Тридцать четыре холостяка. Новый состав

Шла я медленно и периодически меня заносило вправо. Как бы не упасть и не перебудить весь терем. Объясняй потом богатырям, что я так-то ничего не воровала. Просто воспользовалась магической силой их скатерти.

Тимоша пошел впереди. Наверное, проверял обстановку.

И вот я переступаю порог кухни, и врезаюсь в живую преграду, которая возникла словно из ниоткуда.

– Черт, – выругалась «преграда» хватая меня за локоть, чтобы не упала. Мешок стал перевешивать, и я начала заваливаться назад. Кастрюльки с едой у меня забрали, однако отпускать не спешили. – Кто ты?

– Никто, – пискнула, надеясь, что Острослов (его я узнала по голосу) в такой темени не разглядит моего лица. Да и одежда на мне была моя, а не сарафан какой-нибудь.

Богатырь нахмурился. Это было видно по тому, что стоял он непозволительно близко. Я чувствовала исходящий от него запах, и он мне понравился. Так обычно пахнет после грозы.

– Та-а-ак, – протянул Острослов чуть отстраняя меня от себя и осматривая со всех сторон. – Девка, значит.

– Ну-у-у, – протянула. – Как бы, да.

– И что ты у нас забыла, Александра? – он все таки узнал меня. Плохо, очень плохо. И как я теперь буду выкручиваться? Ясно же, что просто так, без объяснений, теперь не отпустит.

– Тим… – тихо позвала куда-то запропастившегося кота.

– Тимофея? – удивленно переспросил мужчина. – Зачем тебе эта горжетка?

– Тим… – мой голос стал чуть громче. Да где его носит!

– Ну, хватит, – терпение Острослова закончилось и он бесцеремонно поволок меня обратно в столовую. Там подтолкнул к краю скамьи, намекая тем самым, чтобы я садилась и не смела возражать. Мой мешок же аккуратно сгрузил на пол. – А теперь рассказывай. Все и по порядку, – он встал в проходе, сложил руки на груди и застыл подобно статуе.

– Я просто хотела есть, – призналась и шмыгнула носом. Нельзя мне при нем слезы лить. Нельзя… А они, предатели так и норовят побежать по щекам. Наверное, стресс сказывается. Все же это мой первый день в незнакомом мире. А я уже в чужой дом залезла и еду позаимствовала. И пускай богатыри от этого не обеднеют. Все же… не хорошо получилось.

– Есть? – удивления в голосе молодца стало больше.

Он прошел к мешку и, открыв его, стал внимательно изучать содержимое. В столовой повисло неловкое молчание, которое я боялась нарушить. Основное я ему сказала. Что этот языкастый еще от меня хочет? Я не воровка… Ничего ценного у них не взяла. Вон… даже посуду свою притащила.

Богатырь достал наколдованную мной еду из мешка и выставил ее на стол. Уперся руками о столешницу, как еще недавно я, и посмотрел сверху вниз. И встал он так неудачно. Снова близко. Из-за этого стало казаться, что он таким образом пытается меня подавить.

– Что? – спросила, и отодвинулась чуть подальше.

– Не соврала, – проговорил Острослов, продолжая гипнотизировать взглядом. – Но почему Черномору не сообщила? Он бы и так разрешил тебе скатертью самобранкой пользоваться.

– Как тебе объяснить… – я замялась. Просто не знала, что сказать. Да и кота закладывать не хотелось. Он ведь как лучше хотел. Наверное.

– Как есть, говори, – в голосе мужчины послышалась угроза. – А если вздумаешь соврать…

– Хорошо, – я вздохнула и начала свой рассказ. По мере повествования старалась максимально огородить Тимошу от гнева богатыря. Чувствовала, что если расскажу все, как на духу, этому усатому может как следует попасть.

– Ясно все, – после того, как я замолчала, сказал Острослов.

Он открыл кастрюлю, в которой находилась еще теплая картошка и вдохнул аромат. Зря он это сделал. Мой живот предательски заурчал, выдавая свою хозяйку с головой. Естественно, это не укрылось от молодца. Закрыв посудину, он прошел в кухню, позвенел там чем-то и уже через минуту вынес оттуда две тарелки и пару ложок.

– Раз ты голодная такая, – произнес он, ставя передо мной расписную тарелку и суя в руку прибор, – надо бы поесть. Да и я проголодался. А стряпня твоя довольно вкусно пахнет.

Стряпня… Так мою готовку еще никто не называл. А с другой стороны, какая она моя, если ее скатерть наколдовала?

– Неужели ты настолько голоден? – спросила, следя за тем, как он кладет в свою тарелку четвертую по счету картофелину.

– Ужасно, – подтвердил Острослов и потянулся за пятым вареным клубнем. – Ты тоже ешь, не стесняйся.

– А мне-то чего, – буркнула я и потянулась вилкой к котлете.

Какое-то время мы ели молча. До тех пор, пока богатырю снова не захотелось поговорить. Он отложил вилку, отодвинул от себя почти пустую тарелку и, испытующе посмотрев на меня, произнес:

– А теперь рассказывай все по порядку.

– А что рассказывать? – я тоже отставила тарелку и непонимающе воззрилась на мужчину. После того, как глаза привыкли к полумраку, я могла разглядеть на его лице больше эмоций. – Я уже все рассказала.

– Да ну? – кажется, мне не спешили верить. – А чего в одежде такой чудной явилась?

– Эм… – протянула и стала думать, чтобы такого ответить. – Чтобы комары не кусали.

Брови богатыря поползли вверх. И чего он такой недоверчивый? Правду же сказала. Частично.

– Не умеешь ты, Александра, врать, – сказал молодец и потянулся ложкой к кастрюле с котлетками. Зацепил там поджаренную рыбку и положил ее на тарелку. И только после этого пододвинул ее к себе.

– У тебя потом живот не заболит? – спросила, во все глаза смотря, как он накидывается на рыбу, которая была предназначена Тимофею. И правильно, что ест. Пусть этому прохвосту ничего не достанется. Взял, слинял, а я его лакомство сторожить должна.

– Нет, не заболит, – покачал головой мужчина. – А что ты еще готовить умеешь?

– Много всего, – неопределенно ответила, отводя взгляд. Повезло мне, что сейчас темно и румянец на щеках не видно. А то выдала бы себя с головой.

– А пироги с капустой наколдовать в силах?

– Вроде как… – неуверенно произнесла, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Слабость, после плотного позднего ужина прошла, и я была полна сил.

– Наколдуй, а? – Острослов озорно посмотрел мне прямо в глаза. – Пусть завтра товарищи мои порадуются. А то от стряпни скатерки в последнее время воротит.

– Что это ты такой добрый стал? – прищурилась я.

– Ты уж прости меня, – теперь богатырь отвел взгляд и уставился на свою тарелку. – Знаешь, каково это, видеть ожившее видении в реальной жизни? Да я сначала тебя придушить хотел.

Ничего себе новости. Мало того, что у него было желание сомкнуть на моей шее свои ручищи, так еще и… я ему тоже снилась!

– Быть не может… – выдохнула. – Да ты мне два года нормально спать не давал. И в отражениях мерещился.

– Я? – переспросил Острослов, вновь поднимая на меня глаза. – И что же я в твоих видениях делал?

Жар с щек перетек на шею. И что ему сказать? Дорогой, понимаешь, ты каждую ночь (ладно, почти каждую) занимался непотребством у меня в голове. Причем не с моим мозгом, а девицами. Так что ли? Да он только пальцем у виска покрутит и все.

– Спал ты, – ответила и постаралась ничем не выдать своего напряжения. А этот… языкастый так меня взглядом сверлить стал, что по спине мурашки побежали.

– Каждую ночь спал? – задал он очередной свой вопрос.