Грэй

– Я не об этом. Я о том, как мало в наше время сильных парней. Таких как Игорь. Таких как Иван Игнатенько, таких как Эдик Фиршман, да и многих других…

За столом мог возникнуть спор, а Аня вспомнила про себя историю, которую рассказывала ей мать, как отец резко ответил Семену Владимировичу в свою первую командировку в Чечню, и как вся его карьера повисла после этого. Аня грустно усмехнулась. затем она внезапно обратила на себя внимание:

– А я скоро еду на раскопки!

– Куда? – изумился Олег.

– В Порхов, это Псковская область. На места боев.

Все сильно удивились и начали обсуждать это «необычайное» событие. Алина Станиславовна объяснила, как долго отговаривала «ребенка» от этого мероприятия, но, к сожалению, не смогла уговорить. Аня улыбалась, не встревая в дискуссию и вскоре убежала за горячим. В это время Семен заметил, что девочка сильно выросла, а Олег поинтересовался, кто инициатор идеи «раскопок». Мама ответила, что некто Рашид, доктор наук.

– Это… не Муратов случаем? – подозрительно спросил Олег.

– Я не в курсе. А что с того?

– Кто такой Муратов? – поинтересовался Семен.

– Один шибзик. Копает и продает. Я его вел пять лет назад, но он отбрыкался.

– По какой статье?

– Да нет, там статьи не было, так подозрение только. Контрабанда. Передал дело Шуманову, а тот слил.

– Думаешь, что напрасно? – спросил генерал.

– Думаю, что да. Напрасно. Очень скользкий тип. Хитрый. Аньке не стоит ехать.

– У Шуманова какой был позывной?

– У Шуманова – «Дальний», у меня – «Соловей» и у Игоря – «Чернокнижник». Все втроем служили. Только Володька ушел сейчас во внутренние и с концами.

– Да, я знаю. Сколько лет сейчас Ане?

– Шестнадцать. Вырос ребенок…

– Ну, Муратов, если пальцем её тронет, даже мокрого места не будет, – заметил Семен.

– Если это конечно он. Да… Думаю не тронет! Ане нечего бояться.

Затем разговор перешел на другие темы, и Надежда спросила, чем сейчас увлекается Аня?

– Ничем, книжки читает и только, – ответила мама.

– А балет уже нет?

– А балет уже всё. Прошло.

– Как же так? У неё были такие способности. Её ставили первой в группе?

– А теперь уже нет, сказала, что ей это не интересно. Не хочет. Не понравилось. Но я молчу.

Когда Аня вернулась, Надежда стала расспрашивать её про балет и про увлечения. Аня сначала отвечала спокойно, а потом вспылила:

– А что мне толку от этого балета? Я всё равно не смогу прыгнуть выше головы и фуэте не выходит. Время трачу. Да и школа была так себе. Полулюбительская.

Надя сильно удивилась, по её мнению у Ани были идеальные данные.

– Пять лет провела и хватит! – ответила грубо девушка.

Тогда Надя поинтересовалась, как у Ани идут дела в школе? На что «ребенок» ответил:

– Да нормально! – затем насупилась и решила показать себя взрослой:

– Был даже один, ухажер недавно. Бегал за мной целый месяц!

– И что? – изумленно спросила Надя.

– А ничего! Мы расстались уже. Он, правда, обещал мне кулон с топазами, Мальдивы…

– И это правильно, Антютка! Зачем нам такие?! – обрадовалась Надежда Юрьевна.

– Выпьем за наше будущее! – предложил Олег.

– Да, за наших детей! – согласился Семен.

Поздно вечером, когда всё ушли, Анна начитавшись перед сном книг про магию и колдовство, легла на кровать и вязла в руки подставку с листом ватмана. Она стала рисовать Грэя, так, как видела его в своих снах. Мужчину в ковбойской шляпе, с суровым строгим лицом, трехдневной щетиной и серыми глазами. И ещё два кольта обязательно. Затем изобразила отдельно один кольт, сделав отличный, буквально как из учебника по стрелковке Жука, рисунок оружия. Задумалась и добавила к оружию такую морщинистую и жилистую руку.

Аня посмотрела на кольты, улыбнулась и вдруг её озадачило вдохновение. Почему-то в голове стали звучать слова, которые немедленно сложились строки:

«И будет море роковое,
плескаться в бледной тишине.
Я буду здесь всегда с тобою,
в аду как в самом лучшем сне…»

Записала она и с удивлением посмотрела на эти наивные детские строки, которые ей показались невероятно красивыми и сильными. Потом она подумала и изменила вторую строку:

«Сиять в лазурной тишине»

Аня улыбнулась, так ей показалось намного лучше. Она встала и несколько раз прочла это четверостишье сначала про себя, а затем и вслух. Села и задумалась.

«Странно. Я никогда не писала стихи. Как же они возникли? Сами по себе?»

Поразмышляв несколько минут, она сняла домашнюю одежду, надела пижаму и прилегла в кровать. Затем положила один рисунок, тот, что был с пистолетом, на стол, а второй, уже с лицом Грэя, себе на грудь. И заснула с ним, забыв даже выключить свет.

Спустя час в комнату вошла Алина Станиславовна. Хотела выключить свет у ребёнка, но перед этим она взяла рисунок из рук Ани и долго удивленно его рассматривала.

«Надо их показать Артемьеву из Репинки. Если у Аньки и вправду талант, то, может, это и есть её стезя? Если с балетом не получилось… Обязательно покажу. Завтра!» – подумала она.