Княжна Джаваха

– Вот как я тебе отомстила, Юлико! – кричу я ему и, забыв о действительности, бегу, как безумная, по чинаровой аллее.

Мои щеки горят… Косы разметались у меня по спине… Я натыкаюсь на Абрека, седлающего Шалого…

– Скорей, скорей, Абрек, едем! – кричу я в исступлении.

И вдруг мой взгляд замечает ненавистную маленькую фигуру, приютившуюся в тени каштана, и я бросаю новое оскорбление Юлико – не королю воображаемой сказки, а настоящему – с длинным носом и мышиными глазками:

– Слушай, князь-девчонка, если ты еще раз осмелишься пожаловаться на меня бабушке, то я затопчу тебя копытами моего Шалого! Слышишь?

И вихрем уношусь в горы…

Глава IV. Бэлла. – Неожиданная радость

– Нина! Княжна-джаным! Сердце мое!

– Бэлла-радость!

– Золотая Нина!

– Бэлла! Бэллочка! Драгоценная моя!

Весь этот поток нежных имен вылился вместе с бурными поцелуями и горячими объятиями у ворот нашего сада, где стояли две чистокровные горные лошадки и два джигита в праздничных нарядах. В одном я узнала дедушку Магомета; другой, молоденький, быстроглазый, оказался моей любимой теткой, сестрой покойной «деды» Бэллой, второй дочерью Хаджи-Магомета. Хотя моя тетка была старше меня лет на шесть или семь, но мы были с ней закадычными друзьями. Бэлла редко бывала в Гори, и поэтому ее огромные черные глаза так и сияли жадным любопытством.

– Золотая моя джаным, красавица моя, изумрудная моя, яхонтовая… – тянула она своим певучим голоском, и смеялась, и целовала меня, и звенела запястьями под голубым, шитым золотом бешметом.

– А мы ехали… Долго ехали… Все горами, горами… Останавливались только у духанов[22 - Духа?н – кабачок, харчевня.], а ночевали в аулах… – рассказывала она, поминутно пересыпая свою речь веселым, по-детски беспечным смехом.

– Как же ты без чадры, Бэлла? – удивилась я, зная, что дед Магомет строго придерживается горских обычаев.

– Тсс! – лукаво погрозила она пальцем и покосилась на отца, дружески обнимавшегося с подоспевшим папой. – Чадра под бешметом. Здесь урусы, а ваши женщины не прячутся под чадрой… Я в гостях у урусов!

– Молодец Бэлла! Ай да дикая козочка! – рассмеялся мой отец и повел дорогих гостей к дому.

– А у нас новость, – шепотом сообщала я моему другу. – Приехала чужая бабушка, такая важная и сердитая… А с нею брат… двоюродный… Такой кудрявый… вот увидишь, и злющий, как голодный волчонок.

– Голодный волчонок! – подхватила Бэлла и громко, раскатисто рассмеялась.

На крыльце нежданных гостей встретила бабушка со своим неизменным Юлико.

– Здравствуй, Хаджи-Магомет, добро пожаловать, – насколько могла любезно приветствовала она деда, своего давнишнего врага.

– Здравствуй, княгиня, – сурово, без улыбки ответил старик, не любивший ее за кичливость.

– Здравствуй, госпожа! – звонко прозвучал голосок Баллы, и смеющееся, полное чарующей прелести личико предстало перед старухой.

– Эта хорошенькая девушка – твоя дочь, ara-Магомет? – обратилась бабушка к гостю.

Тот молча кивнул головой.

– Ты должен быть счастлив, ага, имея такую прекрасную дочь!.. – стараясь сохранять любезность, продолжала бабушка.

– Будь благословенна Аллахом, госпожа, за твою доброту, – сурово отозвался старик и остановил ласковый и грустный взгляд на дочери.

«Верно, он вспомнил „деду“», – подумала я и не ошиблась.

– У меня была и другая дочь, такая же прекрасная и добрая, но волею Аллаха она в раю… – тихо произнес он.

Всем стало грустно… Всем вспомнилась моя милая, незабвенная красавица мать.

– А вот это мой внук, княжич Юлико, – не без гордости произнесла бабушка, выдвигая вперед своего любимца.

И вдруг веселое личико моей молоденькой тетки сморщилось от смеха, и задрожали, и запрыгали на ее груди звонкие золотые мониста и ожерелья.

Она без церемонии трогала пальцами бархатный костюмчик моего кузена, его отложной воротничок, его длинные, как у девочки, кудри и безудержно хохотала.

– Косы девушки… Шальвары мальчика… Ай да джигит! – не стесняясь, кричала она, задыхаясь от хохота.

Мы с отцом не могли не улыбнуться, глядя на эту веселую и живую дикарку.

– Перестань, Бэлла! – строго прикрикнул дед, увидев, что старая княгиня начинает краснеть от досады и сам виновник этого смеха не знает, куда деваться от смущения.

Смех прекратился, но Бэлла долго не могла успокоиться. Много позже она с тем же хохотом, говорила мне:

– Я думала, это кукла… А он живой, настоящий… Джигитом будет!

И мы обе, и тетка, и племянница, полные веселья и задора, умирали со смеху.

– Знаешь, зачем я приехала, светик мой? – говорила она, увлекая меня на наше любимое место – под ветви густолистой чинары, и быстро продолжала, не дожидаясь моего ответа: – Ведь Бэлла – не простая Бэлла, Бэлла счастливая… Под хорошей звездой родилась… Бэлла замуж идет! За богатого… Всего много будет… И табун будет, и стадо будет, и золото – все!

– Бэллочка! – воскликнула я в ужасе. – Ты – замуж? Да ведь ты еще маленькая!

– Маленькая!.. – засмеялась она своим неудержимым смехом. – Так что ж? Мне лет уже много… Еще весна, и еще весна, и еще… Три весны, и еще, и Бэлла – старуха, и никто не женится на Бэлле, даже самый старый пастух…

– А как же я, Бэллочка, я-то? – чуть не с плачем вырвалось у меня.

– У-у, глупенькая! Ты моя подруга будешь, самая близкая! Сестра будешь… На свадьбе моей лезгинку плясать будешь. У-у, красавица моя, лань быстроглазая! Душечка!

И она снова и снова крепко целовала меня и восторгалась мной со всей живостью и горячностью ее азиатской натуры.

Мне казалось ужасно странным, что крошка Бэлла, семнадцатилетняя девушка, подруга моих детских игр, сорванец и веселая шалунья, выходит замуж. Я боялась лишиться моей бойкой черноглазой подруги, но желание присутствовать на ее свадьбе, плясать удалую лезгинку, в которой я была мастерицей, а главное – возможность уехать на несколько дней в горы, где я не была ни разу со дня смерти «деды» и где меня видели в последний раз маленьким шестилетним ребенком, – вот что меня обрадовало! И, не задумываясь о том, будет ли счастлива Балла, увлеченная мыслью о предстоящих удовольствиях, я запрыгала и закружилась, хлопая в ладоши, вокруг моей любимой подружки.

– Ай, Балла, ты княгиня будешь! Настоящая княгиня! Ваше сиятельство…

И мы снова обнимались и хохотали, приводя в негодование бабушку своими дикими проявлениями восторга.

– А когда же мы поедем? – приставала я к отцу за обедом, лукаво переглядываясь с сидящей напротив меня Бэллой.

– Завтра я отпущу вас с Юлико… Дедушка Магомет, – обратился отец к своему тестю, – ты возьмешь с собой маленького княжича?