Ясон

– Эти расходы легко окупятся, если мы с вами договоримся сейчас еще об одном деле.

Капитан вопросительно глянул на собеседника. Тот стер с лица дежурную улыбку и продолжил уже деловым тоном:

– Итак, господин барон, мы с вами договорились об одной транспортной операции: доставка четырех пассажиров и груза в Гельсингфорс. И выдан аванс.

Капитан кивнул. Беркович щелкнул костяшками на счетах.

– Вами также была оказана дополнительная услуга: доставка груза из Гельсингфорса в Бьерке.

Беркович снова щелкнул костяшками на счетах.

– Вот остаток, как договаривались., – он протянул капитану пачку английских пятифунтовых банкнот. – Будьте добры, расписку.

Капитан аккуратно пересчитал купюры, бросил пачку в саквояж и удовлетворенно кивнул.

– На каком языке писать?

– Пишите по-английски, – Беркович пододвинул капитану лист бумаги и перо. Тот написал расписку и протянул ее Берковичу:

– Теперь все?

– Не торопитесь, барон., не торопитесь. Есть еще одно дело деликатного свойства.

Беркович нажал кнопку электрического звонка. На пороге кабинета возник не то секретарь, не то адъютант.

– Андрей Христофорович, распорядитесь, чтобы нам с бароном подали кофе и коньяк. Какой вы предпочитаете? «Мартель»?

– Я предпочитаю ром.

– Тогда, Андрей Христофорович, распорядитесь, нам кофе с ромом. Ром отдельно, – уточнил он, поймав взгляд капитана, – А вас, барон, прошу в эти кресла, здесь будет удобнее.

Они пересели в кресла друг напротив друга. Адъютант поставил на столик между ними приборы и откупоренную бутылку кубинского рома.

В ответ на приглашающий жест хозяина капитан щедро плеснул себе рома в чашку, выпил и одобрительно кивнул. Беркович отхлебнул кофе и спросил:

– Помните, барон, я направлял к вам еще одного пассажира, господина Воробьева?

– Перевозка этого пассажира не входила в условия договора. Поэтому я не в праве требовать с вас оплату.

– Разумеется, барон, разумеется. Однако, если выяснится, что этот пассажир оказался нам полезным там… то мы… если мы с вами договоримся… мы могли бы разделить между собой ваши расходы…

– Объяснитесь, Владимир Феофилактович, – насторожился капитан. – Кто с кем и что будет делить?

Беркович успокаивающе поднял обе ладони:

– Вам совершенно не о чем волноваться. Я хотел бы вам предложить… Я мог бы выплатить вам дополнительную, скажем так, премию… Но сперва расскажите мне в деталях о вашем путешествии и в особенности о вашем пятом пассажире.

– А что именно вас интересует?

– Все! Его поведение там… на той стороне… Ваши впечатление о нем?

– Впечатление самое лучшее. Очень достойный человек!

– Расскажите подробнее.

Капитан ненадолго задумался и начал свой рассказ:

– Море легко выявляет: настоящий человек или пустой. Кто изображает из себя больше, чем стоит на самом деле. А этот ничего не изображал. Человек с чистой душой. И ведь фортуна мне его прислала!

– Фортуна, надо полагать, это я? Спасибо, – улыбнулся Беркович.

– Фортуна вашими руками. Знаете, что такое яхта пятьдесят футов?

– Приблизительно.

– Вы не знаете, – махнул рукой капитан, – Чтобы ей управлять нужен экипаж как минимум из четырех человек. Лучше из пяти. Если себя не беречь и уметь долго не спать, то некоторое время можно обходится вдвоем. Я получаю содержание на трех матросов, а нанимаю их редко. Обычно со мной ходят матросами моя жена и мой сын. Только так можно что-то заработать на жизнь.

– Каждый делает свой маленький гешефт, – понимающе вздохнул Беркович.

– И вот представьте: пришло время рейса по нашему с вами договору, а жена и сын оба разом заболели корью.

Беркович сочувственно цокнул языком и покачал головой.

– Мало того, что пришлось нанять сиделок и платить врачам, и почти все деньги за это отдать, так я еще остался и без экипажа. Чтобы набирать новый уже нет ни денег, ни времени. А тут еще вот какое обстоятельство: по условиям, груз особый, за сохранность его я головой отвечаю. И передавали мне эти ящики не в порту, а прямо в море – с борта на борт. Понятное дело, простой груз в море перегружать не станут и специальным рейсом не повезут. Тут кого угодно к себе на борт не возьмешь. Из Дувра до Гавра я дошел один. На что рассчитывал, сам не знаю! Понадеялся немец, видно, на русский авось.