Бездна

– Вы станете младенцами!

– Или того хуже, – поддержал её автор озарения, – ещё не родитесь! То есть исчезнете! – и пригрозил, закрепляя убийственный результат: – Из нас молодость фонтаном прёт, захлебнётесь!

Однако вопреки ожиданиям испугать или хотя бы смутить «творцов» не удалось.

– Всё рассчитано до мелочей, – успокоил своих оппонентов Альберт. – Возрастные изменения останавливаются на отметке совершеннолетия. Остальная жизненная энергия уходит в резерв.

Лица доноров вытянулись. Не сработало.

– Да не расстраивайтесь так, – сердобольно утешила их Карина, – не бросим мы ваши трупы здесь разлагаться.

Стелла брезгливо сморщила нос на белоснежном румяном лице:

– Антисанитарию разводить! Ещё чего!

Художник поддержал дам, рисуя радужную перспективу:

– Нет! Разумеется, похороним. В той самой могиле, которую вы приготовили. Трое вполне уместятся. Можно стопочкой положить. Артём нам поможет.

Друзья ахнули и воззрились на парня, для которого сделано исключение.

А ведь действительно, он четвёртый лишний! К нему двойник не прибыл! Нет, он тоже старел, но очень медленно, едва уловимо, так что по возрасту его можно было принять за взрослого сына дряхлеющей тройки приятелей. Сам он этого видеть не мог и потому спросил:

– Что вы хотите этим сказать?

И Альберт охотно пустился в объяснения:

– Видите ли, юноша, в спешке или по оплошности, но звали вы только нас. Ваш двойник не получил приглашения.

– Значит, он не умрёт? – спросила с надеждой Стаська. Хотя бы друга уберечь! Может, потом сумеет как-нибудь выпутаться.

– Умрёт, – заверил её художник, – но не сейчас. Просто копия не знает о визите оригинала. И потягивает из него энергию неосознанно и вяло.

«Значит, вы – осознанно! И мощно!» – зло подумала Стаська. Впрочем, это было и без оговорки ясно.

Карина завистливо покосилась на развитую мускулатуру Артёма, как хищница на чужую, не доставшуюся ей добычу:

– Его воплощённая мечта, наверняка, спортивная. Эх, знал бы двойник, поспешил бы делать рекорды.

От этого безумия у Стаськи загудело в голове, она потрогала пышущий лоб кончиками пальцев, ощутив бороздки продольных морщин, и ей стало совсем худо. К горлу подкатила тошнота, разум заволокло вязким туманом, и она стала валиться назад. Так и упала бы в обмороке (или это смерть так приходит?), если бы парни не вскочили и не поддержали её с двух сторон. Инна вообще уткнулась носом ей в живот и рыдала уже в голос. На груди, у са?мой шеи, жгло огнём. Она инстинктивно вскинула руку, прижав боль, и ощутила в ладони… что-то… скомкала в кулак. И тут откуда-то из небытия в последнем проблеске сознания возникло смущённое лицо Неко, подарившей ей расшитый бисером конвертик с заговорённой землёй, который она носила просто так, в память о чудской деревне и милых гостеприимных людях. Пересохшие губы еле слышно прошептали:

– Обереги?, чудь-матушка, чудь-батюшка…

Пентаграмма на столе вспыхнула, и Стаська провалилась в чёрную пропасть.

***

Ян гладил её по лицу и улыбался. Она хотела спросить его, как он здесь очутился, но губы не слушались и просыпаться не хотелось. Откуда-то со стороны донёсся вскрик нефора. Невидимой острой иглой он проткнул воздушную подушку, запечатавшую сознание, и сквозь шипение к ней пробился смысл сказанного:

– Чего ты жеманишься! Надавай ей по щекам!

Совет отнюдь её не обрадовал, но привёл в чувство и заставил воинственно насторожиться.

– Тебе лишь бы надавать! – беззлобно пробормотал голос Артёма. Значит, не Ян?

Рука сползла на её плечо и легонько тряхнула. Стаська открыла глаза.

– Ага! – возликовал Колян, чем-то шурша и звякая. – А я что говорил! Очнулась! Валим отсюда, покуда живы!

– Какой быстрый! Она на ногах не устоит, дай хоть отдышаться, – Инна склонилась к изголовью, заглядывая в глаза: – Ты как? – её лицо было прежним, «школярским», только взволнованным. С трудом развернув шею и оглядевшись, Стаська обнаружила себя на кровати, из которой выпорхнула ночью при высадке «десанта».

На полу, хранящем мокрые отпечатки ног, валялись смятые клеёнчатые плащи, рядом – кровати парней с откинутыми ещё ночью одеялами (досматривать прерванные сны никто не собирался), к стене прислонена вынутая из рамы форточка. Из слухового проёма в окне, устроенного троицей шпионов, дул пронизывающий ветер, который быстро отрезвлял и наводил в голове порядок. Кажется, всё вернулось на прежнее место, даже время суток. Сквозь одетые в «шубу» окна пробивался серый промозглый рассвет. Девушка облизала пересохшие губы и сипло выдавила:

– Хорошо… Никого нет?

Инна, стоя перед кроватью на коленях и цепляясь руками за её край, отчаянно замотала головой, всё ещё труся, что кошмар вернётся:

– Как вспыхнет! А эти… изломились, стали расплываться… Ну, как в кривом зеркале!

– Гляделки не урони! – съязвил нефор.

Девчонка и правда от пережитого ужаса вытаращилась так, что напоминала героиню из аниме с глазами на пол-лица. Колян же деловито и расторопно сновал из кухни в комнату, собирая и уталкивая вещи в рюкзаки. Артём помог Стаське подняться, критически осмотрел шатающуюся фигуру:

– До лодки дойдёшь?

– А всё-таки классно ты их упаковала! – такое нефор видел только в кино. – Со спецэффектами. Они от нас никак не ожидали. Ну и рожи у них были! И как тебя угораздило?

Артём потуже скатал плащи, бросил приятелю:

– Рыжие – они такие, все ведьмы, – подмигнул подружке, выручая её из трудных объяснений.

– Я услышал только какое-то «чудо-юдо», – простоватая наивность парня, наконец, проняла и Стаську, и она, слегка взбодрившись, улыбнулась. – А чё, раньше не могла?! Столько натерпелись страху и унижений всяческих! А она сидит, изображает жертву! – руки у него, между прочим, до сих пор дрожали, и он не давал им покоя, находя бесконечные дела. А языком трепал, чтоб никто этого не заметил. И друзья делали вид, что не замечают. Тем более что самим им, постоявшим у смерти на краю, тоже нелегко было сбросить с души камень. – Иль для колдовства особый момент нужен? Вроде крика петуха? Знал бы – сам прокукарекал! И вообще…

– Ишь, смелый какой! – взвилась на защиту подруги Инна. – После драки все герои! Не забывай, – упрекнула она, – Стаська тебя от смерти спасла. И всех нас!

Колян сник, уткнувшись в рюкзак, уминая несговорчивые плащи, выпирающие пузырём:

– Такое забудешь… Стась, ты не думай, это я так… Если бы не ты…

Наступила неловкость, и чтобы её разогнать, девушка поспешила притушить лучи своей славы, разгоравшейся всё ярче по мере осознания масштабов катастрофы:

– Не скромничай. Это ты мне помог.

– Я?!! – от такого зигзага нефор потерял равновесие и плюхнулся на пятую точку, выронив рюкзак и хлопая глазами.

– Пентаграмму-то ты сложил. Она меня и подтолкнула.

– Да я без задней мысли, машинально.