Полное собрание сочинений. Том 6. Казаки

«Смотрите, д?вки, у дяди Гирчика на голов? л?съ растетъ, ровно у ол?ня». Онъ сказалъ и вс? засмеялись, а станичнаго сынъ еще ему совалъ репьи за черкеску.

34) Только Марьяна подошла сзади къ станичнаго сыну. «Брось, собачiй сынъ!» сказала она парню: «что надъ старикомъ см?ешься? самъ доживи». Но станичнаго сынъ продолжалъ свое д?ло. Марьянка взяла его за грудь и сильными руками толкнула такъ кр?пко, что парень упалъ на земь и запачкалъ черкеску; тогда д?вки пуще прежняго вс? засм?ялись.

35) «Вотъ моя умница Марьянушка; и красавица жъ ты», сказалъ Гирчикъ. «Кабы я былъ Терешка, я бъ тебя еще не такъ любилъ, д?вка, я бъ изъ похода къ тебе, какъ соколъ, прилет?лъ. Эхъ, д?вки! нынче все не народъ – дрянь», и старикъ покачалъ головой на станичнаго сына.

36) «Возьми меня замужъ», сказала одна д?вка. – «А какъ ты изъ похода къ своей душеньке б?галъ?» сказала другая. – «Разскажи, дядя, какъ отъ тебя жена уб?жала?» сказалъ станичнаго сынъ, отряхая черкеску.

37) «Какъ я свою душеньку любилъ», продолжалъ старикъ, не отв?чая станичнаго сыну: «такъ васъ никто не полюбитъ. Мы были орлы-казаки, а это что..... Соскучусь бывало въ поход? по ней. Какъ лягутъ вс? спать, ос?длаю коня, выведу за ц?пь какъ будто поить и полет?лъ молодецъ.

38) «Ужъ теперь и коней такихъ н?ту. Левъ былъ и тавро было льва, на спине спать ложись, а сидишь на немъ, только волю давай; онъ все слышитъ, дорожки и стежки вс? знаетъ, только слушай его, – онъ умней человека.

39) «Мимо ауловъ татарскихъ кругомъ обойдетъ, фыркнетъ, коли что на дороге почуетъ недоброе, только ушами поводитъ, а ты замечай. Къ Тереку привезетъ и станетъ, какъ пень въ землю упрется. Это значитъ: слезай. Отпустишь подпруги, платье долой, шашку, ружье на подушку, и въ воду.

40) «Такъ в?дь съ берега бросится самъ, только брызги летятъ; знай за гривку держись, а ужъ онъ перебьетъ поперекь, шею выгнетъ да уши приложитъ, только фыркаетъ все, равно челов?къ. Какъ разъ подъ станицу тебя приведетъ. Освиснешь ребятъ на кордон?, чтобы свои въ тебя не стр?ляли, од?нешься, да къ душеньк? прямо къ окошку.

41) «Постучишь: мамочка, душенька! – зд?сь! Такъ умн?й коня, тотчасъ узнаетъ, вскочитъ босикомъ да и въ клеть. <«Что то Жучка нашъ лаетъ, пойти посмотр?ть».> Чихирю, каймаку въ темнот? ощупаетъ, притащитъ. Пьешь, пьешь, ц?луешь, милуешь, умирать не хочется.

42) И темно, ничего не видать, только слышишь, что тутъ; соскучишься – огонь вздуешь. Вотъ она, голубушка, тутъ сидитъ, ноги подъ себя поджала. Вотъ она Машинька, братецъ ты мой! и опять ц?ловать!» и старикъ, представляя, какъ онъ ц?ловалъ свою душеньку, блестя глазами, сталъ обнимать Марьянку.

43) «Ну тебя, старый», см?ясь и толкая его прочь отъ себя, сказала Марьяна. И думала: «такъ то Терешка, можетъ, изъ похода придетъ ко мн?, подъ окно постучится». И какъ старуха давно ужъ сердито кричала ей, чтобы она шла вечерять, она отошла отъ д?вокъ и, перешагнувъ черезъ порогъ, прошла въ свою хату.

II.

Ожиданiе и трудъ.

1) Повеч?ряли вм?ст?. Строгой старикъ все молчалъ, насупивши б?лыя брови, а вставая сказалъ, что онъ утромъ на Терекъ пойдетъ посид?ть на запруд?, a баб? и д?вк? вел?лъ въ садъ идти, виноградъ закрывать отъ морозу. Онъ пошелъ съ хозяйкою спать въ теплую хату, a д?вка одна въ с?нцахъ себ? постелила и вздохнувши легла.

2) Но она не могла заснуть и долго лежала, смотр?ла на ставни, въ щели которыхъ пробивался слабый св?тъ зв?здной ночи. Ее смущали безпокойныя мысли и она все открывала глаза и вглядывалась въ мракъ двери и задерживала дыханiе, чтобъ прислушиваться; но никто не постучался у окна и посл? полночи она встала тихоньку и молитву прочла. Здоровый сонъ сомкнулъ усталыя в?ки и до зари она кр?пко уснула.

3) Еще солнце только провело багряную полосу надъ бурунами, туманъ только сталъ сгущаться надъ камышами и Терекомъ, и еще нигд? въ станиц? не дымились трубы, какъ мать разбудила Марьянку.

Пожимаясь отъ холода, д?вка умылась студеной водой, убрала косу, над?ла бешметъ и толстые сапоги на стройныя ноги, выгнала скотину, которая сбираясь мычала у воротъ, и над?ла ярмо на быковъ и выкатила скрыпучую арбу изъ сарая. —

4) Старикъ Илясъ забралъ с?ти и пошелъ на Терекъ, а мать съ дочерью, наложивъ въ арбу соломы, печеную тыкву, соленой рыбы и хл?ба для об?да, по?хали въ дальнiе сады на ц?лый день на работу. Мать с?ла въ арбу, а Марьяна, завязавъ б?лымъ платкомъ лицо, такъ что только черные глаза были видны, шла впереди, тянула быковъ за веревку, привязанную къ рогамъ, погоняла ихъ жердью и кричала на нихъ звонкимъ голосомъ.

5) Старикъ Гирчикъ съ ружьемъ и кобылкой за плечами въ туман? встр?тилъ ихъ за оградой. – Онъ шелъ на охоту задами и не любилъ встр?чать бабъ на исход?, а то озипаютъ; увидавъ ихъ, онъ плюнулъ и повернулъ въ другую сторону. Урванова мать, согнувшись, одна пошла за дровами, станичнаго сынъ повезъ въ городъ отцовскiй чихирь продавать, и станичная жизнь, хоть и безъ молодыхъ казаковъ, пошла старымъ порядкомъ.

6) Марьяна въ хозяйстве трудилась и матери работать помогала: то быковъ погоняла, то рубила дрова, то воду таскала; но ночью ей скучно было въ горниц? одной оставаться и несмотря на дневной трудъ она долго ворочалась, не засыпала, такъ что она ужъ подругу свою Степку, веселую д?вку, къ себ? ночевать приглашала, и часто ночью дв? д?вки, въ темной горниц? лежа, о чемъ [то] долго шептались и закрываясь руками см?ялись; отъ того, что старуха, услышавъ изъ хаты ихъ звонкой см?хъ, сердилась и ихъ ругала.

7) Часто Марьяна, отъ матери и отъ отца потихоньку, ходила къ б?дной старух? сос?дк?, Урвановой матери, и ей носила молока, лепешки и рыбу и съ ней объ сын? ея говорила. Тоже Гирчика дядю она очень любила и когда онъ мимо нихъ проходилъ, она съ нимъ на углу говорила и вина ему подносила. А онъ съ ней шутилъ, называлъ ее душенькой и все говорилъ, что ее замужъ возьметъ за себя, только постъ какъ прiйдетъ.

8) Гирчикъ старикъ по всему полку былъ изв?стенъ въ молодые годы, первый джигитъ, молодецъ и забавникъ. Прежде табуны угонялъ, былъ богатъ, д?вки и бабы его вс? любили, зналъ татарскихъ князей, и хозяйка была у него; а теперь она съ офицеромъ б?жала, вс? друзья его умерли, законы стали строги, и онъ жилъ бобылемъ, день и ночь проводя на охот?, а въ станиц? всегда за виномъ и за п?снями.

9) По праздникамъ же Марьянка снаряжалась въ новую одежу, ходила въ часовню, а потомъ ц?лый день сид?ла на углу и с?мя щелкала. На площадь въ большой хороводъ она не ходила, а около нее собирались д?вки съ ихъ улицы, и станичнаго сынъ всегда приходилъ, распускалъ свои лясы, но Марьянка еще пуще его не любила. Бывало, онъ съ ней говоритъ, а она на него и не смотритъ, а строго поведетъ отъ него прочь большими черными глазами и молча все смотритъ впередъ въ степь, за Терекъ, и прислушивается, какъ тамъ подъ горами вдругъ выстр?лъ раздастся, ясно донесется по чистому холодному воздуху, и фазаны на него откликнутся въ чащ? и въ камышахъ за станицей.

* № 9.

1.

ОФИЦЕР.

Две роты пехотного Кавказского полка приходят в станицу. Начальник их, молодой ротный командир с денщиком, старичком Петровым, останавливается на квартире у Хорунжего. Тотчас же знакомство с Ерошкой и угощение его чихирем. Марьяна, отпустив денщику вина, выходит на улицу к собравшейся кучке. Недружелюбные разговоры о пришедших солдатах. Запевается песня. Мимо проходят солдаты на караул.

До сих пор текст представляет мало нового, с конца 3-й главы начинаем вариант.

П?сня прекратилась.

– «Эко нарядные ребята!» сказалъ урядникъ. «Это къ вамъ, нянюка, пошли», обратился онъ къ Марьян?.

– «Подъ часами, д?вка, спать будешь, не украдешься!» проговорила баба.

– «А что начальникъ то ихнiй, что у васъ стоить», спросилъ урядникъ: «им?етъ ли благородство въ своей наружности?» (Урядникъ былъ изъ молодыхъ грамотныхъ казаковъ.)

– «А я разв? видала?» отв?чала Марьяна. «За чихиремъ ему ходила, – сидитъ чортъ какой то у окна съ дядей Ерошкой, такой же, какъ онъ, дьяволъ.

– «Деньги платилъ за чихирь то?»

– «А то н?тъ?»

– «Какже, какъ замужъ пойдешь?» снова сказалъ урядникъ: «В?дь Терешку къ себ? въ домъ примаете. Какъ же хату то отъ его благородия опростаете?»

– «Какъ хочетъ батюшка, такъ и д?лаетъ», сказала Марьяна.

– «И охота теб? за Терешку идти», сказалъ урядникъ. «Красавица такая и такъ за ни что замужъ идешь».

– «А то съ тобой связаться», сказала Марьяна.

– «Худа бы не видала», отвечалъ урядникъ. «Дай с?мячекъ», прибавилъ онъ: «а я еще принесу».

– «Вс? не бери», сказала Марьяна, отворачивая воротъ рубахи.

«Право слово, совс?мъ глупо д?лаешь, что замужъ идешь», сказалъ урядникъ, доставая у ней изъ-за пазухи горсть с?мя.

– «Теб? ли да на д?вичей вол? не жить. Кажется, по всему полку другой красавицы такой н?ту». —

Д?вки снова зап?ли п?сню, урядникъ подс?лъ къ Марьян? и что то шепталъ ей.

– «Ну те къ чорту, смола! У тебя жена есть», вдругъ закричала девка, вставая, и со всего размаха кулакомъ ударила по спин? урядника.

Урядникъ засм?ялся и отошелъ къ другимъ д?вкамь.

Было уже совс?мъ темно; на неб? зажглись частыя зв?зды; въ дворахъ курились кизяки, разложенные для скотины; а на углу все еще слышались п?сни и изр?дка звонкiе голоса и см?хъ собравшихся казачекъ.

4.

Вечеръ былъ такъ тихъ и ясенъ, что офицеръ вышелъ на крылечко и туда вел?лъ принести столъ, на которомъ поставили вино и самоваръ. Петровъ вынесъ и св?чку, обвязавъ ее почтовой бумагой отъ в?тра; комары и ночныя бабочки вились и бились около огня, самоваръ посвистывалъ, дымъ отъ трубки вился надъ огнемъ и исчезалъ на верху въ казавшемся около св?чи черномъ воздух?. Офицеръ разливалъ чай, Ерошка, выпивъ одну бутылку чихиря, сид?лъ у его ногъ на приступочк? и разсказывалъ. —

– Ты дай срокъ, добрый челов?къ, говорилъ старикъ; я теб? всю правду разскажу. Ты думаешь, мы кто? мы тоже азiаты. Отчего мы гребенскими казаками зовемся? ты не знаешь, а я теб? скажу. Жили мы въ старину за р?кой. Значить, не мы жили, а, можетъ, не отцы, а д?ды, прад?ды наши тамъ жили. Днемъ видать, сказалъ старикъ, указывая рукой по направленiю горъ; тамъ гребень есть; на немъ то и жили. Это давно тому времени было; еще при цар? при вашемъ, при Грозномъ. Ты небось по книжкамъ знаешь, когда это д?ло было. Вотъ такъ мн? батюшка мой сказывалъ: пришелъ этотъ вашъ царь Иванъ на Терекъ съ войскомъ. Татаръ вс?хъ замордовалъ и по самое море землю забралъ и столбы поставилъ. Кто, говоритъ, хочетъ подъ моей рукой жить, живи, только смирно, честно, я никому худа не сд?лаю, кто не хочетъ, – за Терекъ иди. А я, говорить, зд?сь казаковъ поселю. Наши старики къ нему и вы?хали. «Что вы, говоритъ, старички, какъ тамъ на Гребн? живете? Крещеной вы, говоритъ, в?ры, а подъ Татарскимъ княземъ живете. Идите, говоритъ, лучше ко мн? жить. Я вотъ зашелъ далеко, землю завоевалъ большую, а жить на ней некому, потому татаръ я вс?хъ перебью».