Проблемы международной пролетарской революции. Основные вопросы пролетарской революции

Когда умирает от тифа в тюрьме голодной России кадетский адвокат, принимавший участие на средства Англии или Франции в подготовке веревочной петли для шеи рабочего класса, тогда проволочный и беспроволочный телеграфы буржуазного общественного мнения производят такое количество колебаний, которое вполне достаточно для того, чтобы вызвать целесообразную реакцию возмущения в достаточно для этого подготовленном коллективном сознании мистрис Сноуден. Совершенно очевидно, что вся дьявольская работа капиталистической радио– и телеграфии была бы бесполезна, если бы череп мелкой буржуазии не был для нее созвучным резонатором.

Возьмем другое явление: голод в Поволжье. В нынешних своих формах небывалого ужаса этот голод является, по крайней мере, наполовину результатом гражданской войны, поднятой на Волге чехо-словаками и Колчаком, т.-е. фактически организованной и питавшейся англо-американским и французским капиталом. Засуха пала на почву, уже ранее истощенную, разоренную, лишенную рабочего скота, орудий труда и каких бы то ни было запасов. Если мы запирали в тюрьму кое-каких офицеров и адвокатов, чего мы вовсе не выдаем за пример гуманности, то ведь буржуазная Европа и с нею Америка стремились превратить всю стомиллионную Россию в одну голодную тюрьму, окружали нас стеной блокады и в то же время, через своих белых агентов, взрывали, сжигали, уничтожали наши ничтожные запасы. Если у кого есть в распоряжении весы чистой морали, пусть взвесит на них суровые меры, какие мы применяли в смертельной борьбе со всем миром, и те бедствия, какие, в поисках неуплаченных процентов, обрушивал мировой капитал на головы волжских матерей. Однако же машина буржуазного общественного мнения действует так систематически, самоуверенно, нагло, а мелкобуржуазный кретинизм создает для нее такой неоценимый резонанс, что в результате мистрис Сноуден обращает главный запас своего человеколюбия на… обиженных нами агентов империализма.

Преклонение перед буржуазным общественным мнением определяет для деятельности социал-реформистов непроходимые пределы, гораздо более узкие, чем границы буржуазной легальности. Можно установить для современных капиталистических государств тот закон, что их режим тем «демократичнее», «либеральнее», «свободнее», чем респектабельнее национальные социалисты, чем тупоумнее преклонение национальной рабочей партии перед общественным мнением буржуазии. Зачем над Макдональдом внешний жандарм, если в нем самом сидит внутренний?

Здесь нельзя обойти вопрос, самое упоминание о коем есть угроза респектабельности: мы говорим о религии. Не так давно Ллойд-Джордж назвал церковь центральной силовой станцией всех партий и течений, т.-е. буржуазного общественного мнения в целом. Для Англии это верно в особенности. Не в том, разумеется, смысле, что действительные внушения для своей политики Ллойд-Джордж получает от религии, что ненависть Черчилля к Советской России вызывается нетерпеливым стремлением войти в царствие небесное и что ноты лорда Керзона почерпаются непосредственно из нагорной проповеди. Нет, двигателем их политики являются весьма земные интересы буржуазии, которая поставила их у власти. Но то «общественное мнение», которое только и делает возможной нормальную работу механизма государственного принуждения, находит свой важнейший ресурс в религии. Правовая норма, поставленная над людьми, над классами, над обществом, в качестве идеального кнута, есть только пресное переложение религиозной нормы, этого небесного кнута, занесенного над эксплуатируемым человечеством. В конце концов, поддержать в безработном докере веру в неприкосновенность демократической легальности силою формальных аргументов – дело безнадежное. Тут нужен прежде всего материальный аргумент – боби с резиновой палкой на земле, а над ним мистический аргумент: предвечный боби с молнией в небесах. Но если в голове самих «социалистов» фетишизм буржуазной легальности сочетается с фетишизмом эпохи друидов,[238 - Эпоха друидов. – Имеются в виду галльские и британские жрецы («друиды») отдаленной эпохи, бывшие грубыми фетишистами. В это время поклонялись силам природы, обоготворяли животных и совершали богослужение в лесах.] то это и дает в результате того идеального внутреннего жандарма, при содействии которого буржуазия может себе позволить (до поры до времени) роскошь приблизительного соблюдения демократического ритуала.

Когда мы говорим о предательствах и изменах социал-реформистов, то мы вовсе не хотим этим сказать, что все они или хотя бы большинство их просто продажные души: в таком виде они и не годились бы для той серьезной роли, которую отводит им буржуазное общество. Неважно даже, в какой мере их респектабельное честолюбие мелких буржуа чувствует себя польщенным званием депутата лояльной оппозиции или портфелем королевского министра. Хотя в этом-то, разумеется, недостатка нет.

Достаточно того, что буржуазное общественное мнение, которое в спокойные дни разрешает им быть в оппозиции, в решительную минуту, когда дело идет о жизни и смерти буржуазного общества или, по крайней мере, об его важнейших интересах – война, восстание в Ирландии или в Индии, могущественная стачка углекопов, Советская Республика в России – всегда оказывалось способно заставить их занять ту политическую позицию, которая нужна капиталистическому порядку. Нисколько не желая придавать личности мистера Гендерсона совсем ей несвойственные титанические размеры, мы можем с уверенностью сказать, что мистер Гендерсон с коэффициентом «рабочей партии» есть важнейший устой буржуазного общества в Англии. А в головах Гендерсонов основные элементы буржуазного воспитания и осколки социализма сплачиваются воедино традиционным цементом религии. Вопрос о социальном освобождении английского пролетариата не может быть серьезно поставлен до тех пор, пока рабочее движение не будет очищено от вождей, организаций, настроений, олицетворяющих собою униженное, робкое, рабское, трусливое, подлое преклонение угнетенных перед общественным мнением угнетателей. Нужно изгнать внутреннего жандарма, чтобы можно было опрокинуть внешнего!

Коммунистический Интернационал учит рабочих презирать буржуазное общественное мнение и прежде всего презирать тех «социалистов», которые ползают на брюхе перед заповедями буржуазии. Дело идет не о показном презрении, не о лирических тирадах и проклятиях, – поэты самой буржуазии не раз щекотали ее нервы дерзкими своими вызовами, особенно по вопросам религии, семьи и брака, – дело идет о глубокой внутренней свободе пролетарского авангарда от духовных силков и петель буржуазии, о новом революционном общественном мнении, которое позволило бы пролетариату не на словах, а на деле, не тирадами, а, где нужно, сапогами попирать заповеди буржуазии, осуществляя свободно поставленную себе революционную цель, которая есть в то же время объективное требование истории.

Приложение

ВОЗЗВАНИЕ СЪЕЗДА СОВЕТОВ ГРУЗИИ К ТРУДЯЩИМСЯ ВСЕГО МИРА

Мы, представители трудящихся масс, собравшиеся на 1-й съезд Советов Грузии, одновременно с братским приветом всем трудящимся, угнетенным и борющимся против эксплуататоров всего мира, шлем негодующий протест против угнетателей и их прислужников, которые как раз в настоящее время, под знаменем мнимых симпатий к «независимой» Грузии, готовят новые покушения против завоеванной нами рабоче-крестьянской власти.

Грузия входила в состав царской империи, скованной воедино цепями насилия. Трудящиеся массы Грузии, в полном единодушии с рабочим классом всей России, в течение ряда лет вели непримиримую борьбу против царского самодержавия, помещичьего землевладения и буржуазной эксплуатации. Недостаток политического опыта трудящихся масс Грузии привел к тому, что руководство политической борьбой попало на ряд лет в руки мелкобуржуазной грузинской интеллигенции, которая под знаменем меньшевизма притупляла борьбу трудящихся масс, ища компромисса и соглашения с самодержавием, с помещиками и особенно с буржуазией.

Во время империалистской войны господствовавшая в Грузии меньшевистская партия отравляла сознание трудящихся масс ядом буржуазного патриотизма, действуя в этом отношении заодно с предательскими вождями II Интернационала.

Мартовская революция 1917 г., низвергшая царизм, временно поставила у власти мелкобуржуазные партии меньшевиков и эсеров во всей России. В их среде видную роль занимали вожди грузинского меньшевизма: Чхеидзе, Церетели и др.

В области международной политики лозунгом меньшевиков, как и всех остальных мелкобуржуазных партий, было продолжение войны рука об руку с империалистическими странами Антанты.

В социальной области меньшевики стояли за сохранение буржуазного строя.

В области политической они считали необходимым прикрыть господство буржуазии «демократической республикой», которая, как показал опыт всего мира, является только машиной в руках господствующей капиталистической клики.

В области национальной меньшевики, вместе со всеми буржуазными и мелкобуржуазными партиями, давали решительный отпор национальным требованиям финнов, украинцев и других народностей, запертых в царскую тюрьму.

В самой Грузии меньшевики тормозили всеми мерами борьбу трудящихся масс против их угнетателей, препятствовали разрешению аграрного вопроса, сохраняли на службе старых насильников эпохи царизма и т. п.

Пресса меньшевиков, заодно с открыто буржуазной печатью, главные свои усилия сосредоточила на травле и клевете против большевиков, которых изображали рабочим и крестьянам, как врагов революции и агентов германского царизма. Вряд ли история политической борьбы знала более низменную, более бесчестную, более злостную клевету!

После почти бескровного в Петербурге Октябрьского переворота, опрокинувшего прогнивший режим Керенского – Церетели, кавказские меньшевики становятся руководителями гражданской войны, объединяющей во всей стране меньшевиков, эсеров, кадет и всех черносотенцев в одном лагере против рабочих и крестьянских советов.

Когда рабочие, преодолевая все препятствия, побеждают почти во всей стране, грузинские меньшевики откалывают от Советской Республики Закавказье, пытаясь превратить его в самостоятельное буржуазное государство. Порвав с рабочим классом России, они идут отныне рука об руку с буржуазно-помещичьей сворой в лице грузинских националистов, армянских дашнаков и азербайджанских мусаватистов. Все Закавказье, под руководством меньшевиков, превращается в контрреволюционные окопы, чтобы раздавить здесь развивающуюся рабоче-крестьянскую революцию.

Таким образом внутри Закавказья, оторванного от России не по национальным, а по классовым мотивам, устанавливается под руководством меньшевиков диктатура эксплуататоров над трудящимися. Меньшевики овладевают административно-полицейским аппаратом, они задают тон всему Закавказью, безраздельно господствуют в Грузии.

Проникновение турок и германцев в Закавказье обострило борьбу между различными национальными частями буржуазного и мелкобуржуазного фронта. Грузинские меньшевики сочли момент подходящим для того, чтобы расчленить Закавказье и провозгласить мнимую независимость Грузии. Видя в войсках кайзера и султана надежную гарантию против опасности с севера, грузинские меньшевики беспощадно расправляются с рабочими стачками и непрерывно вспыхивающими восстаниями крестьянства в разных частях страны. Как раньше грузинские меньшевики в лице Чхеидзе и Церетели пытались подавлять самоопределение финляндского и украинского народов, так теперь в пределах Грузии они мечом и огнем расправляются с национальными стремлениями абхазцев, аджарцев и осетин.

Разгром германского милитаризма меняет только хозяина меньшевистской Грузии, не меняя ее международной или внутренней политики. Теперь меньшевики становятся орудием в руках империалистов Антанты. Они поддерживают непрерывную связь со всеми контрреволюционными силами юга России. Они не отказываются ни от одной меры, которая могла бы причинить ущерб Советской России. Понятно, что коммунистическая партия была окончательно загнана ими в подполье, а Особый Отряд действовал во славу буржуазной республики. Пребывание в Батуме английских оккупационных сил делало политику грузинских меньшевиков особенно наглой и провокационной по адресу Советской России. Деникин имел в лице «демократической» Грузии самый надежный тыл.

Разгром деникинской армии красными войсками и приближение этих последних к Закавказью в начале 1920 года сразу пошатнули призрачное владычество националистической партии в Закавказье. Трудящиеся массы были охвачены глубоким революционным порывом. Уже в этот период Красная Армия могла войти в пределы Грузии, как желанная избавительница от меньшевистско-антантовского ига. Передовые рабочие и крестьяне нетерпеливо ждали этого и настойчиво призывали Советское правительство на помощь.

Правительство Советской России, не желая пролития крови рабочих и крестьян и желая установления прочного мира между рабочими и крестьянами Грузии и России, приостановило вступление красных войск в пределы Грузии, и вместо этого был заключен мирный договор в мае 1920 года.

Но меньшевики с первого же дня подписания мирного договора с РСФСР стали систематически его нарушать, помогая тайно и явно всем врагам Советской России в надежде, что Советская власть будет свергнута и рабоче-крестьянская революция в России будет окончательно подавлена. Но эти господа жестоко ошиблись в своих расчетах.

Ликвидация польской войны и разгром Врангеля осенью 1920 г. должны были неизбежно принести падение грузинского фланга контрреволюционного фронта. После опыта соглашения с грузинскими меньшевиками, который привел к неслыханному вероломству и предательству, РСФСР не могла оставаться в стороне от борьбы, которую трудящиеся массы Грузии вели против правительства меньшевиков, и совершенно естественно, что вооруженные рабочие и крестьяне Советской Федерации пришли на помощь восставшим против буржуазии и помещиков трудящимся массам Грузии.

Красные полки вошли в охваченную революционным восстанием страну, как избавители. Созданная меньшевиками грузинская национальная армия в подавляющем своем большинстве отказалась сражаться с красными войсками и побраталась с ними. Запятнавшее себя изменой революции правительство меньшевиков было выкинуто вон и на кораблях Антанты бежало, захватив с собою казну грузинского народа.

Ныне эта казна расходуется на то, чтобы клеветать на союзные советские республики и на Красную Армию. Вожди II Интернационала – Каутский, Гендерсон, Макдональд, Гюисманс и многие другие – в один голос с руководящими империалистскими политиками и газетами мировой биржи – выражают свои горячие симпатии грузинской «демократии», будто бы попранной советским империализмом.

Мы, представители подлинных трудящихся масс Грузии, мы, рабочие и крестьяне ее, собравшись на свой Съезд Советов, клеймим позором эту постыдную международную комедию подлости и лжи. Лицемерную симпатию Гендерсона и Вандервельде мы отвергаем с таким же негодованием и презрением, как и симпатию их покровителей – лондонских и французских ростовщиков.

Капиталистические и социал-демократические покровители грузинских меньшевиков предлагают организовать в Грузии опрос населения, – по образцу тех референдумов, которые Антанта устраивала или собиралась устраивать в Силезии, Восточной Галиции, Литве, Армении и пр., – словом, референдум, ответ на который заранее предрешен теми, которые считают нужным организовать комедию демократического издевательства над волей народа. Трудовой грузинский народ подал свой подлинный голос в непрерывном ряде восстаний против меньшевиков, потом в выборах городских и сельских советов на местах, теперь на съезде Советов трудящихся масс всей Грузии, который дает наиболее правильное и верное выражение политическому опыту, чувствованиям и желаниям трудового грузинского народа.

Красная Армия нам нужна, пока не исчезнет угроза существованию советских республик, до тех пор, пока рабочие всего мира не отбросят от власти империалистических хищников и не создадут действительных гарантий покойного, мирного и братского сотрудничества всех народов. Мы, рабочие и крестьяне Грузии, вместе с рабочими и крестьянами всех советских республик и вместе с самой Красной Армией, мечтаем о том дне, когда действительное разоружение империализма позволит нам демобилизовать Красную Армию и вернуть своих братьев к полям и станкам, к мирному труду.

Рабочие и работницы, трудящиеся крестьяне Европы и всего мира! Не верьте лжи, не верьте клевете наших и ваших врагов! Внемлите голосу наших братьев – грузинских рабочих и крестьян! Красная Армия не есть аппарат внешнего насилия, а наше собственное орудие борьбы за освобождение трудящихся. В ее рядах полки, состоящие из всех народов великой Советской Федерации, одухотворены одинаковыми идеями братства и солидарности. Красная Армия не знает национального разделения и национальной борьбы, она одинаково защищает интересы трудящихся всех народов.

Обанкротившиеся меньшевики и агенты Антанты – Жордания, Церетели, Чхеидзе – своей агитацией, которую они ведут на захваченные у народа деньги, пытаются создать благоприятные условия для новой военной интервенции иностранного империализма в Закавказье. Но Жордания обращается одновременно и к империалистскому совету в Каннах,[239 - Империалистский Совет в Каннах – автор имеет в виду конференцию Верховного Совета Лиги Наций, состоявшуюся в январе 1923 г. в Каннах, на которой предварительно обсуждались основные вопросы стоявшие впоследствии в порядке дня Генуэзской конференции.] и к желтому социал-демократическому Интернационалу. Мы же обращаемся к трудящимся массам Европы и всего мира с призывом дать революционный отпор новым посягательствам империализма и его многоцветных прислужников.

Передовые рабочие! Разъясните трудящимся всего мира, что власть в Грузии, впервые за все ее существование, находится в руках грузинских рабочих и трудовых крестьян. Эту власть мы держим в своих руках, и мы ее никому не уступим!

Перед лицом рабочих и работниц всего мира мы заявляем, что за три с половиной года пребывания у власти меньшевиков для рабочей Грузии не было сделано решительно ничего, крестьянство также не получило землю, которая ему была обещана меньшевиками. Меньшевики за время своего хозяйничанья не смогли водворить в стране ни внутреннего, ни внешнего мира, они достигли того, что находились в явно враждебных отношениях не только с Советской Россией, но и с соседними республиками. Но хуже всего было то, что они до крайности обострили отношения между народностями самой Грузии. Благодаря их националистической и шовинистической политике, не раз дело доходило до кровавых столкновений, именно на национальной почве.

Между тем за весьма короткое время Советская власть уже сумела разрешить самые основные и кардинальные вопросы. Вся земля уже передана трудящимся, всякая эксплуатация в области земледелия уничтожена, установлен национальный мир внутри страны между всеми народностями, установлены мирные и братские отношения со всеми окружающими Грузию как советскими, так и не-советскими государствами. За год существования Советской власти в Грузии мир и спокойствие ни внутри страны, ни вовне ни на секунду не нарушались. Наше желание – жить со всеми народами в мире и братском сотрудничестве. Мы восстанавливаем нашу разрушенную на долгие годы империалистической и гражданской войны экономическую жизнь, и мы с полной уверенностью заявляем, что в ближайшее время сумеем выйти победителями и на хозяйственном фронте, как мы вышли победителями на фронте гражданской войны.

Сознательные и честные солдаты и моряки всех стран! Разъясните вашим братьям, что путь к восстановлению буржуазной Грузии мог бы быть проложен не иначе, как по трупам грузинских рабочих и крестьян. Против всякой попытки восстановить презренное и ненавистное царство меньшевистской лжедемократии, мы встанем, как один человек, под лозунгом – «свобода или смерть». Наш союз с Советской Арменией, с Советским Азербайджаном, со всей Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой уже закреплен и останется несокрушимым навсегда.

Рабочие и работницы и трудовые крестьяне Европы и всех других стран! Мы обращаемся к вам с этим братским призывом к чувству солидарности и братского единения трудящихся масс всех народов!

Да здравствует власть Советов! Да здравствует мировая пролетарская революция!

Президиум Съезда: Махарадзе, Мдивани, Думбадзе, Орахелашвили, Торошелидзе, Гегечкори, Тодриа, Гаглоев, Лакоба, Глонти, Окуашвили, Папиашвили Варвара, Окуджава, Мамулия, Стуруа, Химшиашвили, Варамишвили, Назаретян.

Тифлис,

26 февраля 1922 года.

Л. Троцкий. ХОД ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Основная задача всякой революционной партии – завоевание власти. У II Интернационала эта цель была лишь, говоря на языке идеалистической философии, «регулятивной идеей», т.-е. идеей, имеющей мало общего с практикой.

Лишь за последние годы мы стали учиться в международном масштабе ставить завоевание политической власти, как практическую революционную цель. Этому помогла русская революция. Тот факт, что для России мы можем назвать определенный день – 25 октября (7 ноября) 1917 г., – когда коммунистическая партия, ставшая во главе рабочего класса, вырвала из рук буржуазии политическую власть, ярче всяких рассуждений доказывает, что для революционеров завоевание власти – не «регулятивная идея», а практическая задача.

7 ноября 1917 г. наша партия встала во главе государства. Это не означало, – и вскоре это обнаружилось с полной отчетливостью, – что гражданская война закончилась. Наоборот, только после Октябрьского переворота она и начала у нас развертываться в широком масштабе. Этот факт имеет не только исторический интерес, но служит источником серьезнейших поучений для западно-европейского пролетариата.

Почему это так произошло? Объяснение заключается в культурно-политической отсталости страны, которая только что освободилась от царистского варварства. Крупная буржуазия и дворянство имели некоторый политический опыт, благодаря городским думам, земствам, Государственной Думе и пр. Мелкая буржуазия имела мало политического опыта, а главная масса населения, крестьянство, и того меньше. Таким образом, главные резервы контрреволюции – кулацкое, а до некоторой степени и среднее крестьянство – открывались именно в этой наиболее аморфной среде. И только после того, как буржуазия стала вполне понимать, что она теряет с потерей власти, и выдвинула боевое контрреволюционное ядро, ей удалось найти доступ к крестьянским и мещанским элементам и слоям, причем руководящие посты буржуазия, по необходимости, уступила наиболее реакционным элементам из среды высшего дворянского офицерства. В результате, гражданская война развернулась по-настоящему только после Октябрьского переворота. И мы расплачивались неисчислимыми жертвами гражданской войны за ту легкость, с которой завоевали власть 7 ноября 1917 г. В более старых в капиталистическом смысле и более культурных странах положение будет несомненно глубоко отличным. Там народные массы войдут в революцию гораздо более оформленными в политическом отношении. Правда, ориентация отдельных слоев и групп пролетариата, а тем более мелкой буржуазии, будет еще сильно колебаться и изменяться, но эти изменения будут происходить все же более систематически; сегодняшний день будет более непосредственно вытекать из вчерашнего. Буржуазия на Западе готовится к отпору заранее, она более или менее знает те элементы, на которые ей придется опереться, и она строит свои контрреволюционные кадры заранее. Мы это видим в Германии, мы это наблюдаем, хотя и не так отчетливо, во Франции; и, наконец, в наиболее законченной форме – в Италии, где после незавершенной революции мы имеем завершенную контрреволюцию, не без успеха использовавшую некоторые приемы и методы революции.

Что это значит? Это значит, что застигнуть европейскую буржуазию врасплох, как мы застигли русскую, вряд ли удастся. Европейская буржуазия умнее, дальновиднее, времени она не теряет. Все, что можно поставить на ноги против нас, она мобилизует уже сейчас. Таким образом, революционный пролетариат встретит на своем пути к власти не только боевые авангарды контрреволюции, но и ее важнейшие резервы. Только разбив, дезорганизовав и деморализовав эти силы врага, пролетариат захватит государственную власть. Но зато после пролетарского переворота у побежденной буржуазии уже не окажется тех мощных резервов, из которых она могла бы черпать материал для продления гражданской войны. Другими словами, после завоевания власти европейский пролетариат будет, по всей вероятности, иметь значительно большую свободу действий для своего хозяйственного и культурного строительства, чем имели мы на другой день после переворота. Чем труднее и суровее будет борьба за государственную власть, тем меньше эта власть будет оспариваться у пролетариата после его победы.