Строительный университет

– Алиссию Лимман, – пояснила я.

– Ах, Лисс, – Гарн разочарованно вздохнул, явно расстроенный резкой сменой темы. – С детства ещё, до средней школы в один класс ходили. В старших разошлись, а встретились уже в университете.

– А как оказалось, что ты поступил намного раньше? – спросила я, жестом предлагая ему прогуляться по саду.

– Я после старшей школы сразу поступил, – Гарн скривился, – а Лисс… не знаю. Кажется, у них в семье что-то приключилось, и ей пришлось повременить с поступлением. А что?

– Ничего, – ответила я, пожав плечами, – просто она о тебе говорила.

– И что говорила? – Гарн слегка напрягся.

– Что ты очень сильно изменился, – я посмотрела на него; стало уже почти совсем темно, и я не смогла разобрать его выражение лица. – Сказала, что раньше ты был… более открытым.

– В детстве все открыты, – сказал Гарн с интонацией, словно объяснял прописные истины неразумному дитя. – Становясь взрослыми, мы меняемся. В вашем мире не так?

– Верно, так, – согласилась я. – Мне кажется, она к тебе неравнодушна, – сказала я осторожно.

– Кто? Лисс? – казалось, Гарн был искренне удивлён. – Это вряд ли. Мы просто были друзьями.

– Угу, – кивнула я, как будто он мог увидеть мой жест. – Но ты сам сказал, с возрастом все меняются. Возможно, она влюбилась в тебя уже потом, во взрослого.

– Ты думаешь? – настороженно спросил Гарн.

– А почему нет? – спросила я.

Гарн немного помолчал, посопел, а потом сказал:

– Лисс, конечно, славная девушка, но… я никогда не думал о ней как о женщине. Я всегда относился к ней, как к сестре. Да и сейчас отношусь. Она вообще не в моем вкусе.

– А кто в твоём вкусе? – спросила я с улыбкой, предвидя ответ.

Гарн вдруг перегородил мне дорогу, отчего я почти в него врезалась, взял мою руку и приложил её к своей груди, а после осторожно приподнял мою голову за подбородок, заставив взглянуть на него.

– Ты, – сказал он коротко, и в этом «Ты» прозвучала такая безысходность, что на мгновенье мне показалось, что он сейчас расплачется.

– Я знаю, мне никогда не вымолить у тебя прощения за своё поведение, – говорил он, – и даже если ты простишь меня, то я сам себя никогда не прощу. Когда шёл сюда, думал, просто буду рядом, но я не могу молчать. Это выше моих сил.

Я стояла не двигаясь и смотрела на него снизу вверх.

– Анж, – продолжил он после недолгой паузы. – Анжела, я люблю тебя. И это не шутка, не очередной развод или уловка. Я правда люблю тебя. С той самой минуты, как только увидел. Я столько раз хотел сказать тебе это, но я просто не умею… вернее, уже разучился нормально разговаривать с людьми. Возможно, Лисс права, я изменился, потому что эта маска, этот образ жизни… он затягивает, как наркотик, и потом очень сложно отделаться от этой привычки. Но ты меня вырвала из лап дурмана, и теперь я прошу тебя о помощи. Помоги мне, не дай снова упасть в этот омут.

Вот это был поворот. Я, конечно, ожидала чего-то вроде признания, но уж точно не просьб о помощи. Честно говоря, я не совсем понимала, что мне делать дальше, поэтому просто стояла и молчала. Гарн тоже молчал, и, когда молчание затянулось, он склонился к моему лицу и тихо прошептал:

– Помоги мне, Анжи. Научи меня снова быть настоящим.

– Хорошо, – ответила я неожиданно для самой себя.

Гарн вздрогнул и уставился на меня, не веря ушам своим.

– Но будешь делать всё, что я тебе скажу, – продолжила я тоном, не терпящем возражений.

– Всё, что угодно, – пообещал обрадованный Гарн.

– Для начала больше никаких признаний мне в любви.

По тому, как он сразу сник, я поняла, что парень расстроился, но тем не менее согласно кивнул.

– Хорошо.

– Во-вторых, мне нужно время, – сказала я. – Гарн, я не могу вот так на раз-два переключиться. Слишком долго и много ты мне пакостил. Я не могу тебе доверять.

– Понимаю, – совсем уныло отозвался Гарн, – и принимаю.

– И третье, – я глубоко вздохнула. – Отпусти, пожалуйста, мои руки.

Гарн отпускать меня не спешил. Вместо этого он вздохнул, а потом сказал:

– Можешь ударить меня, обозвать, обругать и сделать всё, что посчитаешь нужным, но, пока я ещё не… – и он резко, так, что я не успела опомниться, склонился и буквально впился в мои губы. Я так опешила, что ответила на поцелуй, потом вдруг опомнилась и дёрнулась назад. Он меня отпустил и остался стоять, покорно ожидая своей участи.

Я задохнулась от возмущения.

– Ты сдурел?! – я была просто в бешенстве.

Парень не ответил.

– Что ты себе позволяешь?!

– Это был мой единственный шанс, – тихо сказал он. – Возможно, я всё окончательно испортил, и ты будешь презирать меня, но я должен был тебя поцеловать. Это навсегда останется со мной.

– Придурок, – только и могла выдавить я из себя. – Никогда больше не подходи ко мне, – и, развернувшись, побежала прочь из сада.

Гарн остался стоять на месте, даже не пытаясь преследовать меня. А меня душили слёзы. Я была зла и обижена. Как он посмел! Карас его побери! На фоне этого поступка всё остальное, что он устраивал мне раньше, теперь казалось детской шалостью.

Отбежав на добрую сотню метров, я остановилась и разрыдалась. Зачем он так со мной? Неужели недостаточно того, что он и так сделал из меня девочку для битья? Чем я ему так насолила? Ведь я ничего не сделала.

Ноги подкосились, и я опустилась на землю. Сидела там и плакала. И когда послышались чьи-то шаги, мне было начхать, потому что я не могла остановиться. А некто медленно подошёл, опустился рядом, осторожно обнял меня за плечи и притянул к себе. Я оторвала руки от лица и уткнулась в плечо незнакомцу. Только когда он стал меня гладить по голове и успокаивающе шептать: «Прости меня. Пожалуйста, не плачь, не надо», – я поняла, кто это.

Сколько мы так просидели, не знаю, но успокоилась я далеко не сразу, а потом мне просто не хотелось двигаться. А Гарн боялся пошевелиться, чтобы не потревожить меня. Когда мы вернулись в университет, была уже глубокая ночь. Главная дверь была закрыта, пришлось пробираться чёрным ходом. Ночь, тишина, и двое крадущихся мимо окон преподавательского корпуса. Красота! А главное, адреналин! Здание пустовало, и я была этому безмерно рада, потому что мой видок и присутствие рядом отъявленного тусовщика могли вызвать ненужные толки, хотя, с другой стороны, мне на них было плевать.

Оказавшись в общей гостиной, мы остановились. Ситуация получалась наиглупейшая, каждый из нас не знал, как себя вести. В итоге я не придумала ничего лучше, как озвучить очевидное:

– Я пойду спать.

– Хорошо, – кивнул Гарн. – Спокойной ночи, Анжи.

Я кивнула в ответ и пошла в женское крыло.

Придя к себе, я первым делом умылась, затем переоделась и легла. Но сон как назло не шёл, хотя я была выжата, как лимон. И вот я лежала, таращась в тёмный потолок, и думала о поцелуе. В какой-то момент я поняла, что снова и снова вызываю в памяти ощущения и эмоции, возникшие при прикосновении его губ, и поймала себя на мысли: поцелуй мне понравился. Понравилось, что он был таким неожиданным, таким страстным и таким теплым, и… Карас! Признание этого факта стало для меня громом средь ясного неба. Вот и подтверждение, что от ненависти до любви один шаг, вернее, один поцелуй.