Меж двух пожаров

– Вечер портит ваша шляпка, – холодно ответила я, – это что, гусиные перья?

Пока модница давилась возмущениями, Кир вернул себе микрофон.

– Не переживайте, я не собираюсь срывать представление. – сказал он, не обращая внимания на Давида, – просто зашел напомнить, что эта чудесная очистительная установка, которую мой брат сегодня будет презентовать вам в рамках эко-проекта, не будет работать без моего участия.

Давид снова ухватил Кира за предплечье и дернул на себя, вперившись в его лицо яростным взглядом. Кир отвернул микрофон, но и без него было слышно, как Давид процедил сквозь зубы: «Какого черта?!».

Давид объявил о финальной стадии проекта по усовершенствованию очистительных систем сразу после того, как изгнал меня и Кира из своей жизни. Правда я не знала, что этот проект вел сам Кирилл. Он всегда представлялся мне бездарным повесой, прожигающим свою жизнь на тусовках и заграничных пляжах.

– Дамы и господа, прошу прощения за заминку, – пожилой голос раздался из другого конца зала.

Мне пришлось вытянуть голову, чтобы увидеть, как на сцену со вторым микрофоном медленно поднимается Александр Валерьевич Пожарский – отец семейства.

– Думаю, моим сыновьям нужно пообщаться наедине, – строго произнес он, и Давид, кивнув любимому папочке, грубо подтолкнул Кира к проему, ведущему за сцену. Кир показал брату недовольную мину, но все же повиновался.

Слушать размышления Александра Валерьевича на тему спасения природы мне не хотелось. К тому же, за сценой сейчас разворачивался более важный для меня диалог.

Я поднялась и уверенной походкой направилась в ту сторону, где скрылись братья Пожарские. Меня немного потряхивало от мысли, что сейчас я окажусь в непосредственной близости к Давиду, так что по пути я остановила официанта и, взяв с его подноса бокал шампанского, осушила его в пару глотков.

Чем дальше становился зал и ближе закулисье, тем отчетливее я слышала голос человека, которого раньше боготворила. Я зашла за угол и за тяжелой приоткрытой шторой увидела Кира, облокотившегося на стену. Его сильные руки были скрещены на груди, а на губе наливался синяк. Волосы были растрепаны по плечам, но парень все равно выглядел дьявольски привлекательным.

Давид стоял перед ним спиной ко мне и нервно сжимал виски. Его пиджак валялся в стороне, и широкая спина в белой рубашке была обтянута строгим жилетом с атласной регулирующей лентой сзади.

– Я не дам тебе пользоваться моим проектом, – холодно произнес Кир, и я удивилась тому, как сильно звучал его голос. Дурачество куда-то исчезло, и передо мной стоял совершенно другой человек.

Судя по тону, этот проект был важен для него. И отстранение от управления семейным бизнесом стало для него ударом. Только это было заслуженным наказанием после того, что он сделал.

– Откуда у тебя доступ? – зло кинул Давид.

– Это. Мой. Проект. – по словам отчеканил Кирилл, – ты мог слить меня с совета директоров, лишить акций, но забрать то, что я сотворил – ты не можешь.

Парень поднял глаза, и я сделала неловкий шаг в сторону, желая спрятаться за шторой от его взгляда. Только каблук предательски зацепился за шнур на полу, и мне пришлось вцепиться в тяжелую портьеру, чтобы не свалиться с позором.

Я быстро вернула себе равновесие и, поправив платье, подняла голову. На меня смотрели две пары голубых глаз: одни горели живым игривым огоньком, другие – раздражением и…кажется, где-то за раздражением была тоска.

– Что ты здесь делаешь, Саша? – тихо спросил Давид. Таким тоном, будто это я своим приходом предала его, а не он меня.

– Она со мной, – вместо меня ответил Кир, протягивая руку.

Не глядя на Давида и надеясь, что он не услышит, как скачет в груди мое сердце, я прошла к Кириллу и позволила ему втянуть меня в кольцо своих рук. Тот обнял меня и с маниакальной жаждой вдохнул аромат моих волос.

– Я потеряла тебя, – шепнула я, объясняя причину своего прихода.

– Прости, я не должен был тебя оставлять, – словно забыв о брате, Кир обхватил ладонями мое лицо и коснулся лбом моего лба. На долю секунды я ощутила, что это неожиданное прикосновение меня успокаивает, как вдруг за нашими спинами раздался грубый смех.

– Что за фарс вы устроили? – отсмеявшись, спросил Давид.

Не отводя от меня глаз, Кир ответил:

– Это не фарс, братишка. Мы с Сашей женимся.

Глава 7

– Ну конечно, – Давид за моей спиной усмехнулся.

Я молча смотрела на Кира во все глаза, взглядом давая ему понять, что он со своими выходками зашел слишком далеко и сейчас самое время сказать «все в порядке, я пошутил». Но парень лишь коварно улыбался, любуясь моим возмущенным лицом.

– Саша ни за что не совершила бы такую ошибку, – тон Давида охладел до минусовой температуры. По моей открытой спине пробежал ветерок, и я снова ощутила то, что уже полгода не имело надо мной никакой власти. Силу его голоса.

Давиду достаточно было подобрать правильные слова и убеждающий тон, как я переставала различать свои желания и его. Или мне просто нравилось покоряться его силе? Быть хрупкой ведомой женщиной в руках надежного мужчины. Только, хоть я и выполняла каждый его приказ, надежность, на которую я так уповала, обернулась для меня предательством.

Саша ни за что не совершила бы такую ошибку.

Он хочет заставить меня верить в это. Впустить в мою голову склизкую змейку сомнения. Рабыня Алекса Поверьина может желать лишь одного мужчину. Она создана лишь для одного мужчины. И предана только ему.

Только не вписывается в историю тот момент, что этот мужчина может держать ее про запас, как старую любимую игрушку, которую просто невозможно отдать другому из жадности. И, пока игрушка пылится без дела, хозяин будет наслаждаться новой куколкой.

Таков был его план.

И он думал, что после его предательства я все еще сижу на привязи. Стоит лишь подергать цепь, чтобы я снова прибежала к ноге.

– Я совершила ошибку полтора года назад, – без эмоций произнесла я, не оборачиваясь. Я смотрела на Кира, но обращалась к Давиду, – когда упала не в те руки.

В глазах Кирилла мелькнуло восхищение. Он и не думал, что я могу так виртуозно врать. Хотелось бы видеть лицо Давида, но я слишком боялась растерять боевой настрой, едва его гипнотический взгляд снова коснется моих глаз.

– Ты лжешь, моя падающая звезда, – в низком голосе Давида прозвучали бархатные нотки. Он использовал запрещенное оружие – слова, которыми никто никогда не называл меня. Кроме него одного. Моя падающая звезда.

Я громко сглотнула и раскрыла рот, хватая воздух. Кир прижал меня к себе, будто боялся, что я рассыплюсь на осколки, а потом вдруг громко рассмеялся, барабаня пальцами по моему бедру.

– Ну надо же! —воскликнул он, – стоит показать тебе растерянное личико, и ты веришь, что она все еще принадлежит тебе, – парень снова засмеялся. Возможно, слишком наигранно, но он давал мне шанс проглотить ком страха и включиться в игру.

Только мне не хватало эмоций, способных выпустить пантеру на волю. Давид всегда был моей слабостью. Он слишком долго подавлял меня, перестраивал под себя, и я разучилась быть собой настоящей в его присутствии.

Кир это понял. И дал мне чувства, пробуждающие мой внутренний огонь.

Он провел ладонью по моей голой спине, заставляя меня откинуться назад, и склонил голову, пряча лицо в моем декольте. Его нос шумно вдохнул аромат моей кожи и хриплый голос, прозвучавший у моей груди, запустил по телу разряд тока.

– Ты и не знаешь, братец, какая она хорошая актриса, – влажное касание языка по нежной коже груди, и я чувствую, как мгновенно затвердевают соски, выпирая сквозь черный шелк. Возбуждение, захлестнувшее меня внезапным вихрем, разгоралось в крови, и я, вторя поведению Кирилла, рассмеялась, потряхивая волосами.

Пусть Давид думает, что мои чувства к нему – фарс. А то, что между мной и Кириллом – настоящее. Дикое, необузданное, сбивающее с пути – такое горячее и такое живое. И только мы с Киром будем знать правду.

Давид молчит, и Кирилл буквально заставляет себя оторваться от поцелуев на моей шее и взглянуть на брата.

– Мы обсудим дела или ты выйдешь и дашь мне и моей невесте уединиться?

Я взяла себя в руки и тоже посмотрела на Давида. Тот, конечно, не был сокрушен, но озадачен точно был. В его холодных глазах металась ярость. Он был зол. Чертовски зол. Я буквально видела в его взгляде, как он мечтает врезать Киру, а потом заняться мной.

Взять жестко. Без церемоний. Ухватиться за подол платья и разорвать ткань по хрупкому шву, ровной строчкой проходящему по моей заднице, а потом нагнуть меня и наказать грубым сексом за непослушание.