Джек Ричер: Ловушка

– Я одет неподходящим образом, – возразил Ричер. – И мне неудобно. Пожалуй, мне лучше уйти.

– Это не имеет значения, – сказала она. – Неужели ты думаешь, что папе было бы не все равно?

Он представил себе Гарбера в старой, мятой форме и потрепанной шляпе. Гарбер был самым плохо одетым офицером в американской армии все тринадцать лет, что Ричер служил под его началом. Ричер слабо улыбнулся.

– Думаю, он не стал бы возражать.

Джоди провела его на лужайку. Из сотни собравшихся почтить память Гарбера он знал человек шесть. Двое ребят в форме показались ему знакомыми. С несколькими людьми в черных костюмах он работал в разных местах в той, другой, жизни. Он пожал руки, наверное, дюжине человек и попытался услышать их имена, но они ускользали, влетая в одно ухо и тут же вылетая из другого. Постепенно тихие разговоры возобновились, толпа сомкнулась вокруг него, и ощущение не слишком удачного появления отступило. Джоди продолжала держать его руку, и он чувствовал, какая у нее холодная ладонь.

– Я кое-кого ищу, – сообщил Ричер. – Именно за этим я сюда приехал.

– Я знаю, – сказала она. – Ты ищешь миссис Джейкоб, верно?

Он кивнул и спросил:

– Она здесь?

– Миссис Джейкоб – это я.

Два типа в черном «тахо» выбрались из строя машин и постарались оказаться подальше от линии электропередач, которая создавала помехи для телефона. Тот, что сидел за рулем, набрал номер, и сигнал вызова нарушил тишину в салоне. Через некоторое время на восемьдесят восьмом этаже в шестидесяти милях от этого места сняли трубку.

– У нас проблема, босс, – сказал водитель. – Тут какое-то сборище, похороны, что ли. Собралось человек сто. Мы не смогли захватить миссис Джейкоб. Мы даже не знаем, кто она. Здесь куча женщин, и она может оказаться любой из них.

Из микрофона донеслось ворчание.

– Что дальше?

– Помните того парня из бара в Ки-Уэсте? Он только что приехал на такси. Примерно через десять минут после нас. И вошел внутрь.

В трубке что-то защелкало, и они не смогли разобрать ответ.

– Так что нам делать? – спросил водитель.

– Оставайтесь на месте, – сказал Хоби. – Может быть, стоит спрятать машину и где-нибудь залечь. Дождитесь, когда все уйдут. Насколько я понимаю, дом ее. Может, там живет ее семья или это загородный дом. Рано или поздно все уедут, а она останется. Без нее не возвращайтесь, поняли?

– А как насчет того парня?

– Если он уедет, пусть уезжает. Если останется, прикончите его. Но женщину привезите ко мне.

– Ты миссис Джейкоб? – спросил Ричер.

Джоди Гарбер кивнула.

– Была, – сказала она. – Я разведена, но фамилию оставила, для работы.

– А кем он был?

Она пожала плечами:

– Адвокатом, как и я. Тогда мне казалось, что это хорошая идея.

– Как долго?

– Три года, от самого начала до самого конца. Мы познакомились в юридической школе, поженились, когда получили работу. Я осталась на Уолл-стрит, а он пару лет назад стал работать на фирму в округе Колумбия. Брак оказался не для него, и все закончилось само собой. А прошлой осенью он прислал мне бумаги на развод. Сейчас я вообще с трудом его вспоминаю. Всего лишь имя. Алан Джейкоб.

Ричер стоял на залитой солнцем лужайке и смотрел на Джоди. Неожиданно он понял, что его огорчило ее замужество, пусть и бывшее. В пятнадцать лет, еще совсем ребенок, она уже была великолепна, уверенная в себе, невинная и немного робкая одновременно. Он наблюдал за тем, как робость сражается в ней с любопытством, когда она сидела рядом и, набравшись храбрости, разговаривала с ним о смерти и жизни, о добре и зле. Потом, еще больше смущаясь, подбирала под себя колени и спрашивала о любви, сексе, женщинах и мужчинах, краснела и убегала. Он оставался в одиночестве, чувствуя, как холодеет все внутри, восхищаясь ею и ругая себя за это. Через несколько дней он встречал ее где-нибудь на территории базы, и она снова отчаянно краснела. И вот прошло пятнадцать лет, она превратилась во взрослую женщину, закончила колледж и юридическую школу, побывала замужем и развелась; красивая, сдержанная, элегантная, она стоит во дворе дома своего умершего отца и держит его под руку.

– Ты женат? – спросила она.

Ричер покачал головой:

– Нет.

– Но ты счастлив?

– Я всегда счастлив, – ответил он. – Всегда был и всегда буду.

– И чем ты занимаешься?

Он пожал плечами:

– Ничем особенным.

Поверх ее головы он обвел взглядом лица людей, собравшихся на лужайке. Тихо переговаривающиеся деловые люди, солидная жизнь, отличная карьера, упорное продвижение вперед по общественной лестнице. Он смотрел на них и спрашивал себя, кто дурак – он или они. И вдруг вспомнил выражение лица Костелло.

– Я был в Ки-Уэсте, – сказал он. – Копал ямы для бассейнов.

На лице Джоди ничего не отразилось. Она попыталась сжать рукой его предплечье, но ладонь у нее оказалась слишком маленькой, и он почувствовал лишь легкое прикосновение.

– Там Костелло тебя и нашел? – спросила она.

«Он нашел меня не для того, чтобы пригласить на похороны», – подумал Ричер.

– Нам нужно поговорить про Костелло, – сказал он.

– Он мастер своего дела, верно?

«Не так чтобы очень», – подумал Ричер.

Джоди отошла к гостям. Ее ждали, чтобы высказать свои соболезнования. Вино делало свое дело, разговоры стали громче и сентиментальнее. Ричер направился к патио, где на большом столе, накрытом белой скатертью, стояла еда. Он положил на бумажную тарелку кусок холодного цыпленка и немного риса и взял стакан воды. Старая дачная мебель не пользовалась у гостей популярностью, потому что была испачкана соком деревьев. Большой зонтик, защищавший от солнца, давно выцвел. Ричер шагнул под него, выбрал грязный стул и уселся на него в полном одиночестве.

Он наблюдал за людьми, пришедшими почтить память его бывшего командира, и ел. Ему казалось, что любовь, которую все испытывали к Гарберу, можно потрогать руками. Человек вроде него всегда вызывает в других любовь, иногда такую сильную, что ее неловко высказать вслух, поэтому она вырывается на поверхность, когда он умирает. Джоди ходила между гостями, кивала, пожимала руки, грустно улыбалась. Каждый хотел рассказать ей свою историю о том, какое золотое сердце было у внешне сурового и вспыльчивого человека. Ричер и сам мог бы кое-что добавить к этим историям, но понимал, что не станет, потому что Джоди не нужно объяснять, каким замечательным был ее отец. Она и так все знала. Она всю жизнь любила отца, а он любил ее. Они все рассказывали друг другу, никогда ничего не скрывая. Люди живут, а потом умирают, но, если они делают и то и другое правильно, им не о чем жалеть.

Они нашли на той же дороге дачный домик, закрытый и пустой, и заехали за гараж, где «тахо» не был виден с улицы, но откуда он мог в любой момент рвануть в погоню. Они достали из бардачка девятимиллиметровые пистолеты и положили их в карманы пиджаков. Прошли назад по дороге и спрятались в кустах.

Им пришлось несладко. Они находились всего в шестидесяти милях от Нью-Йорка, но это вполне могли быть джунгли Борнео. Ветви ползучих растений цеплялись за одежду, путались под ногами, то и дело лезли в лицо и хватали за руки. Здесь в основном рос одичавший широколистный табак, ветви которого торчали под самыми немыслимыми углами. В конце концов они развернулись и пошли спиной вперед, с трудом пробиваясь сквозь густые заросли. Наконец они добрались до дома Гарбера, тяжело дыша, перепачкавшись во мху и зеленой пыльце. Они осторожно проскользнули на территорию и нашли небольшую ямку, где и спрятались, устроившись так, чтобы видеть дорожку, ведущую от заднего двора к воротам. Гости уже начали расходиться.

Вскоре им удалось определить, кто из них миссис Джейкоб. Если Хоби не ошибся и она действительно хозяйка дома, тогда это была та стройная блондинка, что пожимала руки и прощалась с расходившимися гостями. Они уезжали, а она оставалась. Она – миссис Джейкоб. Она была центром всеобщего внимания, мужественно улыбалась, иногда с кем-то обнималась, махала рукой. Гости выходили на подъездную дорожку по одному, по двое, затем большими группами. Заработали двигатели, и в воздухе поплыли голубые облака выхлопа. Машины, выезжавшие из плотного строя, зашуршали шинами и умчались прочь по пустой дороге. Да, это будет легко. Очень скоро она останется одна, наедине со своим горем. И тогда к ней придут еще два гостя. Может быть, она увидит их издалека и подумает, что кто-то еще решил выразить ей свои соболезнования. В конце концов, они ведь в черных костюмах и галстуках. Костюм, подходящий для делового Манхэттена, вполне сойдет для похорон.