Лизочкино счастье

Лизочкино счастье
Лидия Алексеевна Чарская

Лиза ничего не видела со сцены. Лишь только она перешагнула порог, то словно позабыла, что она, Лиза, играет в последний раз, что на завтра ее ждет отъезд и прощанье с друзьями, а через два, три дня она увидит маму… И радость, и горе, и незнакомое будущее – все это было забыто Лизой. И сама она уже была больше не Лиза, а сиротка Маша, которую странствующие акробаты крадут у её больной матери. Она страдала страданьями Маши, которую мучили и били за то, что она не умела проделывать замысловатые штуки, которые требовал от неё хозяин. Судьба Маши была похожа на судьбу Лизы – и это много помогло девочке в её игре. Она играла так хорошо, как редко могла бы играть настоящая взрослая актриса…

Лидия Алексеевна Чарская

Лизочкино счастье

ГЛАВА I

Встреча в ненастье

Стояла ненастная осенняя ночь. Сильный ветер безжалостно кружил по воздуху хлопья мокрого снега, фонари жалобно мигали на мало-освещенных улицах, а редкие пешеходы торопились в свои дома, чтобы укрыться от ненастья.

Из ворот большого четырех этажного дома выбежала девочка, укутанная с головою в теплый байковый платок, мало, однако, предохранявший ее от холода и сырости, и опрометью бросилась вдоль улицы, по направлению к освещенным окнам аптеки.

Достигнув подъезда аптеки, девочка высвободила из-под платка ручонку и изо всей силы стала стучаться в дверь.

Но на стук её никто не выходил на крыльцо и, несмотря на усиленные удары маленькой ручки, все было по-прежнему тихо и спокойно за дверью.

– Господи, – невольно пронеслось в головке стучавшей девочки, – что же делать? Ведь если меня но услышат в аптеке, – мама останется без лекарства, а ей так плохо приходится по ночам, когда она не принимает микстуры, которую прописал доктор!..

Девочка еще сильнее принялась колотить крошечными кулачками в дверь.

Усилия её не прошли даром. За дверьми послышалось шлепанье туфель, щелкнула задвижка и на пороге, перед лицом смущенной девочки, предстал сгорбленный старик-аптекарь с сердитым, заспанным лицом.

– Что случилось? Что такое? Зачем ты так отчаянно стучишь в дверь, когда есть звонок? – сердито закричал он на девочку, – и кто же так поздно приходит в аптеку? По ночам надо спать, а не тревожить людей. Целые ночи напролет не дадут покоя!

– Ах, простите Бога ради, добрый г-н аптекарь, – взволнованно произнесла оробевшая девочка. – Моя мама очень больна, она все время кашляет; лекарство все вышло час тому назад, а ей надо принимать его непременно, иначе болезнь ухудшится за ночь. Сжальтесь, пожалуйста, и сделайте микстуру. Умоляю вас! Вот вам рецепт. Не откажите, добрый г-н аптекарь, приготовить лекарство, хотя теперь и поздно.

Нежный голосок ребенка, полный мольбы, должно быть, тронул старого аптекаря. Он поднес к глазам рецепт и, прочтя его при свете фонаря, горевшего у дверей аптеки, сказал уже далеко не тем сердитым голосом, каким говорил с девочкой раньше:

– Ладно. Лекарство будет через час готово, войди сюда в аптеку и обожди.

– Спасибо вам, господин аптекарь, – сказала обрадованная девочка, – но не беспокойтесь, пожалуйста, я могу подождать и на крыльце.

– Ну, ну, глупенькая, – уже совсем ласково произнес старик, – видишь, какая непогода! Войди, обогрейся. А я тем временем приготовлю твою микстуру… Вот и еще кого-то Бог несет сюда, – вглядываясь в противоположную сторону улицы, заключил он…

Действительно, минуты через две на крыльцо аптеки входил новый посетитель, закутанный в теплую шубу, в высокой меховой шапке на голове.

– Здравствуйте, Антон Карлович, – проговорил вновь прибывший, – будьте добры, отпустите мне касторового масла. Мой Павлик объелся и заболел желудком.

– Ах, это вы, Павел Иванович! – любезно проговорил аптекарь, – что же это такое опять произошло с вашим Павликом? На прошлой неделе у него болели зубы, три дня тому назад вы приходили за лекарством от желудка, и сегодня снова! Право, можно подумать, что ваш сынок заболевает так часто для того только, чтобы как можно больше заказов доставлять моей аптеке, – заключил, добродушно смеясь, старик.

– Да, мой Павлик действительно ужасно часто болеет, – сокрушенно вздохнул ночной посетитель, следом за хозяином входя в аптеку. – А это что за хорошенькая малютка? – неожиданно воскликнул он, увидя дрожащую от холода девочку, присевшую, в ожидании лекарства, в дальний угол комнаты.

Большой, неуклюжий платок сполз теперь с её головки и чудесные золотистые волосы красивыми локонами упадали ей па плечи, обрамляя, точно золотой рамкой, бледное, худенькое, но замечательно кроткое и ласковое личико с большими выразительными глазами.

Девочка была в самом деле прехорошенькая и невольно привлекала к себе внимание.

– Почему, малютка, ты так поздно пришла за лекарством? Верно заболел кто-нибудь из твоих родных? – ласково обратился к девочке незнакомый господин в шубе.

– Моя мама очень больна и её лекарство все вышло, – ответила девочка, привстав со своего места.

– А разве нельзя было кого-нибудь другого послать за лекарством ночью, в такую погоду? – продолжал спрашивать незнакомец.

– У нас никого нет: мы живем одни с мамой, – ответила девочка.

– А, это другое дело, – заметил тот, не переставая смотреть внимательно на маленькую посетительницу.

– Славная девочка, – сказал он, обращаясь к аптекарю, – вот кому бы быть Золушкой, принцессой, Спящей царевной или Красной Шапочкой! Не так ли, Антон Карлович?

– Вполне с вами согласен, – подтвердил аптекарь, глядя на нее в свою очередь. – Я даже убежден, что она была бы куда лучшей Золушкой, нежели ваша злющая Ведрина.

– Да, Ведрина, не годится больше в Золушки, – подтвердил незнакомый господин, – я давно ищу кем бы ее заменить. Она уже выросла настолько, что не помещается в золотую карету, в которой должна являться Золушка на бал короля. Притом она доставляет нам с женою много хлопот, – прибавил он, – постоянно капризничает, ленится, бранится, не слушается, да еще вдобавок и обижает Павлика.

– Да, ваша Ведрина вздорная девочка, – согласился аптекарь. – Я ее знаю с тех пор, как она жила еще у родных и бегала ко мне за лекарством для своего больного отца. Поверите ли, никогда толком, вежливо не спросит чего ей надо, а нашумит, накричит так, что после неё долго болят уши.

– Да, все, положительно все жалуются на нее, – сказал господин в шубе.

Затем он опять посмотрел на девочку, ожидавшую лекарство, и сказал:

– Да, да, из тебя, моя крошка, вышла бы чудесная Золушка, Красная Шапочка и принцесса Босоножка. Я в этом убежден.

Девочке было очень неловко от пристального взгляда незнакомого человека и потому она крайне обрадовалась, когда аптекарь подал ей, наконец, склянку с микстурой и, приняв от неё положенную плату, кивком головы дал ей понять, что она может идти домой.

В душе девочка очень удивлялась тому, что незнакомец находит в ней сходство с Золушкой, Красной Шапочкой и принцессой Босоножкой. Слова незнакомца очень заинтересовали девочку, но спросить объяснения она не посмела.

Она знала, что Золушка, Босоножка и Красная Шапочка – сказочные лица, читала про них не раз в книжках, но почему чужой, незнакомый барин называет ее их именами, – она никак не могла понять.

А незнакомец между тем, очевидно, заинтересовался девочкой: он расспросил ее подробно об её больной матери, о том, где и как они живут, есть ли у нее родные и, вынув из кармана крошечную книжку, записал в ней подробный адрес дома, где жили девочка и её больная мать. На вопрос девочки, зачем он это делает, незнакомец сказал, что придет к ним завтра и принесет такое средство, которое, как он думает, должно будет непременно помочь больной лучше всех микстур и капель, которые она принимает.

Девочка, до этой минуты робевшая под пристальными взглядами незнакомца, при высказанном им желании помочь её маме, сразу просияла и, ласково простившись с ним, как с хорошим знакомым, еще раз поблагодарила его и аптекаря и с легким сердцем побежала домой, где ее ждала больная мать.

ГЛАВА II

Больная мама. – Лизины заботы

Холод, сырость, снежные хлопья и ветер снова захватили девочку, лишь только она очутилась на улице. Но Лиза (так звали ее), казалось, и не замечала ненастья: ее занимала радостная мысль о том, что она достала, несмотря на поздний час, лекарство для мамы и, вдобавок, что-то в её душе говорило ей, что незнакомый господин сдержит свое слово и принесет обещанное средство, от которого непременно выздоровеет её дорогая мама. Незаметно добежала она до ворот большого дома и взобралась по узкой, кривой и темной лестнице на самый чердак, где они с матерью нанимали крошечную комнатку под крышей.

Отворив скрипучую дверь, Лиза вошла. Свечной огарок, воткнутый в бутылку, слабо мерцая, освещал холодную, пустую комнату с постелью, столом и двумя поломанными стульями, составлявшими единственную их мебель.

– Это ты, Лиза? – послышался слабый голос из дальнего угла комнаты, лишь только девочка переступила порог, – наконец-то ты вернулась! Мне так было грустно без тебя. К тому же я боялась, как ты доберешься в такую непогоду.

– За то, мамочка, я принесла тебе лекарство, – стараясь говорить весело и спокойно, чтобы ободрить больную мать, отвечала девочка. – Теперь тебе будет гораздо легче и кашель перестанет душить тебя. Прими поскорее хоть одну ложечку, дорогая мамочка! Увидишь, что тебе будет легче!

Лиза взяла со стола ложку, налила из принесенной склянки красноватой жидкости и поднесла к губам матери. Лекарство, должно быть, было горько, потому что Марья Дмитриевна Окольцева, – так звали Лизину маму, – с трудом проглотила его. Потом она сильно и долго кашляла, откинувшись на подушку головою и прижимая обе руки к груди. Лиза со слезами смотрела на мать, которую горячо любила всеми силами своего маленького, нежного сердечка.

Когда мама немного оправилась, девочка крепко обняла ее обеими руками и, припав своей золотистой кудрявой головенкой к её изголовью, стала тихонько рассказывать ей о встрече с незнакомым господином в аптеке и о данном им обещании придти к ним на следующее утро. Слушая лепет своей ненаглядной девчурки, Марья Дмитриевна успокаивалась понемногу и, наконец, ей стало настолько лучше, что она снова могла говорить и улыбаться.