они намъ свою д?вку.

– Дурно говоришь, баба, дурно, крикнулъ дядя Ерошка. Отчего не отдать? Разв? онъ солдатъ какой, что не отдадутъ? Ч?мъ не казакъ? Молодецъ казакъ; я его люблю, прибавилъ онъ, указывая на Кирку, который нагнувъ голову разр?зывалъ рыбу и какъ будто не слушалъ разговора матери съ дядей. —

– Да я Догадихиной эсаулих? одно слово на праздникъ сказала, такъ она мн? т? отв?тила, что я в?къ не забуду, возразила старуха. Люди гордые. Съ какими я глазами теперь пойду къ эсаулу сватать. Я женщина б?дная, глупая, я и словъ т?хъ не знаю. —

– Что не пьешь, дядя, сказалъ Кирка, подавая ему чапурку. – Дядя выпилъ.

– Что эсаулъ! продолжалъ онъ несмотря на то, что старуха въ это время вышла изъ избы. – Все тотъ-же казакъ. Д?вка захочетъ, такъ будь она енеральская дочь, такъ будетъ моя, какъ я захочу. А ты дуракъ, дуракъ, швинъя (это тоже, какъ и карга, была одна изъ поговорокъ дяди Ерошки). Что ты съ д?вкой то ничего не говоришь? обратился онъ къ Кирк?.

– Да что, дядя, отв?чалъ молодой казакъ, безпрестанно закусывая губу и то опуская, то поднимая глаза, я не знаю, какъ съ собой быть. Вотъ годъ скоро, что это надо мной сд?лалось. Прежде я все и шутилъ, и говорилъ и п?сни игралъ съ д?вками, а теперь какъ шальной какой сд?лался. Такъ вотъ кто-то мн? въ уши все говоритъ: поди ты къ Марьян?, скажи вотъ то и то – скажи. А подойду, особенно какъ при другихъ, такъ зароб?ю, зароб?ю и конецъ. Все думаю, что по моей б?дности люди см?яться станутъ. Въ прошломъ году въ самую р?зку виноградную мы съ ней см?ялись, что пойдешь, молъ, замужъ? Пойду, и тамъ еще наши шутки были; а теперь вовсе какъ будто чужая. Такой стыдъ напалъ. И что это такое, дядя? я не знаю. Или что я боюсь, не пойдетъ она за меня, или что богатые они люди, а я вотъ съ матушкой такъ въ б?дности живу, или ужъ это бол?знь такая. Только совс?мъ я не въ настоящемъ разсудк? себя чувствую. – Ни къ чему то у меня охоты не стало, и силы ужъ у меня той не стало, только объ д?вкахъ думаю, все больше объ нянюк? Марьянк?, а пойду, – во рту пересохнетъ, ничего сказать не могу. Чертовское навожденiе какое-то, право! заключилъ Кирка съ жестомъ отчаянiя и чуть не со слезами въ голос?.

– Вишь какъ тебя забрало, сказалъ старикъ, см?ясь. Дуракъ, дуракъ, швинья, Кирка, дуракъ, повторялъ онъ, см?ясь.